Поиск. Беседы о десяти быках дзен

Это слово «интерлюдия» (промежуток) прекрасно. Оно происходит от двух латинских слов «inter» («между») и «ludus» («игра»). Интерлюдия означает «промежуток между играми». Вы играете роль мужа или жены, вы играете роль матери или отца. Затем вы идете в офис и играете роль банкира, бизнесмена – в течение суток вы играете в тысячу и одну игру. Между двумя играми… интерлюдия.

Войдите внутрь себя. На несколько мгновений каждый день, как только у вас есть минутка, отбросьте все игры и просто будьте собой – ни отцом, ни матерью, ни сыном, ни банкиром, ни слугой, никем. Все это игры. Найдите интерлюдию. Между двумя играми расслабьтесь, войдите внутрь, утоните в собственном существе – и это и будет ответ.

Я могу научить тебя, как утонуть в интерлюдии, но я не могу дать тебе ответ. Ответ придет к тебе сам. И он истинен только тогда, когда сам приходит к тебе. Истина должна быть личной – только тогда это истина, только тогда она освобождает. Моя истина будет для тебя теорией – это вообще не истина. Моя истина сделает тебя слепой, но не сможет дать твоим глазам большую ясность. Моя истина обеспечит тебе безопасность, но это будет заимствованием – а истина не может быть заимствованной.

Второй вопрос:

Ошо, пожалуйста, разъясни, в чем разница между десайдофобией и ученичеством.

Это сложный вопрос, и нужно быть очень бдительными, чтобы его понять, потому что в отношении сложных вопросов возможно скорее непонимание, чем понимание.

Во-первых: ученичество – это великое решение. Вы можете стать учеником, только если отбросили свою десайдофобию, потому что это – величайшее решение, это обязательство. Вы не сможете стать учеником, если боитесь принимать решения. Это величайшее решение в жизни человека – довериться кому-то как мастеру, довериться кому-то другому и поставить на карту всю свою жизнь. Это рисковая игра. Необходимо большое мужество. Ко мне приходят множество людей; они говорят, что хотели бы стать саньясинами, но боятся. Решение слишком ответственно, и нужно учесть тысячу и один нюанс перед тем, как сделать выбор.

Десайдофобия означает, что вы вообще боитесь принимать решения. Ученичество – это решение. Если вы родились индуистом – это не ученичество. Если вы родились индуистом и в ваш город приезжает шанкарачарья, а вы идете и выражаете ему свое почтение – это не ученичество. Прежде всего, вы никогда не принимали решения стать индуистом – это случайность; ваша принадлежность к индуизму – это просто случайность. Кто-то другой христианин – приезжает папа, и он идет и оказывает ему почтение, но это не ученичество. Этот человек не принимал решения быть христианином.

В действительности, вы остаетесь индуистом или христианином только потому, что не можете решиться выйти из этого. Это не решение, это отсутствие решения. Из-за того что вы боитесь принять решение, вы продолжаете заниматься тем, что досталось вам по наследству от традиции, от отца, от матери. Просто подумайте: религия дается человеку по крови. Можно ли придумать бо?льшую глупость? Разве религия имеет отношение к той или иной крови? Возьмите кровь мусульманина, индуиста и христианина, отнесите пробирки к эксперту и попросите узнать, в какой из них кровь мусульманина, в какой – индуиста, а в какой – христианина. Ни один эксперт не ответит вам на этот вопрос; кровь – это просто кровь. Да, в ней есть некоторые различия, но они не имеют отношения к религии.

Выбирать религию по крови – это то же самое, что узнавать будущее у астролога, по звездам, по картам Таро или с помощью И-Цзин. Это не решение, это способ не принимать решение – пусть кто-то другой решит за вас. Книга И-Цзин написана пять тысяч лет назад… Кто-то – даже имя его неизвестно – решает за вас. Вы просите человека, который давным-давно мертв, разрешить ваше будущее. Вы просите прошлое принять решение о вашем будущем. Но в каком-то смысле это помогает, потому что вам не нужно принимать решения. Если вы индуист, просто по своему рождению, вам не нужно решать. Ваше ученичество – это не ученичество, это десайдофобия.

Просто посмотрите: вы столько думаете о мелочах, а о действительно важных вещах не думаете вообще. Когда вы отправляетесь на рынок, чтобы купить одежду, решение принимаете вы, обычные, тривиальные решения, принимаете вы сами. Это похоже на то, как если бы существовало правило, согласно которому, находясь за рулем машины и двигаясь с небольшой скоростью, вы обязаны были смотреть во все глаза, но как только скорость увеличивалась до пятидесяти километров в час, глаза нужно было бы закрывать. Все незначительные вопросы: покупку одежды, зубной пасты или мыла – решаете вы. Вопросы религии, бога, медитации, молитвы вы оставляете решать другим.

