Не предать время своё

…После убийства питомца Джебдей, садясь в кабину, Байбал оглянулся на жилище старухи. Дом сиротливо, с укором глядел на него тёмными окнами. И как балабол смог убедить бабку? Потом подумал: наверно, она уже смирилась, ведь подлая смерть без всякого спроса, как и они, постоянно отнимала у неё близких.

К старику Дарыбэну, жившему на самой окраине села, они прибыли к вечеру.

Дед был у себя. Сидел перед амбаром, задумчиво опершись руками о колени. Рядом лежал верный Сындыс. Некогда прославленная охотничья лайка, помогавшая хозяину добывать пушнину и крупного таёжного зверя, теперь состарилась и доживала последние дни, как никчёмная дворовая собака. Единственным её занятием было дремать весь день, выбирая пригретые солнцем уголки двора. Когда старик звал поесть, пёс лениво подходил к кормушке и нехотя ел. А потом снова ложился спать, свернувшись калачиком.

– Сындыс, слышишь, по твою душу пришли, – сказала Анна, жена Дарыбэна, узнав у парней о цели их приезда.

Тот приподнял голову и, с презрением посмотрев на Байбала и Бёкку, опять опустил её на передние лапы. Дарыбэн промолчал. Встав, он отряхнул штаны. Потом вынес из дома большую связку ключей, отпер амбар и вытащил оттуда одностволку. Вопросительно взглянув на Байбала, дед направился к лесу.

Сындыс – и как он про это узнал, ведь лежал с закрытыми глазами? – тоже поднялся и, опустив хвост, медленно поплёлся за хозяином.

«Кажись, старик сам решил прикончить пса…» – подумал Байбал, провожая старого охотника и его мохнатого напарника долгим взглядом.

Дарыбэн и Сындыс по знакомой тропе, исхоженной ими сотни, тысячи раз, дошли до опушки леса и исчезли в тёмной чаще разлапистых лиственниц.

Ноша

Нэс Чахов неслышно отворил дверь кабинета психолога с надписью «Уйулга»[13 - Уйулга (якут.) – душа, внутреннее состояние.] и вошёл внутрь. На левой стене висел дэйбир[14 - Дэйбир – род опахала из конского хвоста.] из волоса белого коня. На правой стене из красивой рамы по-хозяйски взирал на комнату портрет Ил Дархана[15 - Ил Дархан – титул главы Республики Саха.].

Перед окном сидела хрупкая молодая женщина с длинными волосами, бледным лицом и большими чёрными глазами. Она что-то писала.

Нэс подошёл к ней и только открыл было рот, чтобы пожаловаться, как та быстро махнула рукой и сказала: «Знаю, знаю». Встав, она открыла дверцу шкафа и вынула оттуда старинную деревянную понягу.

Нэс с детства знал, что это за штука. Это был дедовский «рюкзак», сделанный из изогнутых палок. Его дед, охотник Бэдэр Уйбан, навьючив на такую раму все снасти, оружие и припасы, крепко привязывал и, взвалив ношу на плечи, надолго уходил к далёкому горному хребту за добычей. Возвращался усталый, грязный, весь обросший щетиной, принося на спине пушнину, мёрзлых зайцев и сохатиное мясо…

– Нэс Петрович, вспомните самую большую ошибку, совершённую вами в последнее время, – сказала девушка.

Нэс, вспоминая, напряг мозги, и перед его глазами – как из тумана – всплыла сцена, когда он пьяным пришёл домой…

Он прямо наяву увидел разгневанное лицо супруги, а в ушах раздался звон посуды, бьющейся о кирпичную стену. Тотчас что-то очень тяжёлое, словно большой камень, со страшной силой навалилось на него. Нэс охнул, будто кто-то ударил его под дых, зашатался, хватаясь пальцами за край стола… И, промахнувшись, позорно шмякнулся перед хозяйкой кабинета навзничь.

– Уф, что такое? Что со мной? – поднявшись с пола, Чахов очумевшим от испуга взглядом оглядел комнату.

– Просто я немного отрегулировала и подтянула вам совесть. «Карма» называется, – будничным голосом спокойно отозвалась девушка. – Да-аа, грехов у вас поднакопилось достаточно. Как же так, убай?[16 - Убай – обращение у якутов к старшему мужчине.] – её светлый распахнутый взгляд озарил мужчину.

Ослеплённый её чистыми глазами, Нэс зажмурился и опустил голову.

– Как мне быть теперь?..

