Гитлер-Освободитель. Губернаторы не врут

– Нет никакого хомяка, – сказала она вытирая слёзы, – Я Таисию Сергеевну толстой жопой обозвала, а потом сказала, что это я про хомяка. А она на меня заяву накатала. А хомяка у меня нет, он сдох зимой. А дурак из прокуратуры, Крысин этот, сказал что я его прячу, чтобы не отняли, но он его всё равно найдет.

Девочка снова попыталась заплакать, но у неё не получилось.

Мир рушился. Задание сорвано. Мне не подарят не то что айфон, а даже верёвку. Поняв друг друга, мы молча простились. Медленно – тук-тук – стучу каблуками по лестнице, переживая о своей бессмысленной жизни.

– Хорошо, что папа тоже умер, – вдруг услышала я гулкий глас сверху, когда уже прошла целый пролет, – и не видит всего этого.

Дверь захлопнулась.

Вечерело. У памятника Ленину, за цветочной клумбой пацаны с расстановкой оттачивали хук слева друг по другу. Ильич, хитро прищурившись, показывал рукой на здание, где вскоре, наверное, откроется клетовский Центр Толерантности и Музей ГУЛАГа, (ведь губернаторы не врут). Поодаль, клетовчане и клетовчанки под надзором усиленного пикета полиции митинговали за и против хомяка. «Клетовцы против клеток!» – скандировали первые. «Каждому коту – с утра по хомяку!» – бодро и цинично перекрикивали их кричалками вторые. Поодаль чернелась группа казаков, которые, по всем признакам, давно готова была навалять и тем и другим, и лишь подозрительно поглядывала на ментов, не зная в точности их планов. Три автозака в переулке и полицейский вертолет в небе внушали уверенность гражданам в силу Вертикали и незыблемость Верховной Власти.