В больших вопросах вы предпочитаете оставаться слепыми, и традиция выступает в качестве повязки на глазах. Люди, рожденные зрячими, из-за постоянно находящейся на глазах повязки постепенно превращаются в слепых. У вас на глазах повязки. Какие-то из них называются христианством, какие-то – джайнизмом, а какие-то – индуизмом, но все это повязки, которые вы приняли от общества по причине того, что вы боитесь открыть свои глаза. Поэтому пусть лучше решит кто-то другой – и тогда вы освободитесь от ответственности и скажете: «Мы покоряемся. Это великая традиция, мы просто следуем традиции. Это великое прошлое – и мы следуем ему».

Вы можете рассуждать об этих вещах, но это – не ученичество. Ученичество – всегда ваш персональный выбор. Например, вы находитесь здесь. Я не христианин, не индуист, не мусульманин, не джайн, не буддист, – и если вы решаете идти со мной, это должно быть вашим решением. Если вы страдаете десайдофобией, вы не сможете идти со мной, вы останетесь со своей повязкой, с которой родились по воле случая.

Как только вы принимаете решение – а «решение» означает, что должны решить вы, ответственность в ваших руках – это становится обязательством. И я знаю, что принять решение очень непросто, необходимо большое мужество. Быть индуистом легко, быть христианином легко. Но чтобы идти вместе со мной, вам придется отбросить свою десайдофобию. Только тогда вы сможете стать учеником.

Поэтому все зависит от того, что именно вы подразумеваете под ученичеством. Во всем мире учеников не так и много. Да, те, кто решили следовать за Иисусом, действительно были учениками.

Иисус проходил мимо озера и увидел рыбака, забрасывающего в воду сеть. Он подошел к нему и положил руку ему на плечо. Рыбак взглянул в лицо Иисуса – у него были настолько глубокие, наполненные тишиной глаза – более тихие, чем само озеро… Иисус сказал: «Что ты делаешь? Почему ты тратишь свою жизнь на то, чтобы ловить рыбу? Пойдем со мной, я научу тебя ловить людей. Зачем терять жизнь, ловя рыбу? Иди и следуй за мной!»

Величайший момент. Человек, должно быть, колебался между десайдофобией и ученичеством. Но, собрав все свое мужество, он выбросил сеть в озеро и последовал за Иисусом.

Но когда они выходили из города, к ним подбежал человек и сказал рыбаку: «Куда ты идешь? Твой больной отец умер. Возвращайся домой!»

И рыбак попросил у Иисуса разрешения: «Позволь, я отлучусь на три-четыре дня, чтобы отдать последнюю дань умершему отцу, и потом я приду».

Иисус сказал: «Забудь об этом. В городе достаточно мертвых, и они позаботятся о мертвецах. Следуй за мной!» И он последовал, он забыл о своем мертвом отце.

Это ученичество. Люди, последовавшие за Иисусом, были учениками, но христиане – это не ученики, они следуют мертвой традиции. Люди, следовавшие за Буддой, были учениками, но буддисты – не ученики. Вы мои ученики; придет день, и дети ваших детей также будут помнить обо мне – но они не будут моими учениками. Если ваши дети помнят обо мне, любят меня из-за вас, тогда ко мне они не имеют никакого отношения – они просто боятся принимать решение. Не создавайте этого страха в умах ваших детей. Позвольте решать им самим.

Жизнь может быть очень богатой, если людям позволить принимать решения. Но общество пытается навязать вам свои решения. Общество боится, что, если оно не решит за вас, сами решить вы не сможете. Но в действительности именно из-за этого вы постепенно теряете способность решать. А как только вы теряете решительность, вы теряете свою душу.

Слово «душа» означает объединенное единство внутри вас. И оно образуется в результате принятия величайших, судьбоносных решений. Чем более вы решительны, чем более рискованным является ваше решение, тем более интегрированными, кристаллизованными вы становитесь.

Если вы решились – и помните, ударение на «вы» – если вы решились быть со мной, это величайшая революция в вашей жизни, судьбоносный момент. Но если это решили не вы: вы здесь, потому что ваша жена, или ваш муж, или ваши друзья здесь, вы приехали и увидели множество людей, разгуливающих в оранжевых одеждах, и почувствовали себя чужаками, испытали неудобство от того, что отличаетесь от других, и из-за этого вы приняли саньясу, – тогда это десайдофобия, это не ученичество; вы просто последовали за толпой. Ваша саньяса ничего не стоит, для вас это вообще не саньяса. Вы подражали. Никогда не подражайте. Решайте самостоятельно – и каждое решение принесет вам все больше и больше интеграции.

И это великое решение – войти, быть полностью вовлеченным, двигаться со мной в сторону неизвестного.

Но не пытайтесь хитрить. Старайтесь быть настоящими и истинными. Не пытайтесь рационализировать… потому что тогда вы можете принять саньясу без всякого участия со своей стороны. Вы можете последовать за толпой. И вы дадите этому объяснения. Вы скажете: «Да, это мое решение». Но кого вы пытаетесь обмануть? Вы обманываете сами себя.

Я слышал анекдот.

Мать отчитывала своего старшего сына.

«Я говорила тебе, что нужно делиться игрушками с младшим братом, он должен играть ими столько же, сколько и ты».

«Я делюсь! – запротестовал мальчик. – Я съезжаю на санках вниз и разрешаю ему ехать на них вверх – ровно столько же, сколько и я!»

