Он уходя спросил

Он уходя спросил
Борис Акунин

История Российского Государства (подарочная)
«В этот самый миг с грохотом распахнулась дверь. Сейчас судьба подхватит меня и понесет на своих бурных волнах, не давая опомниться…» Не зря криминалист Василий Гусев пытался передать дело «табачно-спичечной королевы» главе частного детективного агентства. Расследование, на первый взгляд касающееся только одной семьи, вскоре выйдет на совсем другой уровень и затронет тех, от кого зависит судьба Империи…

Борис Акунин

Он уходя спросил

© B. Akunin, 2022

© ООО «Издательство АСТ», 2022

Господи, как странны, как непостижимы извивы судьбы! Казалось бы, в моем нынешнем положении меня невозможно еще чем-то потрясти. И тем не менее я потрясен. Эта нежданная встреча, этот разговор дали ответ на вопрос, мучивший меня столько времени. Я был уверен, что до смерти не узнаю разгадки. И вот тайна раскрылась.

Я взволнованно хожу взад-вперед, механически считая шаги, и вспоминаю с поразительной ясностью мельчайшие подробности, сами выплывающие откуда-то из подвалов памяти. Вспоминаю с самого начала, день за днем, сцену за сценой.

Это отвлекает меня от действительности, возвращает в прошлое. В мир, которого больше нет.

Четыре тысячи шестьсот семьдесят три шага

I

Какого же это было числа?

У меня сохранился бархатный бювар с гербом Гримальди и серебряной табличкой, на которой выгравировано по-французски:

«Делегату Первого Международного Конгресса

Криминальной полиции.

Монако. 14–18 апреля 1914 года».

Я познакомился с ней в предпоследний день съезда. Cтало быть, семнадцатого апреля, по русскому календарю – четвертого.

Историческая встреча криминалистов двадцати четырех стран проходила в очень красивом и очень странном месте – в недавно открывшемся Океанографическом музее. Там в фойе на потолке висел скелет кашалота, в аквариумах плавали диковинные подводные существа, а за окнами, под скалой, рокотали волны.

Соединение океанографии с криминалистикой объяснялось тем, что у монарха маленькой страны в жизни было два увлечения: море и мечты о светлом будущем человечества, в котором Зло будет побеждено Разумом.

Головокружительные перспективы нового столетия на пленарных заседаниях обсуждали не меньше, чем практические вопросы – международное сотрудничество в розыске преступников, обмен профессиональным опытом и юридические процедуры. Над головами полицейских комиссаров, судебных экспертов и прокуроров – людей, знавших самую худшую сторону жизни, – витал дух Грядущего, в котором будут властвовать Право, Гуманность и Наука, а земной шар соединится в одну дружную семью. Одна из дискуссий – подумать только – была посвящена языку эсперанто, на котором следует проводить подобные симпозиумы в будущем.

Пока что все выступления шли на французском.

День, как обычно, начался с общего собрания, где его высочество произнес великолепную речь.

«Господа, – говорил принц, – нам с вами выпало счастье родиться во времена, когда человечество после долгих мытарств и испытаний вплотную подошло к решению самых сложных проблем, к излечению своих извечных болезней. Наука достигла невиданного развития. Наше поколение овладело силой электричества, научилось создавать удивительные машины, разговаривать на расстоянии по проводам, летать по воздуху и плавать под водой, но драгоценней всего не это. Уровень цивилизации в первую очередь определяется не технологиями, а самым главным параметром: ценностью человеческой жизни. И здесь нам тоже есть чем гордиться. Те из вас, кто, подобно мне, родился в первой половине прошлого столетия, помнят, как излюбленным развлечением толпы были публичные казни преступников – варварство, ныне совершенно искорененное в передовых странах. Я уверен, что и самое смертная казнь, позорное наследие темных времен, в скором времени повсеместно исчезнет. Тюрьма превратится из средства наказания в госпиталь, где лечат захворавшие души. В суде будет властвовать не суровость, а отеческая забота. Главной задачей уголовной полиции станет полное искоренение убийств, ибо – повторю – нет ничего ценнее человека. Защитники закона должны прилагать все усилия, чтоб спасти того, чья жизнь в опасности, и не оставить безнаказанным ни одно убийство, каких бы усилий и затрат ни стоил розыск преступника».

Если бы эти прекраснодушные сентенции изрекал кабинетный мечтатель, каких так много средь нашей интеллигенции, я бы слушал речь со скептической улыбкой, но его высочество Альберт Первый был отважным мореплавателем, знавшим мир не из книг. Его худое, обветренное лицо светилось силой и энергией.

И всё же, когда оратор помянул пресловутую слезу ребенка, мы, члены русской делегации, иронически переглянулись.

– Это единственное, что европейцы почерпнули из Достоевского, – шепнул действительный статский советник Лучинский, представлявший Министерство юстиции.

Коллежский советник Гюнтер, от Министерства внутренних дел, наморщил нос:

– Сказка Оскара Уайльда «Счастливый принц».

Я и у Достоевского-то, честно говоря, читал только роман «Бесы», потому что там подлинная уголовная история, хоть и очень недостоверно пересказанная, а про Оскара Уайльда и вовсе слышал краем уха, поэтому со своей стороны ничего интеллектуального присовокупить не смог и лишь молча улыбнулся.

Мне впрочем возвышенность монакского князя нравилась. Монархи и должны указывать десницей к небесам, на то они помазанники божьи, а грязью под ногами будем заниматься мы, блюстители порядка.

