Заигрались детишки в салки —
Пора бы им мяса попробовать.
От имени и по поручению,
Не имеющему значения,
От цветов на моём столе,
От глаз, погибших в золе,
Имена высекая на дерьме современности,
От ног, не нашедших своей достоверности,
От её холодного града.
Выпей со мной, если сущность твоя тебя не стремает.
Будь собой или никем. Иди на хуй!
Извини, бывает.
Её естество будет радо.
Я ебал всю эту заносчивость,
Препаратов непереносчивость —
Бред, ложь нагая, явно задницы лижут друг другу и окружению,
Страдая от потливости ног
И преждевременного семяизвержения.
Сочувствую.
Сожалею.
Сроки приходят,
А тепло остаётся.
Приходят и уходят,
А вера всё льётся.
Твоя.
У меня только надежда,
Которая спит давно уже в тихом своём фамильном склепе, сладко посапывая.
Змеиная, с ядом,
Оранжево-полосатая.
Я надену свою холодную куртку,
Рукавом проведу по щеке – пыль..
Беспоцелуйная медная пыль.
Не смывается,
Не стирается,
Не выжигается
Лёгкостью дорогих сигарет.
Жаль, что на свежем снегу видно эти следы —
Блядь, мне не нужно ещё одной крупной беды,
Когда упадёт на двоих покрывало —
Будьте счастливы, .... и …
Не волнуйся, родная, меня больше нет.
Happy new year.
Черепанов
А знаешь, как-то жутковато,
Когда лежишь в своей постели и потолок не пропускает свет.
Заткнув ушные раковины сладкой ватой,
Обливаешься бурбоном, чтоб смыть с себя последний непридуманный запрет.
Обои сами отлетают..да не странно,
Что все розетки заискрили – пускают отчуждение по проводам.
И 39 градусов, струясь по пальцу безымянному,