НАБАТОМ БЬЮ В КОЛОКОЛА! Поэма покаяния

НАБАТОМ БЬЮ В КОЛОКОЛА! Поэма покаяния
Борис Алексеевич Ефремов

В нынешнем океане стихотворного сочинительства вряд ли найдётся хотя бы один опус, в котором наша жизнь рассматривалась бы с точки зрения православной Истины, с позиций учения Христова. Большинство интернетских обитателей об этой высшей Правде и знать ничего не знают. Самобытность новой книги Бориса Ефремова именно в том, что поэт убедительно доказывает, что без такого взгляда на действительность ее не только нельзя объяснить, но и смысл самой жизни пропадает. Автор рассказывает о своём трудном духовном взрослении, ведёт нас к пониманию, что выход России из долгого кризиса только в сознательном возвращении к отцовской вере.

Всё, что я хотел сказать о нашем времени, – в этой поэме.

    Автор

Не смирённый запретом…

Я только сын народа своего…

Я только сын народа своего,
И мне вовек не будут безразличны
Роскошество дворцов его столичных
И бедность деревенская его.

Люблю, когда звенящий самолёт
Меня несёт в стремительном разбеге,
Но не претит и тряский ход телеги,
Когда она по колеям ползёт.

Люблю, когда, мерцая на бегу,
По осциллографу мелькают точки,
Но мне милы и скошенные строчки
Густой травы на заливном лугу…

Но не люблю, когда, как некий князь,
Работник управленческого типа
Врастает в стол,
как будто в землю глыба,
Всей сутью от народа отстранясь.

Так повелось, не знаю почему,
Но, сохраняя важность и породу,
Не он, как надо бы, идёт к народу,
А вновь и вновь
народ идёт
к нему.

И гневно против этого всего
Я голос свой сегодня поднимаю,
Поскольку так я правду понимаю,
Поскольку сын народа своего.

В том году…

Не смирённый запретом
(Вот ведь страсть в рыбаке!),
Мой отец, что ни лето,
Пропадал на реке.

За седьмым поворотом
Вдоль некошеных трав
Проплывал он то с ботом,
То с сетями на сплав.

Тёплый сумрак сгущался,
Становилось темно,
И отец мой стучался
Бодрым стуком в окно.

Выбрать затемно сети
Помогал я отцу.
А наутро соседи
Собирались к крыльцу.

«Ай да Лёня, голубчик,
Будь подольше здоров!
Отпусти-ка на рубчик
Енисейских даров».

И в обмен на бумажки
По цене даровой
Свежей рыбы по чашке
Уносили с собой.

И приподнято, в духе,
Мой отец говорил:
«Вот и ладно, старуха!
Всех, как есть, накормил».

И, разгладив рублёвки,
Настроением креп:
«Вот тебе на обновки,
И на соль, и на хлеб».

И струился упруго,
Как на старом пруду,
Рыбный запах в округе
В том голодном году.

Тихо светит луна…

Тихо светит луна
В отражении вод.
А вокруг тишина
Над полями плывёт.