Английская поэзия: светские иконы прошлого

4. Почему, если мы считаем, что за всеми событиями стоят духовные феномены, Теория эволюции Чарльза Дарвина становится малозначимой?

5. Как совместить «жестокость» тигра – как минимум, его хищную природу, – и его грозную красоту?

6. О чём – «Тигр» Блейка?

7. Имеют ли архетипы некое самостоятельное существование, бытие «со своей стороны», бытие-в-себе?

Сэмюэл Тейлор Кольридж: «Кубла-хан»

Мы продолжаем курс Кольриджем и его знаменитым «Кубла-ханом», которого от «Тигра» по времени его написания отделяют всего три года. Для Мильтона, при всём моём огромном сожалении, в нашем очень коротком цикле лекций так и не найдётся места.

Пусть вашим утешением – слабым, конечно – будет мысль о том, что наша сегодняшняя поэма восходит к образам Мильтона, разрабатывая под совершенно особым углом темы его «Потерянного рая» (наверное, правильнее сказать – тему потерянного рая, и убрать кавычки вокруг этих двух слов). «Кубла-хан» – это, можно сказать, Мильтон, рассказанный совершенно особым языком – что, конечно, является правдой только отчасти. Вот, кстати, и первый вопрос: Согласны ли вы с тем, что «Кубла-хан» продолжает тему «Потерянного рая» – или потерянного рая, без кавычек?

Применительно к поэзии вообще невозможны точные утверждения вроде «это правда» или «это неправда». Ваш ответ «да» на первый вопрос не отменяет чужих «нет», а чужие «нет» не отменяют вашего «да». Между прочим, сама мысль о том, что в поэзии невозможна точность математики или программирования, тоже не является аксиомой – её тоже можно оспорить. Разумеется, я хотел бы спросить вас: почему это всё так?

Но вернёмся к нашей теме. Наверное, я обязан дать краткую биографическую справку (более подробную вы найдёте в словарях и энциклопедиях, включая сетевые). Сэмюэл Тейлор Кольридж (англ. Samuel Taylor Coleridge, 1772 – 1834) – это английский поэт, критик и философ, один из первых, если даже не самый первый в Великобритании поэт-романтик, представитель первого поколения так называемой Озёрной школы.

Кольридж родился в семье священнослужителя, но был профессиональным литератором: деньги он зарабатывал изданием своих стихотворений и критических статей. Подобно, к примеру, Достоевскому, Кольридж несколько раз затевает выпуск собственного журнала, но все проекты его журналов, в отличие от журналов Достоевского, вылетают в трубу, словно бедняга Билль из четвёртой, кажется, главы «Алисы в Стране чудес».

Другой любопытный факт: Кольридж однажды всё-таки пробовал стать на духовную стезю. Его карьера клирика продлилась что-то около месяца: в декабре 1797 он начинает замещать – «временно исполнять обязанности» – священника унитаристской церкви на улице Хай-стрит в городке Шрусбэри (англ. Shrewsbury), а в январе следующего года читает свою первую «пробную» проповедь. Спустя два дня некий Джозая Веджвуд-младший – «некий», говорим мы, но это был известный политический деятель своего времени, член английского парламента – итак, Джозая Веджвуд-младший (англ. Josiah Wedgwood II, 1769 – 1843) предлагает новопоставленному священнику пенсию в размере ста пятидесяти фунтов в год, с тем условием, что тот никогда больше не будет служить в церкви. Как вам условие? Впору обидеться… Но могу предположить, что мотивы у мистера Веджвуда были благородные: например, он посчитал, что таким образом поддержит английскую поэзию. И спасибо ему за это большое, и низкий поклон: что унитаристская церковь в лице Кольриджа потеряла, то поэзия, причём мировая, приобрела. Кто бы мне предложил ежегодную пенсию… Кстати, смело умножайте сто пятьдесят фунтов примерно на восемьдесят, чтобы получить сегодняшнюю покупательную способность этих денег.

Ещё из примечательного: один год, а именно в 1799 году, Кольридж обучался в Гёттингенском университете в Германии, едва ли не главном западном центре тогдашней учёности. Вы наверняка помните характеристику Ленского в «Евгении Онегине».

В свою деревню в ту же пору
Помещик новый прискакал
И столь же строгому разбору
В соседстве повод подавал:
По имени Владимир Ленской,
С душою прямо гёттингенской,
Красавец, в полном цвете лет,
Поклонник Канта и поэт.[15 - Пушкин, А. С. Евгений Онегин. Гл. 2. – Режим доступа: https://ilibrary.ru/text/436/p.3/index.html – Дата обращения: 15 июня 2023 г.]

Кольридж тоже становится поклонником Канта и, как говорят, проповедует его идеи до конца жизни, вопреки тому, что английский интеллектуальный климат того времени с его сухим эмпиризмом не очень благоприятен для распространения кантовских идей…

Вообще, Кольридж – это профессиональный интеллектуал широкого профиля: поэт, критик, публичный лектор, переводчик (в частности, он перевёл «Фауста» Гёте, и по поводу его перевода в западной литературной традиции существует отдельный большой спор под названием Faustus 1821 controversy. Смысл спора – в том, действительно ли текст «Фауста» 1821 года, появившийся в анонимном издании, принадлежит именно английскому поэту – но об этом как-нибудь в другой раз.) Он – человек универсальной широты ума, которая была возможна и естественна в XVIII и XIX веке, но представителей которой в XX веке и тем более в нашем можно пересчитать по пальцам. Сегодняшние философы не пишут стихотворений, а сегодняшние поэты едва ли могут связно изложить идеи Канта. И это грустно, правда?

