Гидроквас

Гидроквас
Бёрнер Вася

Все знают, что оружием баловаться нельзя, и я тоже знал. Но на Зубе Дракона ничего другого не было, как говорится в старинном анекдоте: – «Если бы он не был мальчиком, ему не с чем было бы играть». Такое времяпрепровождение меня не радовало, поэтому я, на всякий случай, ещё раз проверил, чтобы нигде не завалялся боевой патрон и решил воспользоваться пулемётом в развлекательных целях. Не пытайтесь повторить мой поступок дома, любое баловство с оружием, это, как минимум, плохая примета. А как максимум – кого-то могут понести вперёд ногами.

Бёрнер Вася

Гидроквас

Михаил Николаевич Гнилоквас на фотографии без головного убора.

Началась данная история с обычной темы сапёров «Вернись, я всё прощупал». В один из июльских солнечных Панджшерских дней к нам незаметно подкралась пора получать горячий хавчик и хряпать заслуженный на чижолой службе обед. В предвкушении чревоугодия я подался сквозь скалы поста Зуб Дракона на «кухню». По прибытии в конечную точку маршрута, неожиданно для себя обнаружил весьма необычную картину. На верхушке огромного булыгана сидел на попе Миша Мампель, он поджал к своей груди колени, обхватил их руками и бился в крупном ознобе. Осенняя лихорадка не должна была начаться по определению, и я, как химик инфекционисту, захотел сказать Мише, чтобы он прекратил притворяться и взялся за исполнение своих обязанностей насчёт выдать жратву.

Однако причина озноба была вызвана не плазмодиями и не притворством. Она нарочито блестела краем выставленной на показ железяки, немного прикопанной под камнем. В полуметре от скалы Мампеля катались по песку Миша Гнилоквас и Петя Слюсарчук. Они ржали, как два сивых мерина, заглянувших по обкурке в зоопарк, чтобы приколоться, как размножаются ёжики.

Железяка, напугавшая Мампеля, привлекла моё внимание, я присел рядом с ней на корточки, присмотрелся. Штуковина напоминала пустую консервную банку от паштета, в центре которой какой-то остряк-самоучка вставил кнопочку, похожую на стерженёк от израсходованной батарейки. Если учесть тот факт, что Гнилоквас служил старшим стрелком на бронетранспортёре, то можно было додуматься – израсходованных батареек у него развелось, как Донов Пэдро в Бразилии. А может быть даже как диких обезьян.

– Полный трындец, пацаны! Я же тут каждый день ходил! – Бормотал дрожащим голосом Мампель.

– А-а-а-ха-ха-ха! – Пуще прежнего заржал Петя Слюсарчук. – Чаво сидишь, яурэй! Разминирувай!

– Хочешь, чтобы я подорвался? – Миша побледнел лицом и ещё сильнее прижал к груди свои ноги. – Ищи дурака за четыре сольдо!

– Давай, давай! Не сцы! – Миша Гнилоквас стёр со своего лица страдальческую слезинку. На щеке осталась полоса размазанной грязи.

– Чё тут у вас за кино? Поделитесь с рабочими. – Культурно спросил я и протянул руки к железяке.

– Касьян, иди нахрен. Не порти нам спектаклю! – Слюсарчук тоже стер со своего лица капельку жидкости. Тоже оставил коричневую полосу.

– Димыч, отвали! Пусть Мампель разминирует. – Гнилоквас всё ещё улыбался, но понял, что сеанс смехотерапии подошел к завершению.

– Я не полезу! – Мампель крепко-накрепко вцепился в свои ноги. – Я что, дурак?

– Ты не дурак. – Сказал я и начал осторожно подкапывать песок рядом с железякой. – А я – дурак. Потому что такой противопехотной мины не знаю. На сапёрной подготовке консервных банок нам не показывали.

Пока я это говорил, мой палец легко и непринуждённо провалился под край «мины» сквозь разрыхлённый кем-то песок. «Мина» оказалась внутри совсем пустая, взрываться там было нечему, я смело выпрямил палец, встал на ноги и протянул руку Мампелю. На пальце у меня болталась пустая консервная банка со стержнем от старой батарейки посередине.

– Держи, Миша, свою мину. Дальше справишься сам.

– Блин, пацаны! Ну вы и папуасы! – Мампель обиделся и отпустил свои ноги. Они грустно свесились с камня.