Люди земли Русской. Статьи о русской истории

Люди земли Русской. Статьи о русской истории
Борис Николаевич Ширяев

А. Г. Власенко

Михаил Григорьевич Талалай

Русское зарубежье. Коллекция поэзии и прозы
Один из самых видных писателей «второй волны» эмиграции Борис Николаевич Ширяев (Москва, 1889 – Сан-Ремо, 1959), автор знаменитого свидетельства о Соловецком лагере, книги «Неугасимая лампада», много и ярко писал на исторические темы. В настоящем издании впервые и максимально полно собраны его статьи по русской истории – от становления Древней Руси до послевоенной эпохи. Писатель ставил своей целью осветить наиболее важные моменты развития нации, защищая павшую Империю от критических нападок. Тексты, собранные из труднодоступной эмигрантской периодики, издаются впервые в России и сопровождены научным комментарием.

Борис Ширяев

Люди земли Русской. Статьи о русской истории

Составление и научная редакция А.Г. Власенко и М.Г. Талалай

В оформлении обложки использованы картины К. И. Горбатова «Невидимый град Китеж» (1913) и «Беляны» (1914)

ПРЕДИСЛОВИЕ

Для того, чтобы лучше понять творчество Б. Н. Ширяева, его мировоззрение как человека, историка и писателя, нужно знать хотя бы основные вехи его яркой и насыщенной событиями биографии.

Борис Николаевич Ширяев родился в Москве 7 ноября 1889 года, а скончался в Сан-Ремо, Италия 17 апреля 1959-го. Он закончил историко-филологический факультет Московского университета, затем учился в Геттингенском университете в Германии, после чего вернулся в Россию и поступил в Императорское военное училище. В Первую мировую войну сражался в чине штабс-ротмистра 17-го Гусарского Черниговского полка.

После революции, пробираясь на Дон в Добровольческую Армию, был арестован большевиками и приговорен к смертной казни, но бежал за несколько часов до расстрела. После поражения Белой Армии был интернирован в Персию. Однако в 1922 году его выдали Советам, как он говорил, «за десять туманов» (официальная денежная единица в Персии), и вскоре опять приговорили к смертной казни, но заменили приговор на 10 лет заключения в новом концентрационном лагере, созданном на месте древнего монастыря на Соловках. Здесь он работал на лесоповале и сбивании плотов, а также участвовал в лагерном театре и писал в журнале «Соловецкие острова».

В 1927 году из-за переполнения лагеря заключение было ему заменено на пять лет ссылки в Среднюю Азию, где он работал деревенским сторожем и корреспондентом советских газет. По возвращении в 1932 году в родную Москву, Ширяев был снова арестован и сослан на три года в Россошь. В 1935–1942 годах Ширяев жил в Ставрополе и Черкесске, преподавал там русский язык и литературу.

После оккупации Ставрополя германскими и румынскими войсками в августе 1942 года, Борис Ширяев стал редактором антикоммунистической газеты «Ставропольское слово», позже переименованной в «Утро Кавказа», распространявшейся по всему северокавказскому региону. Когда началось отступление немецких войск, Ширяев, получивший чин капитана Русской Освободительной Армии генерала Власова, попал в ее пропагандную школе в Дабендорфе под Берлином, а затем издавал газету для казачьих отрядов, вошедших в состав германской армии из антикоммунистических побуждений. В феврале 1945 года, он был командирован в Италию, где расположился Казачий Стан белого атамана П. Н. Краснова. Там он работал в газете «На казачьем посту».

После окончании войны и плена, Ширяев остался в Италии, сначала – в лагере для перемещенных лиц («Ди-Пи»), добывая себе средства для существования различными трудами, в частности, торговлей книгами и куклами.

Помимо монархической деятельности, писатель принимал участие и в политических организациях ветеранов-антикоммунистов. Сперва в рядах власовского «Союза Андреевского Флага» генерала Глазенапа, а затем в «Суворовском Союзе» бывшего командира 1-й Русской Национальной Армии Хольмстон-Смысловского.

В 1955 году Ширяев переехал в США, где давал показания о Катынских расстрелах на комиссии Конгресса и нашел работу в известном книжном магазине Камкина. Однако хорошо устроиться ему не удалось. В письме редактору газеты «Наша страна» Дубровскому от 26 февраля 1956 года Ширяев сетовал: «Живу я морально довольно одиноко, материально скверновато». Эту свою неудачу он приписывал политическим мотивам:

С меньшевиками я, не в пример прочим, сразу занял резко отрицательную позицию, что и послужило причиной моего неустройства в дальнейшем в США. Будь я иной, имел бы сегодня “джаб” на 400–500 долл, в месяц. Это очевидно. Донкихотства мною было проявлено более, чем достаточно, я его считаю принципиальностью. Вообще с людьми я стараюсь быть честным.