Не будьте хитрыми. Вы можете назвать свою десайдофобию ученичеством, но вы не сможете обмануть меня, вы обманете только самих себя. Поймите это. В поиске истины необходима большая ясность.

Третий вопрос:

Ошо, почему дисциплина вызывает у меня такой протест? Но с другой стороны есть притяжение, и внутренний голос говорит: «Ты должен!» Есть ли разница между послушанием и сдачей?

Разница очень велика. И это даже не разница… Послушание и сдача – диаметрально противоположные вещи. Вслушайся.

Если ты сдаешься, то вопроса о послушании не встает. Тогда мой голос – это твой голос, и ты не слушаешься его. Я больше не отделен от тебя. Если ты не сдаешься, тогда подчиняешься, потому что мой голос отделен от твоего. Тогда ты сможешь подчиниться, принудить себя к дисциплине. За этим стоит некоторая корысть. Должно быть, ты ждешь каких-то результатов, поэтому подчиняешься, но глубоко внутри ты остаешься отделенным. Глубоко внутри присутствует сопротивление, ты продолжаешь бороться со мной. В самом слове «послушание» присутствует сопротивление.

Послушание уродливо. Или сдавайтесь, или оставайтесь сами по себе. Послушание – это компромисс: с одной стороны, вы не хотите сдаваться, с другой стороны, вам не хватает уверенности быть самими по себе. Поэтому вы идете на компромисс. Вы говорите: «Я останусь сам по себе, но подчинюсь. Я буду слушать тебя, все, что ты скажешь, и найду возможность и средства подчиниться этому».

Сдача – это нечто совершенно другое. В сдаче отсутствует двойственность. Когда ученик сдается мастеру, они становятся едиными, в этот момент двойственность исчезает. Теперь мастер не представляется кем-то отдельным, поэтому – кому подчиняться, и кто будет подчиняться?

«Почему дисциплина вызывает у меня такой протест?»

Потому что еще не случилась сдача. Иначе дисциплина прекрасна и не похожа на обычную дисциплину. Если случается сдача, тогда вы не принуждаете себя к дисциплине, она происходит сама собой. Когда я говорю что-то вам и вы сдались, вы принимаете мой голос за свой собственный. Вы видите, что это именно то, что хотели сделать, но у вас не было ясности в отношении этого. Вы видите, что я говорю вам то, что было для вас не совсем ясно. Вы что-то ощущали, но очень неопределенно, туманно – и я вам это прояснил. Я сказал это за вас. Я передал вам желание вашего сердца.

В сдаче случается именно это. Тогда зачем называть это послушанием? Это не послушание. В послушании скрывается конфликт.

Я слышал анекдот.

У одного человека были трудности с сыном-подростком, и он отправил его на скотоводческую ферму, которую содержал его старый друг. После того как юноша пробыл там пару месяцев, отец поинтересовался, как идут дела.

«В общем, – сказал фермер, – работает он хорошо. И он уже говорит на языке коров».

«Звучит неплохо».

«Но, – сказал старый фермер серьезно, – он все еще не научился думать, как коровы».

В этом разница. Как только вы начинаете думать, как коровы, вопроса о послушании или непослушании не возникает. Как только вы начинаете думать, как я, – не возникает ни вопросов, ни проблем, ни конфликтов, ни борьбы, ни усилия. На самом деле вы следуете не мне, а самим себе. В глубокой сдаче происходит именно это.

Обычно сдачу – и на Западе особенно – понимают неправильно. Сдача – это глубокая восточная концепция. Считается, что в сдаче вы утратите свою индивидуальность. Это неверно, на сто процентов неверно. Индивидуальность не теряется в сдаче. В сдаче ваша индивидуальность впервые обретает ясность, потому что, когда вы сдаетесь, капитулирует ваше эго, но не личность, не индивидуальность. Просто неверное представление о том, что вы – кто-то… вы отбрасываете это представление. И как только это представление отброшено, вы обретаете покой, вы начинаете расти. Ваша индивидуальность остается незатронутой, но на самом деле она становится все больше и больше. Конечно, ощущение «Я» будет отсутствовать, но будет происходить величайший рост.

Если сдачи не происходит, тогда возникают миллионы вопросов о послушании.

Однажды я был приглашен на семинар, на котором собрались множество ректоров и руководителей различных учебных заведений. Они были обеспокоены проблемой дисциплины в школах, колледжах и университетах и неуважения учителей со стороны учащихся.

Я выслушал их точку зрения и сказал: «Мне кажется, что вы упускаете самое главное. Учитель – это тот, кого уважают без всяких условий, поэтому учитель не может требовать уважения к себе. Если учитель требует уважения, это просто говорит о том, что он не учитель, он выбрал себе неверную профессию – это не его место. Учитель по определению является тем, кого уважают; это не значит, что вы должны уважать его. Если вы должны уважать, то что это за уважение? Просто вслушайтесь: „Должны уважать“ – красота потеряна, уважение уже мертво. Если его необходимо практиковать, тогда его вообще нет. Когда оно есть, никто его не ощущает, не осознает. Оно просто есть. Когда есть учитель, есть и уважение».