Кстати, мне приходит на ум, что едва ли не единственным исключением в современном интеллектуальным поле России является Виктор Пелевин: в «Священной книге оборотня» он довольно связно излагает некоторые идеи ирландского философа XVII века Джорджа Беркли, а для романа Empire V пишет своего бессмертного «Стаса Архонтофф», который начинается вопросами к Начальнику Мира («Начальнегу Мира») о том, почему его ладан курится «бин серой», а также о том, кто – бенефициары («Бени, Фицы, Ары») пира.[16 - Пелевин, В. О. Empire V. – Режим доступа: http://pelevin.nov.ru/romans/pe-empire/23.html – Дата обращения: 15 июня 2023 г.] Слово «бессмертного» выше всё же употреблено с некоторой иронией. Хотя кто же знает – может быть, именно это стихотворение некий будущий исследователь русской поэзии включит в свой экземплярный курс. В конце концов, оно явно дышит духом «Легенды об Антихристе» Владимира Соловьёва, и здесь безусловно есть о чём подумать…

Возвращаясь к универсальной широте ума, я хотел бы спросить вас: почему в нашем веке такая широта стала невозможной или почти невозможной? Что наша цивилизация должна сделать для того, чтобы появлялись люди образца Кольриджа, Михаила Ломоносова или Павла Флоренского? Я уже слышу ваши мысленные крики, первый из которых – «Выбросить сотовые телефоны в мусорную корзину!» Очень разумная мысль…

Вот, пожалуй, и всё, что приходит мне в голову при разговоре о биографии Кольриджа – повторно отсылаю тех, кто хочет знать о нём больше, к сетевым или любым иным справочникам. Жизнь профессиональных интеллектуалов редко богата внешними событиями – основные события происходят у них в голове. Об одном из таких событий мы и будем сейчас говорить.

Небольшое отступление: моя подборка текстов для этого курса может казаться странной и произвольной, не всегда показательной – но в отношении Кольриджа это безусловно не так. Его «Кубла-хана» с завидным постоянством включают в самые разные хрестоматии и списки вроде «Сто самых важных стихотворений» на английском языке. Свежий пример – это «Поэтические хиты» за авторством Джошуа Вайнера (англ. Joshua Weiner): список всего из двадцати наименований,[17 - Joshua Weiner, Hit Singles, Poetry Foundation, Accessed on June 15, 2023, https://www.poetryfoundation.org/articles/68445/hit-singles.] который я нашёл на сайте poetryfoundation.org вчера вечером. «Кубла-хан» в этом списке есть – за почётным вторым номером. Скажу вам больше: Джон Ливингстон Лоуз (англ. John Livingston Lowes, 1867 – 1945), американский критик и литературовед, вообще считал «Кубла-хана» одной из двух величайших поэм, когда-либо написанных на его родном языке (вторая, если кому-то интересно – это «Кристабэль»).

Замечаю, что все такие списки имеют над нашими умами большую власть. Мы не доверяем собственному эстетическому чутью, своей интуиции – но охотно верим мнению какого-то американского литературоведа, про которого услышали первый раз в жизни: ведь он же профессионал, у него есть диплом, и ему в самой известной сетевой энциклопедии посвящено целых три страницы. Это – ненормальное положение вещей, и я, разумеется, хочу спросить вас: почему оно ненормально?

Итак, «Кубла-хан». Не откладывая в долгий ящик, приведу перевод этой поэмы за авторством Константина Дмитриевича Бальмонта (один из немногих, которые я могу невозбранно использовать в этом издании, ведь поэт умер в 1942 году).

Кубла Хан,
или Видение во сне

В стране Ксанад благословенной
?Дворец построил Кубла Хан,
Где Альф бежит, поток священный,
Сквозь мглу пещер гигантских, пенный.
?Впадает в сонный океан.
На десять миль оградой стен и башен
Оазис плодородный окружён,
Садами и ручьями он украшен,
В нём фимиам цветы струят сквозь сон,
И древний лес, роскошен и печален,
Блистает там воздушностью прогалин.

Но между кедров, полных тишиной,
Расщелина по склону ниспадала.
О, никогда под бледною луной
Так пышен не был тот уют лесной,
Где женщина о демоне рыдала.
Пленительное место! Из него,
В кипеньи беспрерывного волненья,
Земля, как бы не в силах своего
Сдержать неумолимого мученья,
Роняла вниз обломки, точно звенья
Тяжёлой цепи: между этих скал,
Где камень с камнем бешено плясал,
Рождалося внезапное теченье,
Поток священный воды быстро мчал.
И на пять миль, изгибами излучин,
Поток бежал, пронзив лесной туман,
И вдруг, как бы усилием замучен,
Сквозь мглу пещер, где мрак от влаги звучен,
В безжизненный впадал он океан.
И из пещер, где человек не мерял
Ни призрачный объём, ни глубину,
Рождались крики: вняв им, Кубла верил,
Что возвещают праотцы войну.
?И тень чертогов наслажденья
?Плыла по глади влажных сфер,
?И стройный гул вставал от пенья,
?И странно-слитен был размер
?В напеве влаги и пещер.
?Какое странное виденье —
?Дворец любви и наслажденья
?Меж вечных льдов и влажных сфер.

?Стройно-звучные напевы
?Раз услышал я во сне,
?Абиссинской нежной девы,
?Певшей в ясной тишине,