О любви…

© Владислав Свещинский, 2016

© Владимир Хабаров, 2016

© Антон Ляпин, 2016

© Вероника Фризоргер, 2016

© Артём Боев, 2016

© Александр Пилявский, 2016

© Максим Долгов, 2016

© Александр Горбов, 2016

© Сергей Север, 2016

© Кира Дмитриева, 2016

© Антон Казаков, 2016

© Зорян Синишин, 2016

© Артём Королёв, дизайн обложки, 2016

Главный редактор Сергей Крутиков

Корректор Александра Ильина

ISBN 978-5-4483-4663-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сергей Крутиков

Железная дорога

Ты подбегаешь к вагону, но неожиданно для себя останавливаешься у распахнутой настежь двери. Лесенка, ведущая в тёмное чрево пугающего тамбура, призывно выдвигается к ногам. В нерешительности окидываешь взглядом красавец-поезд, сверкающий девственной белизной на ярком и тёплом весеннем солнце. Отсюда не видно локомотива, только длинная вереница вагонов, уходящих вдаль по обеим сторонам от тебя.

Где-то вдалеке раздаётся настойчивый гудок. Уже пора. Ты закрываешь глаза и глубоко вдыхаешь сладкий медовый воздух. Этот запах прямиком из детства, из того самого дня, когда ты впервые увидел её. Открываешь глаза и понимаешь за кем ты только что бежал, кого пытался догнать и остановить. Ты бежал за Ней, но она, как всегда, оказалась быстрее. Улыбаешься. Теперь ты уверен и спокоен. Облако страха развеялось и для тебя вновь засияло чистое и такое бездонное голубое небо. Берёшься за прохладные поручни вагона и ставишь ногу на первую холодную ступеньку. Последний раз оглядываешься назад, подставляя тёплым лучам своё лицо. Яркое солнце нежно целует тебя на прощанье, и, улыбнувшись ему, ты печально вздыхаешь и быстро поднимаешься по ступенькам навстречу неизвестности.

Темнота.

Твои глаза ослеплены ею. Лёгкий ветерок обдувает лицо. Где-то позади скрипит закрывающаяся дверь. Лучи солнца, обнимавшие твои плечи, преломляются в толстом стекле и, коснувшись напоследок ног, соскальзывают на холодный железный пол. Теперь ты один. Совсем один в этой непроглядной и гнетущей темноте.

Состав трогается с места.

На мгновение теряешь равновесие и опираешься рукой о стену, такую же холодную, как и всё в этом тамбуре. Из темноты раздаётся задорный детский смех, Её смех. Она где-то совсем рядом, стоит лишь протянуть руку, и, возможно, ты коснёшься её. Делаешь шаг в темноту, продолжая опираться о холодную стену. Протягиваешь руку перед собой, пытаясь коснуться её плеча, такого родного для тебя плеча. Шаг. Ещё один. И ещё. Прямо как в тот весенний день, когда ты впервые играл с ней в жмурки…

– Не догонишь! – кричала она задорно и заливалась звонким детским смехом.

А ты всё шёл вперед, как и сейчас, выставив перед собой руки в надежде поймать её в объятья.

– Не поймаешь!

Ты оборачивался на голос, но она снова ускользала, и её голос раздавался уже с другой стороны.

– Не догонишь!

Ты вертелся на месте, как юла, но никак не мог поймать её, старался, но не мог, пока она сама не позволила тебе сделать это.

Её губы неожиданно коснулись твоей щеки.

Ты смущённо замер на месте и медленно стянул повязку с глаз. Твои щёки запылали огнём от неожиданного и такого нежного девчачьего поцелуя. Сердце бешено колотилось. Она была первой, кто тебя поцеловал, и Она была первой, кого ты полюбил…

Но вокруг опять темнота.

Лишь задорный смех, уходящий вдаль, и щека горит, как и в тот весенний день. Ты улыбаешься этим воспоминаниям, и сразу на душе становится тепло. Ещё один шаг. И ещё. Рука соскальзывает со стены и касается двери. Останавливаешься, нащупываешь ручку, вдыхаешь прохладный воздух тамбура и медленно открываешь дверь.

Свет.

Какой же яркий свет… Но в нём не чувствуется гармонии и того тепла, что согревало тебя изнутри. Этот свет другой. Его лучи полны неизвестности.

Снова раздаётся Её смех, но теперь ты уже знаешь куда идти. Теперь ты уверен. Она ждёт тебя там, впереди, в новой жизни, как всегда.

– Я иду, – говоришь одними губами и делаешь шаг в неизвестность, шаг навстречу своей любви. – Я иду…

***

Наша жизнь – железная дорога. Один состав на всех, несущийся по извилистым рельсам судьбы. Шпалы отсчитывают время: секунды, часы, года. Каждая остановка для одних становится конечной, для других лишь началом долгого пути.

Шагнув из тамбура в вагон, человек, ослеплённый ярким и жёстким светом жизни, делает свой первый вдох в своём первом купе и начинает новую, полную неизвестности, но такую манящую и чарующую жизнь…

Богдан Шумячин

Евангелие от Марка

Они уже три месяца встречались в Третьяковке. По средам, в том же месте, в то же время. Ей 25, студентка педуниверситета, поэтесса. Жертва любви на шестом месяце. Ему тоже 25, плюс 40 лет жизненного опыта и тысячелетия неизлечимых душевных болезней. Писатель любовных романов, исследователь Любви в её земном проявлении.

Они познакомились в Третьяковке. Сидели спинами друг к другу – так лучше дышится интровертам. Он всматривался в сплетённые пальцы «Христа в пустыне». Она, всхлипывая, роняла слёзы на свои новые туфли. Её бросил жених – откупился обувью вместо генетического анализа. А старый писатель, следопыт Любви, уже и не надеялся разгадать тайну всех тайн.

Они встретились случайно не случайно в точке пересечения земного меридиана Любви с орбитой Любви галактической. На этом месте, благодаря кармической гравитации, оказалось творение великого передвижника. Оба были на распутье, опечаленные бессмысленностью жизни, и думали о самоубийстве. Слово за слово, разговорились, отвлеклись от смертной темы и условились встретиться. Так и повелось, по средам. Он в основном молчал, давая выговориться её неуёмной обиде.

Он был гениальным слушателем и очагом, в котором она сжигала омертвелые струны своей души. Струны не простые, выделанные из человеческой кожи в вековом чане с горючими слезами с привкусом крови. Собеседники не замечали разницу в возрасте, усугубленную разнополостью. Они не искали общую тему в массе межличностных противоречий. Её не удивляло его уныние на пике славы. Его не интриговал хронический пессимизм её молодости. Им незачем было встречаться. Так они и не встречались. Они приходили к сыну плотника, чтобы бросить лепту на строительство храма Любви. Бросить последнюю лепту – копилка была переполнена. И переполнена очень давно, со времён Сотворения Мира, а места для храма так и не нашлось на Земле.

Она, молодая, была стара, как мир женских иллюзий счастья. Он, поживший, был молод в бесконечном откате назад к месту старта в погоне за Любовью. И они «терли спину друг другу», ища доказательства правильности своего решения расстаться с жизнью. Они даже словом не обмолвились о своём намерении, но, идя на встречу, убеждали себя, что на этот раз всё будет кончено.

Долгие беседы пролетали, как пять минут и каждый раз их «до встречи» не гарантировало смертельного исхода. По средам их ждал сын Иосифа из Назарета и их собеседования до закрытия музейных дверей не предвещали открытие райских.