Не прижившись, Ширяев вернулся в Италию, где оставался до своей кончины в 1959 году.

Такова краткая биография Бориса Ширяева. Что же касается его творчества, то, как писал в номере от 20 мая 1959 года редактор издававшегося в Нью-Йорке эмигрантского монархического журнала «Знамя России» Н. Н. Чухнов:

Будущие историки Зарубежья, литературные критики и библиографы оценят творчество незабвенного Ширяева и, вероятно, найдутся издатели, которые соберут из разрозненных комплектов всяких эмигрантских газет и журналов, включая и ротаторные, те алмазы, мимо которых мы, в толкучке нашей заграничной жизни, проходили, почти не замечая их. Во всяком случае, эти алмазы не обеспечивали покойному даже сносного существования. Ценить своих выдающихся людей мы никогда не научимся.

Ширяев печатался (как под своей фамилией, так и под псевдонимами А. Алымов, Н. Удовенко и Дрын) в целом ряду белоэмигрантских изданий, в том числе, кроме «Знамени России», в брюссельском журнале «Часовой», парижском «Возрождении», франкфуртском «Грани», калифорнийском «Жар-Птица» и в мюнхенской еженедельной газете «Голос народа», органе власовского Союза Борьбы за Освобождение Народов

России (СБОНР). Однако больше всего Ширяев сотрудничал в газете «Наша страна» (Буэнос-Айрес), поскольку с ее издателем, Иваном Солоневичем, его связывала общность политического мировоззрения: Борис Николаевич был одним из руководителей основанного Солоневичем Народно-монархического движения. Свое кредо Ширяев выразил, например, в статье «Тропинки и путь» («Наша страна», № 108 от 9 февраля 1951):

Идея Российской Народной Монархии – не «экспортный товар». Она выношена всей жизнью многоплеменной российской нации, и я не представляю себе ни одного другого народа, способного воспринять и хотя бы частично реализовать ее. Для этого нужно иметь Дух Российской Нации: ее религию, ее историю, ее величие, ее падение, ее скорби, ее радости – ее трагически величавый путь во времени и пространстве. Доминанта Народной Монархии есть идея построения государства нового типа, чуждого в разной мере и сословной ступенчатости и партийно-парламентарной сословности. Она содержит в себе раскрепощение человеческой личности от кабалы сословных, экономических и партийно-политических групп.

Сие, впрочем, не означало, что Ширяев стал «народным монархистом» под влиянием Солоневича. Сам автор «Народной Монархии» признал это в статье «Совпадение идей»:

Когда я – в 1938–1947 гг. работал над своими книгами, у меня было ощущение «открытия Америки», которое в данном случае сводилось к попыткам поставить русскую историю «с головы на ноги»… Теперь выясняется, что ничего нового в этом взгляде нет: и Б. Башилов, и Б. Ширяев, и В. Рудинский пишут, собственно, то же, что писал и пишу я. Люди живут в Германии, Франции, Италии. Их, кроме Бориса Башилова, я никогда и в глаза не видал. И тем не менее, ход мыслей иногда совпадает до мельчайших деталей… Совпадение наших идей никак не случайное: эти идеи родились из одного и того же источника: из русской земли, насквозь пропитанной кровью.

Однако изо всех авторов «Нашей страны», и даже изо всех литераторов правой эмиграции, одному Ширяеву удалось выйти за рамки монархической аудитории. Его охотно печатали и демократы, и социалисты, и солидаристы: столь подкупающей была сила его таланта.

Солоневич называл Ширяева «самым выдающимся публицистом правой эмиграции» и 25 января 1952 года писал ему: «Я, как и прежде рад всякой Вашей строчке в газете – талантливой, компетентной, бьющей в цель. Очень рад, что издание Вашей книги Всеволод Константинович Дубровский, кажется, наладил – я тут совсем не причем».

Открыл Ширяева и издал его первые три книги редактор доселе выходящей в Буэнос-Айресе «Нашей страны» Всеволод Константинович Дубровский. Он влез в долги и за один месяц, начиная с 14 июля 1952 года, смог провести всю типографскую работу книги «Ди-Пи в Италии» (переиздана в России в 2007 г., изд. «Алетейя»). Причем пришлось самому каждый день работать в типографии, собственноручно делая корректуру и верстая страницы. Но игра стоила свеч – книга имела успех, тираж быстро разошелся, и на вырученные деньги Дубровский смог издать еще два сборника рассказов Ширяева из итальянской и советской жизни: «Я – человек русский» (1953) и «Светильники русской земли» (1953).

