Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 1. Том 1

Учитель пения Павел Васильевич Беляев добыл ноты новых революционных песен, сделал аранжировки, и вскоре школьный хор, разучив их, пел и на уроках пения, и на демонстрации Первого мая, проводившейся на улицах города.

В это же время в гимназии организовалось и спортивное общество, названное по предложению учителя гимнастики «Сокол». Душою и организатором этого общества был Борис Рудянский.

Хотя революционные события, вынужденные перерывы и отвлечение от уроков и отразились на дисциплине и прилежании всех гимназистов, в том числе, конечно, и на наших друзьях, весенние экзамены ими были сданы на пятёрки, и их перевели в следующие классы.

Уже в конце экзаменационного периода у учащихся обеих гимназий появилось новое увлечение: почти каждую субботу то в одной, то в другой стали устраиваться литературные вечера и концерты, где читались стихотворения модных поэтов: Надсона, Апухтина, Блока и др., рассказы Чехова, Андреева, Горбунова, Аверченко, Тэффи и даже ставились иногда маленькие сценки.

В организации этих вечеров принимали участие гимназисты и гимназистки старших классов и некоторые наиболее прогрессивные педагоги: Крашенинников, Замошникова. И как ни покажется удивительным, но в развлечениях молодёжи довольно активное участие принимала, несмотря на свой возраст, и начальница женской гимназии Пигута, и к её участию молодёжь относилась очень хорошо.

Вскоре среди участников стали выделяться особенно талантливые исполнители. Одним из таких талантов был Юра Стасевич. Отличаясь музыкальным слухом и хорошими способностями, он вполне прилично играл на фортепиано, к любому мотиву быстро подбирал аккомпанемент и всегда принимал участие во всех концертах как пианист-аккомпаниатор. Чаще других в его помощи нуждалась Оля – гимназистка, жившая у Пигуты. Она неплохо пела и была любимицей публики.

Через несколько дней после майской демонстрации уроки в гимназиях прекратились, все экзамены были сданы, занятия окончились. У ребят появилось много свободного времени, а так как митинги и всякого рода собрания продолжали происходить часто, то мальчишки на них пропадали целыми днями. Это не могло не беспокоить их родителей.

Первым из бездельного шатания по улицам был выключен Юзик Ромашкович. Его отправили в лесничество для участия в начавшихся полевых работах. Почти одновременно с ним в Пуштинское лесничество отправился и Юра Стасевич, куда после окончания учебного года переехала и Янина Владимировна с дочкой Вандой.

Боря Алёшкин остался один, нельзя же считать Женю настоящим товарищем! Во-первых, она девчонка, а во-вторых, с ней просто скучно. И хотя с Володей Армашем тоже игралось не очень-то весело, но других-то друзей не было, приходилось идти к нему.

Играть дома в солдатики, когда на улице тепло и светит яркое солнце, или толочься в маленьком дворике у квартиры Армашей и лишь из-за забора смотреть на других ребят, бегущих куда-нибудь, было тоже выше Бориных сил. А Володю, несмотря на его отчаянный рёв и даже брань, которой он осыпал родителей, дальше двора не выпускали. И Боря у Армашей не задерживался. Однако и уходить далеко от дома не решался, ограничивая свои путешествия Гимназической улицей и дворами обеих гимназий, но и здесь ему удавалось увидеть много интересного: то проходили куда-нибудь солдаты, то проезжали верховые, то на дворе гимназии занимались члены народной милиции, то… Да мало ли было интересного и важного, на что нужно обязательно посмотреть!

Ещё с мая месяца в Темникове, как и во многих других местах, началась подготовка к выборам в Учредительное собрание. В городе появилось много новых людей – агитаторов от различных партий, существовавших тогда в России. Вновь участились собрания и митинги, на которых эти агитаторы, яростно споря друг с другом и восхваляя каждый свою партию, призывали жителей Темникова голосовать за список выборщиков его партии. Мало того, тут же производилась и запись в какую-либо партию, причём в большинстве случаев оформлялось это очень просто: записав того или иного уговорённого человека, агитатор брал с него вступительный взнос – обычно 50 копеек и выдавал записанному листочек, который и заменял партийный билет.

Были такие, кто, записавшись на одном собрании в одну партию, на другом записывался в другую. На одном из таких собраний записалась в партию кадетов и Мария Александровна Пигута. Сделала она это не столько под влиянием горячей речи агитатора и не потому, что многие её знакомые, в том числе и директор мужской гимназии Чикунский и некоторые педагоги оказались в этой партии, а, скорее всего, потому, что, как было известно из газет, во главе этой партии стоял знакомый человек – Милюков, когда-то учившийся в университете вместе с её братом. Она полагала, что этот человек порядочен и честен и будет по-настоящему заботиться о благе России.