– Всё зависит от вас, Нэс Петрович. Надо работать над собой, постепенно избавляться от жизненных ошибок – тогда груз на вашей совести станет легче.

Выйдя от психолога, он медленно поплёлся по улице. Перед ним будто пронеслась вся его жизнь. Слыл он человеком вроде неплохим. Жену любил, детей воспитал, начальство уважал… По праздникам даже грамоты получал…

На полпути домой на краю улицы гордо стоял винный магазин, привлекая прохожих огромной, яркой вывеской. Наверное, от сильных переживаний Нэс Петрович не заметил, как ноги сами понесли его туда.

Но как только он вошёл и кинул взгляд на желанные бутылки, выстроенные на полках, неожиданно колени подогнулись, будто кто-то всей тяжестью навалился на него, отчего мужчина еле успел схватиться за железную дверную ручку и повиснуть на ней.

К нему подбежал парень-охранник:

– Что, батя, плохо тебе?! Я щас «скорую» вызову…

– Нет-нет, пожалуйста, выведи меня на улицу, на воздух… – выдохнул Нэс взволнованно.

Охранник кое-как отцепил его пальцы от дверной ручки и, поддерживая за спину, бережно вывел наружу.

– Уф! – Нэсу Петровичу стало полегче.

Парень проводил его до остановки автобуса.

Когда он отпер дачную калитку, сторожевой пёс Князь взвизгнул и принялся радостно скакать, гремя цепью. Оказывается, он давно не кормил его.

Нэс подошёл к нему. Вытащив из пакета колбасу, отломил половину и дал псу. Тот разом проглотил. Пришлось отдать и вторую половину.

– Князь, как нам дальше быть?.. Когда мы заживём как люди? – спросил хозяин.

Пёс привычно подал ему переднюю лапу и посмотрел на него круглыми жёлтыми, почти человеческими глазами, словно говоря: «Что делать? Нет у нас больше выбора. Надо нам обоим превращаться в людей…»

Войдя в дом, мужчина долго сидел в полумраке, не зажигая света. За стеной осенний сильный ветер сильно громыхнул жестяной крышей, – как удар шаманского бубна. Нэс вздрогнул. Сорванные жёлтые берёзовые листья, приплясывая и кружась, пролетели за оконным стеклом.

Что ж, пришло время оглянуться назад. С чего всё началось-то?..

…Нэс защитил диссертацию. Это был итог многолетних и сложных научных исследований. Назывался труд солидно: «Роль травы осоки в повышении продуктивности быка-производителя якутской породы».

После защиты он прибежал в рабочий кабинет, развалился в кресле, переводя дух и вытирая пот с лица, как вдруг ворвался Ылахов.

– Отлично, брат! Прекрасная защита! Поздравляю! – он энергично схватил его руку и потряс. За ним пришли, сияя от радости, лаборант Сергей и вечный кандидат наук Ким Ильич. Девушки с первого этажа принесли торт с надписью: «Талантливому учёному».

То было только начало.

К концу рабочего дня все отправились в ближайшее кафе. А потом он опомнился тут, на даче. Из тумана воспоминаний выплывало, как компания гудела несколько дней, восторженно чествуя виновника торжества. Каждый вечер появлялись всё новые весёлые лица, звучали застольные песни, сумбурные речи. Нэс даже боялся посмотреть на календарь. Каждый перелистанный день означает прогул!

И вот в одно похмельное утро Нэс обнаружил на столе исписанный листок, прислонённый к пустой бутылке, – с заголовком «Последний шанс».

Текст гласил: «Нэс Петрович, опомнись! Приди в себя! Я поговорил с директором. Если ты с понедельника выйдешь на работу, он простит тебя и зачтёт прогулы как отгульные дни. – И номер телефона. – Обязательно позвони. Тебе помогут».

Значит, приходил Серафим, лучший друг из числа коллег.

Чтобы поймать последний шанс за хвост, Чахов и сходил сегодня в офис «Уйулга».

Последний шанс…

Он вообразил себе свет чистых глаз давешней девушки, они, словно фонарь, высветились из полумрака деревянного дома, как будто спрашивая: «Как же так, Нэс Петрович?»

Нэс внезапно встревожился. Уже был вечер. Рабочий день закончился. Скоро с шумом-гамом ворвутся к нему голосистые «друзья-товарищи». Надо прикинуться спящим.

И точно: только он запер дверь изнутри, как брякнула калитка двора. Князь лениво гавкнул на старых знакомых, затем раздались хохот и возбуждённые голоса.

В дверь постучали.