Жизнь как притча

…Поредевший курс встретил лектора гробовой тишиной. Опустив голову, Пухловский прошёл к кафедре и раскрыл конспект. Никто не поднялся с места для приветствия. Никто не улыбнулся, когда профессор по привычке сказал: «Садитесь, пожалуйста». Казалось, в аудиторию вошёл не университетский учёный, а вползла противная гусеница, которую хочется вымарать из картинки и тут же забыть.

Профессор монотонным, будто чужим голосом отчитал лекционный текст. Он ни разу не остановился, не посмотрел в зал, чтобы отметить заинтересованность аудитории. Закончив чтение, Пухловский собрал бумаги и, не поднимая головы, вышел из аудитории.

Хлопок двери нарушил тишину. Студенты, просидевшие неподвижно полтора часа, пришли в движение. К кафедре выбежал староста 3-А группы, Пашка Ремизов. Он поднял вверх руку, сжал пальцы в кулак и произнёс: «Сибиряки, но пасаран!» Ему в ответ по рядам прокатился многоголосый ропот: «Но па-са-ран!» Протестный клич завис, как сигарное кольцо, под куполом аудитории и через распахнутые оконные фрамуги вылетел на университетский двор…

Глава 3

Совесть

Осип прошёл в гостиную, включил телевизор и, растирая онемевшие от холода руки, присел на диван.

– Ну, морозец сегодня! – усмехнулся он, наблюдая, как жена накрывает стол к ужину.

– Каково служилось? – улыбнулась она, радуясь вниманию мужа.

– Да так. Андрюшка Сиднев, ты знаешь его, интеллигентный такой, с бородкой, припомнил университетскую заварушку. Недели не прошло, а там такие дела!..

На экране телевизора появилась картинка. Ведущая программы «Время», народная любимица Катя, сообщала телезрителям о серии странных происшествий, случившихся в университете сибирского города Абакым:

– Органами правопорядка и МЧС за последние три дня зафиксированы четыре случая суицида среди студентов известного на всю страну Абакымского университета народного хозяйства. Но не только трагедиями отмечены эти роковые дни. Родители тридцати трёх студентов подали заявления в органы полиции о пропаже детей – учащихся этого университета. И это ещё не всё. Только что стало известно: два первокурсника факультета отраслевого планирования задержаны при попытке проникнуть в караульное помещение взвода университетской охраны. Спрашивается: зачем молодым людям понадобилось оружие? Такого стечения непредвиденных и трагических обстоятельств российская высшая школа ещё не знала. Мы предприняли собственное расследование случившегося, и я готова изложить вам, дорогие телезрители, его первые результаты.

Дело в том, что неделю назад, перед Новым годом, в университете города Абакым на одной из плановых лекций произошёл конфликт между студентами и преподавателем. Казалось бы, ну и что? Споры в научной среде – дело обычное. Однако на этот раз спор по непонятной пока причине перерос в студенческий протест и вышел за рамки правового поля. Вместо того чтобы остудить молодые умы словом (университет – повелитель умов!), какой-то неумный (простите) руководитель вызвал ОМОН. Наша доблестная силовая структура подавила мятеж, перекидав порядка двухсот студентов в автозаки. Но главное – пострадал смысл университетского образования, исповедующего приоритет знания над физической силой.

Представьте: две сотни молодых ребят, наших российских студентов, взяты под стражу и в настоящее время содержатся, словно преступники, во временном изоляторе Абакыма! Для университетской молодёжи это стало моральной трагедией. Нет сомнения в том, что печальная статистика смертей, исчезновений и прочих странных и страшных последствий – не что иное, как форма молодёжного протеста, ответ на репрессивные действия государства. Очевидно, предстоит огромная работа педагогического состава университета, психологов, представителей городских молодёжных организаций по восстановлению мира и спокойствия в университетской среде. Вот к чему приводит наша традиционная медвежья бездумность и поспешность в действиях. Да, студенты нарушили университетский порядок, да, они оказали сопротивление представителям власти, но это же не дворовая шпана, это будущая элита нашего народного хозяйства, а мы обошлись с ними, как с уголовниками…

Катя хотела продолжить репортаж, но в этот момент новостная картинка исчезла с экрана, а её место занял калейдоскоп очаровательных фотографий зимней природы.