В это бурное время почти все педагоги обеих гимназий записывались в различные партии. Записалась в партию эсеров библиотекарь Варвара Степановна Травина, а другая ближайшая помощница Пигуты – Анна Захаровна Замошникова – в партию социал-демократов.

Когда эти три женщины собирались вместе, между ними разгорались бурные дискуссии. Каждая из них, в то время не очень-то разбираясь в существе и программе своей партии, считала своим долгом, поскольку она уже в неё вступила, всячески защищать и горячо доказывать её подлинную революционность и необходимость для России, одновременно стремясь показать, что другие партии никуда не годятся.

Иногда свидетелем таких споров бывал и Боря, больше всего его удивляло то, что и Варвара Степановна, и Анна Захаровна называли бабусю «наш кадет». Мальчик недоумевал: он хорошо знал кадетов и никак не мог понять, как это бабуся может быть кадетом.

Дело в том, что сыновья директора городского училища Оболенского учились в Москве в кадетском корпусе и приезжали на каникулы в Темников. Они ходили в чёрной форме с красными погонами и красными полосами на штанах, всегда очень важничали, держались неприступно, чем, конечно, злили всех городских мальчишек.

И если между гимназистами, учениками Саровского училища и городского существовала постоянная вражда, то с появлением кадетов местные распри на время забывались, и против кадетов ополчались все. Те обычно в драку не вступали ввиду своей малочисленности, а трусливо убегали во двор своего дома и оттуда через забор отстреливались от своих преследователей обломками кирпичей или комками грязи.

Группа преследователей, отойдя на недосягаемое для бросков расстояние, во всю глотку кричала:

– Кадет, кадет! На палочку надет!

Эта дикая серенада прекращалась только с появлением в калитке огромного бородатого дворника с метлой в руке, из-за спины которого выглядывали ненавистные кадеты. Дворник грозно потрясал метлой и хриплым басом кричал:

– А вот я вас сейчас, голопузые! Поймаю – крапивой попотчую!

Ребятишки отбегали подальше, но если дворник уходил, то всё начиналось сначала. А когда не на шутку рассерженный дворник бросался за ними в погоню, ребята разлетались в разные стороны, словно стайка вспугнутых воробьёв.

Боря несколько раз участвовал в походах на кадетов, он, как и большинство ребят, презирал юных Оболенских за чванливость и трусость. И потому никак не мог понять: как это его хорошая и любимая бабуся вдруг стала кадетом!

Однажды, сидя в гостиной, старательно перерисовывая в тетрадку какой-то понравившийся в журнале рисунок, в одну из пауз спора приятельниц совершенно спокойно мальчик спросил:

– Бабуся, ты кадет?

– Да, да, Боря, кадет! Да ещё какой принципиальный! – хором воскликнули Анна Захаровна и Варвара Степановна.

Ребёнок секунду помолчал, затем задумчиво произнёс:

– А я думал, что кадетами только мальчики могут быть. Ведь нужно чёрную форму носить и фуражку с кокардой. А потом, ведь ребята говорили, что кадеты офицерами будут, что же и ты, бабуся, офицером будешь? Разве женщины бывают офицерами?..

Дальше продолжать он не смог: в комнате поднялся такой хохот, что даже Поля, испуганная необычайным шумом, выскочила из кухни. Боря же смотрел на всех с недоумением и недовольством и не мог понять, чего это они так развеселились. Однако женщины понемногу успокоились, вытерли выступившие на глазах слёзы.

Анна Захаровна подошла, обняла, села рядом и сказала:

– Милый Боря, про тех кадетов ты всё правильно говоришь. А Мария Александровна в партию конституционных демократов вступила, сокращённо выходит: К-Д, ка-деты. Вот она и стала кадетом, понял?

Мальчик машинально кивнул головой, хотя, по правде сказать, вторая часть речи Анны Захаровны была совсем туманной.

– Да брось ты ребёнку голову морочить, – вмешалась бабуся. – Ну где ему всё это понять?

– Вот это верно, – горячо подхватила Варвара Степановна, – где уж тут ребёнку разобраться, если взрослые ничего понять не могут…

– А я думаю, уважаемая Мария Александровна, – не сдавалась Анна Захаровна, – никчёмность вашей партии даже и ребёнок поймёт: хотите сейчас попробуем?

