Прервав обычные дела,
В промокшей дождевой накидке
Мать Прошки в горницу вошла.
«А я-то думаю – кто свечки
В квартире нашей в полдень жжёт?
А это ты, моё сердечко,
И курский избранный народ!»
Агафья в пояс поклонилась:
«Пришедший в гости – Божий дар.
А тут приход, скажи на милость.
Пойду поставлю самовар».
* * *
Давно гроза отгрохотала,
Уже обсохло всё кругом,
А ребятишкам дела мало,
Сидят в светлице за столом.
С баранками да с калачами,
Да с сахаром, что до краёв
Агафьи добрыми руками
Наколот в вазу, – будь здоров,
Как чай густой в охотку пьётся;
Какой весёлый разговор
Среди чаёвников ведётся!
В игре, в делах и в слове скор,
Володька Тишкин у хозяйки,
Пустую чашку протянув,
Спросил: «Скажите мне, незнайке,
А тот святой, что не моргнув
Кормил хозяина лесного,
Он – Радонежский? И у нас
С таким названьем, слово в слово,
Пошто-то строят храм сейчас».
«А потому, мой друг любезный, —
Она ответила ему, —
Что христианский путь наш тесный
Нас приучает к одному.
Мир держится со дня рожденья,
С первоначальных дней своих
Не человеческим хотеньем,
Но лишь молитвами святых.
Когда монголы и татары
Совсем недавнею порой
Святую нашу Русь топтали
Своей бесчисленной ордой, —
Они тогда и знать не знали,
Что там и тут, в местах глухих,
С годами силы вызревали,
Которые изгонят их.
Но главной силой был пустынник.
Он в радонежской стороне