– Как же оно так вышло, ей-богу? – Осип выключил телевизор и виновато посмотрел на присевшую рядом жену. – Злобно вышло, не по-людски. Они, блин, тоже хороши, если б не бронежилеты…

– Но ведь мальчишки же! – вздохнула жена, гладя увесистое плечо мужа.

– То-то и оно, – отозвался Осип, – ладно б бандиты. А теперь что? Неделю места себе не нахожу. С комвзвода переругался – стыдоба! Он мне: «Мы действовали по инструкции. Из Минусинской тюрьмы сбежало четырнадцать бандитов! Ты понимаешь это?!» – и тычет мне в лицо оперативку. А я ему: «Какая такая на хрен инструкция, чтоб детей бить?»

– Двести человек?

– Да больше, Люсь… А покалечили сколько! Они ж вёрткие, как ужи.

Осип замолчал.

– В общем, подам-ка я рапорт на увольнение. Хоть кем, хоть сторожем в церковь пойду, но не могу больше, как собака на привязи, брехать на человека!

– Я понимаю… – вздохнула Люся и продолжила сервировать стол к ужину.

Глава 4

Противостояние

Тем временем по заснеженным улицам Абакыма ползли тревожные слухи. Поговаривали о новых случаях подросткового суицида и о том, что местные власти сознательно скрывают это из страха перед студенческими волнениями. Действительно, университет странным образом притих и превратился в сдавленную пружину, готовую по первому взмаху случайного лидера распрямиться и натворить дел покруче случившегося. Российское общество, шокированное жёстким молодёжным противостоянием, вдруг обнаружило рядом с собой новый таинственный социум. И это не розовая несмышлёная стая юнцов, упакованная в педагогические пелёнки, а несговорчивая и способная на отчаянные поступки стая будущих владельцев страны, а может, и мира. Эта стая предпочитает жить по собственным законам. И если общепринятые смыслы человеческого поведения похожи на морские буи с налипшими слоями житейских ракушек, то «нормативная база» таинственного социума напоминает летящую стаю птиц, которую можно, конечно, перестрелять, но дотянуться до которой возможно, только взлетев в небо.

Резонанс от случившегося в Абакыме всколыхнул Сибирь. Пропавшие без вести студенты были объявлены во всероссийский розыск. Вскоре усилия поисковиков дали первые результаты. Наряд УВД города Петропавловска-Камчатского задержал в аэропорту группу из семи молодых человек, прилетевших с материка «под видом паломников» (так было сказано в рапорте) в единственный на Камчатке мужской Пантелеймонов монастырь.

– Почему вы говорите «под видом»? – возмущались ребята в отделении полиции. – Вся страна знает, что монастырь строит Морской собор в память о погибших в море. Им нужна помощь!

– Вас никто не просил сюда лететь, – твердили в отделении.

– Об этом не просят! – отвечали парни. – Как хотите, фиксируйте нас, но мы свободные граждане и никуда отсюда не полетим!

Ещё двух «самовольщиков» зафиксировали в Киргизии, сличив с поисковым листом список авиапассажиров, прибывших в аэропорт Манас за последние два дня. Подняли местный РУВД и в тот же день обнаружили беглецов в городе Кант. Что они делали возле нашей военной авиабазы, так и осталось «за семью печатями». Ребята замкнули уста и отказались отвечать на какие-либо вопросы в отсутствие, как они сказали, адвоката с Большой земли. Пришлось самозваных «террористов» этапировать на «Большую землю», где живут адвокаты и ближайшие родственники задержанных.

Следы двадцати четырёх студентов так и остались белыми пятнами на поисковой карте.