И прежде, чем Пигута успела что-либо возразить, она вновь обратилась к Боре:

– Вот, Боренька, послушай: бабусина партия кадетов, а значит, и бабушка вместе с ними, вместо свергнутого Николашки хотят другого царя посадить, думают, что сумеют его конституцией окоротить. Вот скажи, хочешь ты, чтобы у нас опять был царь, другой какой-нибудь, а?

Боря задумался: «Что же, если будет новый царь, это опять всех его родственников по именам заучивать надо будет, опять запоминать все их дни именин? Опять надзиратели в гимназию вернутся?» Нет, на это он не согласен! И он решительно произнёс:

– Нет, нет, не хочу!

– Ну вот видишь, Машенька, – со смехом воскликнула Варвара Степановна. – Устами младенца глаголет истина! Даже твой собственный внук против тебя. Бросай-ка ты свою партию да перебирайся к нам в эсеры.

В чём заключалась бабусина партийная деятельность, Боря так никогда и не узнал, очевидно, её вовсе и не было. Просто, отдавая дань времени, она записалась в партию, которая возглавлялась знакомым человеком. А среди её друзей ещё долго вспоминали о том, как родной внук забраковал эту партию категорически.

* * *

В июне состоялся спортивный праздник, приуроченный ко Дню выборов в Учредительной собрание; происходил он на обширной лужайке, расположенной в центре городского сада.

Вообще, этот сад в Темникове был когда-то большим помещичьим парком в пригородном имении, вошедшим постепенно в черту города. После смерти последнего владельца имения наследников не нашлось. На месте здания усадьбы построили двухэтажное кирпичное здание уездной управы, около неё и находился городской сад.

Так вот, именно в центре сада в одном из углов лужайки и был укреплён турник, поставлены параллельные брусья и конь. Остальная часть лужайки отводилась для выполнения вольных упражнений.

Для участия в празднике допускались гимназисты только старших классов, а все остальные являлись зрителями, с огромным интересом наблюдавшими за действиями своих более счастливых товарищей. Вольные упражнения, исполняемые группой мальчиков под звуки духового оркестра, понравились всем, но самым увлекательным зрелищем были выступления на снарядах. Здесь, конечно, пальму первенства захватил Борис Рудянский. Его солнце – упражнение на турнике, казавшееся тогда верхом гимнастического искусства, вызвало бурю восторга. Также горячо аплодировали Рудянскому и в показательном боксёрском поединке. Против него сражался какой-то высокий, но, очевидно, не очень ловкий гимназист, и когда Борис, увёртываясь от беспорядочно махавшего кулаками верзилы, изловчился и как-то почти незаметно ткнул того кулаком в грудь, и тот от этого, казалось, совсем лёгкого удара свалился навзничь на траву, ребятишки не выдержали и громко закричали «ура-а-а!». В числе кричавших громче всех был, конечно, и Боря.

Затем взрослые прошли в здание летнего театра, то есть попросту в длинный дощатый деревянный сарай даже без потолка. Там за расставленными в ряд столами, на которых лежали списки кандидатов от той или иной партии, сидели агитаторы, громко призывавшие голосовать за представляемую ими партию. Некоторые, более ретивые, даже просто совали входящим список своей партии и предлагали опустить его в урну. Так проходили выборы.

В помещении находилось много народа, стоял шум и толкотня, поэтому и Мария Александровна, и сопровождавший её Иосиф Альфонсович Стасевич, протиснувшись к ближайшему столу, взяли в руки первый попавшийся список, а это оказался список кадетской партии, опустили его в урну, проголосовав таким образом за кадетов, хотя вряд ли вполне сознательно. Они взяли с собой ребят, от которых не смогли отвязаться, и торопились скорее выбраться из толпы, создававшей всё большую давку. После голосования все заторопились домой.

К этому времени Стасевичи, ранее жившие всей семьёй безвылазно в лесничестве, переехали в Темников. Случилось это вот почему.

Ещё с марта месяца среди крестьян шли раздражённые толки о земле. Особенно они усилились, когда с фронта начали возвращаться солдаты. Крестьяне Темниковского уезда, да и других, находившихся в чернозёмной полосе России, в своё время были «освобождены» не только от крепостной зависимости, но и от имевшейся в их распоряжении земли. Поэтому большинство из них вынуждены были арендовать землю у своих бывших помещиков. И нельзя сказать, чтобы эта кабальная аренда оказывалась легче прежней неволи. Поэтому все думы и чаянья крестьян Темниковского уезда направлялись на стремление получить хоть небольшой, но собственный клочок земли.