ДК

Блин, откинулся я на спинку стула. «И ново, и свежо»…

Можно обратиться в департамент культуры, мол, встретиться с его председателем… Хорошо хоть Седовласого сняли – заподозрили в воровстве, там новый сейчас человек, попросить для начала здание какого-нибудь захудалого ДК. Только один минус – репутация моя там оставляла желать лучшего. Хотя других вариантов нет, ну если только не арендовать площадку – на это никаких гонораров не хватит моих.

Набрал номер Юльки – знакомой девушки, она работала в департаменте секретарем.

– Платон, привет, рада тебя слышать, – послышался в трубке женский голос.

– Юль, тут у меня вопрос такой есть: председатель на месте?

– После обеда будет.

– Отлично.

– А зачем он тебе? Точнее, она.

– Она? – Только дошло, что я даже еще не узнал, кто пришел на место Седовласого.

– Да, Августина Александровна.

– Слушай, так, если честно, она нормальная? Если с ней поговорить, хоть выслушает?

– Да, очень хорошая женщина.

– А можешь мне с ней встречу назначить?

– Попробую. Заходи после обеда.

– Ты меня встретишь?

– Конечно.

– Тогда до встречи.

Короткие гудки вопреки художественному шаблону оставили надежду.

Несмотря на вчерашний алкоголь, самочувствие было прекрасное, я, быстро одевшись, вышел во двор. Детскую площадку заливало солнце, чуть дальше выгуливали собак, над головой сияли окнами многоэтажки. Я двинулся между ними, впитывая уличную суету и весеннее настроение горожан. У подъездов кирпичных пятиэтажек меня приветствовали подкрашенными улыбками вырезанные из шин гуси, лебеди и утки. Вырвавшись к центральному проспекту, я слился с толпой горожан.

Зайдя в укромную подворотню, я стал искать номер Сыча – где-то он у меня был. Почему-то в «контактах» обозначен он как Есенин… Запомнил его в роли поэта так и записал, когда в пивной обменялись телефонами. Пишу ему эсэмэску.

Дохожу до «Русского аппетита», заказываю чай с лимоном… Пью, мысленно готовясь к предстоящему разговору.

– Она в прекрасном настроении, – улыбается мне Юлька, провожая до двери председателя. – Давай, удачи тебе.

– Спасибо.

– Все будет хорошо, – подбадривает Юлька, женское сочувствие ее украшает.

Стучусь. Захожу. Топчусь.

– Здравствуйте.

Женщина средних лет восточной наружности сидит в кожаном кресле.

– Платон, да?

– Да-да-да.

– Садись.

Располагаюсь на стуле – точно напротив председателя. Тело прошибает пот. Язык вяжет, словно объелся алычи.

– Ну, рассказывай. – Августина Александровна говорит сухо и деловито, что обескураживает меня вконец…

– Я, это… – начинаю я не шибко хорошо, но к счастью, меня перебивают:

– Ты волнуешься?

– Да, – отвечаю я, понимая, что казаться уверенным уже нет смысла. Парадокс, никогда в жизни не робел перед чиновниками, а тут предстал словно провинившийся школьник перед строгой учительницей.

– Может, ты хочешь чаю?

Чаю, конечно, хочу! Но отказываюсь.

– Не такой ты и страшный, как про тебя мне рассказали. – Августина Александровна почти смеется – это меня чуть-чуть расслабляет.

– Кто рассказывал?

– Неважно. Даже и не верится, что ты мог спектакль сорвать. Жалеешь?

– Да, – честно вру я.

Пересилив себя, начинаю сбивчивый рассказ про то, что хочу создать свой театр совершенно нового образца, мол, для этого мне нужна площадка. Заканчиваю, пропустив половину слов и смыслов, которые я так хорошо обыграл в своем воображении, когда шел на этот важный разговор. Ощущение провала смиряет меня с бессилием. Бессилие придает уверенности. Уверенность вселяет чувство неизбежного поражения.

– Я поняла. – Августина Александровна задумывается.

Долгий стук в дверь. Поначалу кажется, что стучит мое сердце.

– Я занята, позже.

Кто-то ударяет по инерции костяшкой в дверь еще два раза и уходит. Залетевшая муха натужно жужжит, мечась по просторному цвета казенного дерева кабинету.

– Залетела, не выгнать… – отстраненно произносит Августина Александровна. – Центральный ДК тебя устроит?

Я вздрагиваю от неожиданности.

– Что?

– Говорю, Центральный городской Дворец культуры тебя устроит?