Часть 2

Прозрение

Глава 1

Агатий

Беседа настоятеля с обмороженным бедолагой ничего не прояснила. Единственное, что удалось выяснить, так то, что зовут парня Агатий. Прочее – откуда он, с какими мыслями попал в Минусинск – осталось для священнослужителя загадкой. Агатий демонстративно отмалчивался или бубнил скороговоркой: «Не выгоняйте меня! Буду делать, что скажете. Я не хочу обратно…» На вопрос «Куда – обратно?» ответа не последовало.

«Да, ситуация», – думал Игнатий. Сдать парня – значит, отдать на поругание. Скрыть – тоже не дело, вдруг он вовсе не Агатий. Чужая душа – потёмки. «Ладно, – решил монастырский управитель, – повременю с заявлением, приглядеться надо, что-то здесь не так».

Решение настоятеля оставить незнакомца в монастыре явилось для пятерых монастырских послушников большим искушением. Имя Агатий в переводе с греческого означает «добрый, хороший», однако характер нового обитателя оказался в явном противоречии со значением перевода. Замкнутость, равнодушие к слову церковной службы вызвали в боголюбивых неофитах волну возмущений и пересудов. С другой стороны, смирение Агатия перед чужой волей, от кого бы она ни исходила, приводило братию в недоумение, ведь считается, что смирение превыше поста и молитвы! «Однако ж, – постановили недруги Агатия на тайном сходе, – смирение смирением, а вывести “духовного оборотня” на чистую воду следует!»

Максимка, келейник отца Викентия и один из главных зачинщиков смуты, принялся нашёптывать старцу не исповедовать боле отца настоятеля. Мол, иначе не унять его откровенное попустительство чужаку!

Викентий выслушал юношу, поспрошал его о том о сём, затем выгнал вон и отправился к старцу Савве. Долгие два часа старчики перешёптывались да поглаживали друг друга по плечикам. Вернулся отче Викентий к себе в келью за полночь.

– Простите, Христа ради! – Максимка упал в ноги старцу. – Я только хотел…

– Ах ты, шкодина! – притопнул ножкой Викентий. – Благословляю до утра поклоны бить! Да чтоб лбом своим безумным об пол усердно постукивал и приговаривал при том: «Господи, прости мя, греховодника окаянного!» А я стану почивать и слушать, как ты дурь свою наказуешь!

Старец притворил дверь спаленки, вроде как спать отправился, а сам простоял всю ночь перед Богородицей, уперев колени в выщербленные временем половицы и слёзно моля Бога простить его, Викентия, раба недостойного – знамо, порча середь чистоты не заводится.

На другой день, встретившись на заутренней, старцы благословили друг друга не оповещать настоятеля о случившемся. Был грех – и не стало его, аминь.

Настоятель догадывался о нестроении в монастыре, но сдержанно молчал и ждал добрых перемен. «Не может слово Божие не растопить человеческого сердца. Дай-то срок – оттает льдинка». Действительно. Как-то на малом повечерии старец Викентий ткнул Максимку посохом в бок и шепнул: «Гляди, греховодник!» Келейник обернулся, видит: стоит Агатий перед иконой Всецарицы и плачет. «Мать честная! – воскликнул Максимка едва не вслух, но тут же спохватился и защебетал аки ангел: – Пресвятая Богородица, Пречистая Матерь Небесная, милость неизреченную Твою зрю – стервец Агашка плачет!..»

Глава 2

Притяжение добра

Прошёл месяц. Агатий оттаял, повеселел, потянулся к духовной грамоте. Чтение книг и неторопливые беседы старцев по окончании каждой монастырской трапезы сформировали в нём образ доброжелательного, отзывчивого к чужой нужде христианина.

В один из дней старец Савватий обратился к настоятелю с просьбой благословить юношу на келейное послушание. «Старею, отче, – вздохнул Савва, – мне б помощника». Игнатий обнял старца и велел келейнику Феодору отыскать Агатия сей же час. Исполнив поручение, Феодор остановился в дверях, а Агатий подошёл к настоятелю под благословение.

– Благословляется раб Божий Агатий на послушание будущему насельнику земли райской! – торжественно произнёс отец Игнатий и подвёл юношу к старцу, прикорнувшему у печки.