В то апрельское утро мои мысли вообще были исключительно приятны. Европейская командировка у меня только начиналась. Из Монако я должен был отправиться в Марсель и Париж, изучать французский опыт создания мобильных отрядов, так называемых «бригад Тигра», названных в честь их создателя Жоржа Клемансо по прозвищу Тигр. Превосходная идея: иметь в каждом регионе специальную полицейскую группу для молниеносного расследования важных преступлений. Проект, который я разрабатывал у себя в Департаменте, предполагал учредить нечто подобное и в России. С нашими расстояниями это еще актуальнее, чем во Франции.

Потом я планировал наведаться в Лион, который на весь 1914 год был объявлен Столицей Мира – там 1 мая открывалась международная выставка достижений науки и техники.

Лучшие умы издавна спорят о том, что? есть Добро и что? есть Зло. Я не философ, но я давно понял. Добро – это Ордер: правила, порядок и предсказуемость, а стало быть безопасность. Зло – нарушение правил, утрата ориентиров, Хаос. Я ненавижу Хаос. Он окружает меня всю жизнь, со всех сторон, наносит удар за ударом, и я могу противостоять этой агрессии лишь посредством выдержки, дисциплины, расчета. Мои великие союзники – наука и техника. Они подвергают Хаос анализу, умеют его предугадывать и ставить под контроль. Я – профессионал Ордера и укротитель Хаоса. Вот мое ремесло и мое призвание. А то, что я выполняю эту работу именно в Департаменте полиции, не более чем случайность судьбы. В юности я был очень беден, не хватило средств доучиться в университете, и пришлось поступать на то место, где платили приличное жалованье и давали казенную квартиру.

Что ж, я неплохо себя показал на этом поприще. Меня никогда не влекли рискованные приключения, как иных моих коллег. Я ценил в своей службе то, что она призвана охранять порядок. Скажу без ложной скромности, что моими усилиями российская уголовная полиция стала работать намного лучше.

Об отечественных достижениях мне предстояло рассказать иностранным коллегам после кофейного перерыва, когда делегаты разделились для работы в профильных секциях.

Наша, называвшаяся попросту «Questions Polici?rs», «Полицейские вопросы», заседала в читальном зале, среди книжных шкафов, маринистских пейзажей и макетов кораблей.

Председательствующий объявил:

– Слово для доклада имеет мсье Базиль де Гусефф, Conseiller d’Etat, Chef de Section au Dеpartement de la Police de Russie.[1 - Статский советник, начальник отдела в российском Департаменте полиции (фр.).]

Немного развеселившись на частицу «де», прицепленную мне для вящей солидности, я с удовольствием стал живописать новшества, введенные моим ЦТБ, Центральным техническим бюро, которое пять лет назад появилось в Департаменте благодаря моей же докладной записке. Очень приятно было говорить о любимом деле перед столь компетентной и заинтересованной аудиторией.

Описывая, как у нас устроены антропометрическая и дактилоскопическая экспертизы, как оборудована химическая лаборатория и как убыстрило регистрационный процесс использование перфокарт, я следил за лицами слушателей и читал на них живейшее внимание. В зале сидели опытнейшие полицейские деятели европейских, американских и азиатских стран. Я знал, что в чем-чем, а в полицейской работе моя держава находится на передовом рубеже прогресса. Тут было чем гордиться, в том числе и лично мне.

Разумеется, передо мной были только мужские лица. И вдруг, на пятой или шестой минуте моего доклада, в дверь заглянула молодая дама. Я подумал, что она ошиблась дверью и сейчас удалится, но женщина прошла в зал и села на третий ряд.

Теперь я все время невольно поглядывал на нее. Среди усатых и бородатых физиономий, среди темно-серых, коричневых и черных сюртуков, светлое платье и женское лицо не могли не выделяться.

Какое впечатление на меня произвела Мари при первом взгляде?

Кажется, не особенно хорошее.

Я немного раздражился, что на заседание проникла посторонняя особа. И мне не понравилось, что светлые волосы дамы обрезаны выше плеч. Скоро такой фасон войдет у женщин в повсеместную моду, но в четырнадцатом году короткую стрижку носили только суфражистки и феминистки, а я и к тем, и к другим относился неодобрительно.

Мой взгляд на равенство полов был простым. Мужчина должен быть мужчиной, женщина – женщиной. И точка. То, что хорошо в мужчине, плохо в женщине – и наоборот. Женственный, то есть впечатлительный, эмоциональный, податливый мужчина жалок. Мужественная, то есть толстокожая, рассудочная, напористая женщина отвратительна. Смысл того, что Высшая Сила или природа (лично я верю в природу) разделила homo sapiens на две половины, именно в этом – чтобы одна компенсировала недостатки другой. Функция мужчины – рисковать, первооткрывательствовать, идти напролом; функция женщины – осваивать полезные открытия и отвергать опасные, цивилизовать и одомашнивать жизнь. Я даже не знаю, чья миссия важнее.

Как она выглядела, Мари?

Невысокая, стройная, с очень сдержанными, экономичными движениями. Лицо идеально красивое, как у античной статуи – и такое же холодное, безо всякого выражения, будто пустое. Взгляд голубых глаз внимателен, бесстрастен. На высоком лбу, ровно посередине, маленькая родинка – единственная неправильность этого мраморного лика. Одежду вспомнить не могу. Что-то не то палевое, не то кремовое, свободное, совершенно не останавливающее взгляда. Мари всегда носила просторные наряды, не стеснявшие движений, а ступала со странной беззвучностью – потом я узнал, что она предпочитает туфли на каучуковой подошве.

Нет, не буду забегать вперед. Мне важно каждое мгновение, пусть они возникают одно за другим.