Похититель луридиума

– Осталось пять минут, чтобы разгадать самый сложный шифр в мире! – раздался голос из динамика. – Многие пытались, но никто еще с этим не справился.

Вильям оглянулся. На стене в противоположном конце зала он увидел экран с большими красными цифрами. Обратный отсчет. Над экраном висел плакат с фотографией «Невозможного». Вильям пробрался вперед. Он не собирался разгадывать шифр. Просто хотел увидеть его. Лучше всего в тот момент, когда кто-то другой попробует его решить. Вильям почувствовал, как участился пульс, как в крови забурлил адреналин.

Через несколько минут Вильям уже стоял перед небольшой сценой, на которой были только стол и стул. На стуле сидел худощавый мужчина лет сорока пяти, его длинные светлые волосы были собраны в хвост. Он сидел, согнувшись над столом, и крутил в руках цилиндр. Бисеринки пота выступили у него на лбу. Он шумно дышал, бросая нервные взгляды на электронное табло на стене.

Пухлый мужчина в слишком тесном для него костюме нервно притоптывал возле стола. Вильям сразу узнал его. Он много раз видел его по телевизору. Это был Людо Клебберт, человек-оркестр. Людо Клебберт взял микрофон, посмотрел на табло и начал обратный отсчет.

– Десять… девять… восемь… семь…

Все в зале читали вместе с ним. Казалось, что длинноволосый сейчас упадет в обморок.

– …пять… четыре… три… два… один… ноль! – прокричал Людо. – Время вышло. Ты разгадал его, Вектор Хансен? – Людо подошел к вспотевшему мужчине за столом.

Вектор Хансен осторожно поставил «Невозможное» на место и покачал головой.

– Даже Вектор Хансен, человек с самым высоким IQ в Норвегии, не смог расшифровать «Невозможное»! Крепкий орешек, не всем по зубам!

Внезапно Вектор Хансен подскочил к нему и выхватил микрофон.

– Жульничество! Дурацкая шутка! Этот шифр нельзя разгадать! – выкрикнул он в микрофон и угрожающе поднял цилиндр над головой, словно собирался разбить его об пол. – Это полная чушь! – проорал он.

Людо Клебберт подал знак двум охранникам. Те вспрыгнули на сцену, вырвали Невозможность из рук Вектора Хансена и отдали Людо. Охрана стащила Вектора Хансена со сцены. Кто-то смеялся, но большинство шикали.

– Я гораздо умнее, чем все вы, вместе взятые! – вопил Вектор Хансен, пока его выносили из зала. – По сравнению со мной – вы сборище болванов! Я тут умнее всех! – Потом дверь за ним захлопнулась, и в зале наступила тишина.

Людо угрюмо стоял на сцене, держа «Невозможное» в руках. Толпа загудела.

– Это и правда жульничество? – выкрикнул кто-то.

– Наверняка!

– Нет, нет! – Людо замахал руками.

– Тогда докажите! Дайте еще кому-нибудь попробовать!

Людо нервно оглянулся. Взгляд упал на стоявшую возле сцены серьезную девушку в строгих очках. Она кивнула.

– Хорошо. Только одному человеку. Вообще-то время вышло. Кто хочет попробовать? – крикнул Людо и тыльной стороной ладони вытер пот со лба.

В зале стало тихо. Кто-то шевелил губами, кто-то тряс головой.

– Никто? – спросил Людо.

– Вильям! – внезапно раздался громкий крик!

Вильям оглянулся и увидел господина Гумбургера, который пробирался сквозь толпу, указывая на Вильяма, стоявшего возле сцены.

Все уставились на Вильяма.

– Да, дайте ему попробовать! – крикнул кто-то.

Людо Клебберт удивленно посмотрел на Вильяма.

– Ребенку? Хм-м… Но почему бы и нет? – Он помахал Вильяму.

– Нет, стойте! – выкрикнул господин Гумбургер. – Я не то имел в виду!..

Но было уже слишком поздно. Людо втащил Вильяма на сцену и сунул ему в руки «Невозможное». Не веря своим глазам, Вильям смотрел на гладкий цилиндр.

– Нет, не надо… – завопил господин Гумбургер и полез на сцену, но его стащили за ноги.

Людо посмотрел на Вильяма.

– Хочешь попробовать? Самые острые умы мира пробовали, но у них ничего не вышло.

Вильям потряс головой.

– Нет, я не думаю…

– Да ладно, просто попробуй, – улыбнулся Людо.

Он обратился к публике и поднял толстый указательный палец.

– Что скажете? Хотите, чтобы он попробовал?

Толпа разразилась аплодисментами. Вильям смотрел на Невозможность.

Никогда раньше он не видел ни одного из знаков, изображенных на цилиндре. Они не были похожи ни на буквы, ни на цифры. Но потом что-то начало происходить. Как всегда. В животе разлилось тепло. Охватило грудь, потекло в руки и голову. Все вокруг начало распадаться на части. Вильям попробовал разжать руки, но было уже слишком поздно.

Казалось, что мельчайшие части цилиндра ожили у него в руках – одни уменьшились, другие изменили цвет. Некоторые начали светиться, другие потемнели и почти исчезли. Знаки отделились от цилиндра. Они медленно кружили вокруг его головы, как стайка бабочек. Вильям проводил их взглядом. Заработали руки. Они поворачивали, разворачивали и крутили маленькие части. Его пальцы шевелились все быстрее. Щелк… щелк… щелк…

Времени и пространства больше не существовало.

Из транса Вильяма вырвал триумфальный рев, чуть не сорвавший крышу в большом зале. Вильям посмотрел на «Невозможное», которое все еще держал в руках. Цилиндр распался на две части. Внутри одной из них была закреплена небольшая медная пластина с выгравированной надписью: «ПОЗДРАВЛЯЕМ!»

Вильям не мог произнести ни слова. Он просто стоял и смотрел на медную пластину внутри цилиндра. Его глаза видели, что там было написано. Но мозг отказывался верить. Наверное, код сломан, подумал он. Не мог же я его расшифровать… Я его сломал. Вильям поднял глаза на онемевшего Людо Клебберта. Потом – на господина Гумбургера. Тот взялся за голову и осел на пол перед сценой.

Вильям попытался сложить две части цилиндра вместе. Бесполезно. Он попробовал еще и еще. «Невозможное», наверное, просто сломано. Просто сломано!

Глава 5

В кабинете было тесно.

Вильям сидел на стуле перед директором музея, изучавшим «Невозможное». Он посмотрел в окно. Журналисты и зеваки собрались на улице перед музеем. До Вильяма доносились их крики. Он снова посмотрел на директора музея, вертевшего «Невозможное» в руках. Директор достал лупу, поднес к глазам и стал рассматривать обе части цилиндра.

– Хм… хм, – бормотал он. – Не похоже, чтобы оно было сломано. – Он окинул Вильяма изучающим взглядом из-под очков.

Вильям отвел взгляд, будто сделал что-то неправильное. Вообще-то, он и правда сделал. Он ведь обещал маме держаться подальше от «Невозможного».