Благодаря Ширяеву, ставшему одним из первых заключенных и уцелевших на Соловках, в русскую литературу вошло описание жизни тамошних узников 1922–1927 годов, жизни, которая, несмотря на убийственные условия, определялась религиозным духом, исходящим из монастыря и монашества. В эту свою книгу «Неугасимая лампада» (1954) Ширяев включил уже опубликованные прежде произведения, изменив их названия. Например, «Горка Голгофа» (1953), рассказы о подвиге русских мучеников на Соловках, впоследствии, в 1981 году, канонизированных Русской Зарубежной Церковью, и «Уренский царь» (1950) о маленьком селе-государстве, оказавшем во время Гражданской войны сопротивление красным.

Немецкий литературовед Вольфганг Казак в своем «Энциклопедическом словаре русской литературы с 1917 года» подчеркивает, что Ширяев – писатель-реалист, перерабатывающий в своей прозе то, что сам пережил или слышал. Действительно, все содержание его творчества тесно связано со странствованиями и мытарствами самого автора.

Наибольшей заслугой Ширяева, считает Казак, – является изображение Второй мировой войны с точки зрения русского патриота, который отвергает тоталитарную советскую систему и из соображений о пользе для своей нации готов сотрудничать с немцами. На самом же деле Ширяев, как и подавляющее большинство участников Русского Освободительного Движения 1941–1945 годов, стремились не сотрудничать с немцами, а использовать их для свержения советской власти. Они не сомневались, что после падения коммунизма, немцы не смогли бы долго продержаться в России.

Соратник Ширяева, многолетний сотрудник «Нашей страны» Владимир Рудинский (Даниил Федорович Петров) писал в очерке «С какой Германией были в Союзе?» («Наша страна», № 1733 от 8 октября 1983):

Руководящей же линией для всех российских антикоммунистов, работавших с немцами, являлось, безусловно, желание освободить Россию от большевиков (а потом и от немцев; если те, к концу войны, еще останутся на сцене в роли реальной силы), считая, – а разве это не верно? – что именно большевики и есть самое худшее, самое страшное для нашей отчизны (да и для всего человечества). Считать, что они ошибались? Но могли ли они рассуждать и поступать иначе? Стать на сторону союзников значило стать на сторону Сталина! А что получилось потом? Западные союзники отдали Советам Польшу (из-за которой начали войну!); балтийские государства (которым обещали защиту и покровительство); фактически, и Финляндию; центральную и восточную Европу; предали и сражавшегося за них Михайловича, и поддерживавшего их югославского короля; уступили Албанию и едва-едва не подарили и Грецию (да вовремя одумались…). А там, потом, – Китай, Индокитай, Кубу, куски Африки…

Многие представители белого зарубежья и те, кто оказались на оккупированных территориях, не питая никаких иллюзий относительно «доброго Гитлера», но желая бороться с советским режимом и со Сталиным, которого они считали дьяволом, терзавшим их Родину, хотели с ним воевать и взяли оружие, откуда смогли. Очень многие из них поплатились жизнью за свое решение, практически все – свободой, выбором места жительства и трудоустройства. Но большинство этих людей, представители, как первой, так и второй волны русской эмиграции, были нравственными людьми и не искали своей выгоды. Для одних это было продолжение войны, начавшейся в 1917 году, другие впервые присоединились к этой борьбе. Они знали, на что шли, и готовы были оказаться не понятыми современниками, но интересы страдающего народа и государства российского ставили выше своей судьбы, до последнего вздоха считали себя патриотами России, не признавая, однако, советскую власть, не роптали о своей участи и не просили милости. Читая произведения Ширяева и его единомышленников, можно получить «из первых рук» уникальную информацию об этих людях и их непростых судьбах.

Роман «Кудеяров дуб» (1957–1958), в котором эта тема разбирается, представляет собой произведение, существенным образом отличающееся, например, от романа А. Фадеева «Молодая Гвардия», где рассказывается о событиях, очевидцем которых этот советский писатель не был, но подделывал их, подлаживаясь к партийной линии. Действие повести «Овечья лужа» (1952) происходит примерно в том же отрезке времени. Там описана, в частности, судьба одного преследуемого русского священника. Для Л. Ржевского это произведение является «по своим литературным достоинствам, равно как и по остроте и непререкаемой важности взятой темы, несомненной вершиной творчества этого автора… “Овечья лужа”, конечно, заслуживает отдельного издания и перевода на другие языки».

И «Кудеяров дуб», и «Овечья лужа», являются частью большой эпопеи, состоящей из пяти повестей и практически не имеющей аналогов в литературе русского зарубежья по широте охвата времени и событий. Начинается она с описания жизни обитателей небольших городков в Тульской области (откуда взято и название эпопеи – по имени местной реки – «Птань») дореволюционного периода. Их судьбы отслеживаются на протяжении нескольких десятилетий вплоть до конца Второй мировой войны (последняя повесть, «Хорунжий Вакуленко», осталась незавершенной).

«Птань», а также рассказы о жизни в подсоветской России (из сборника «Я – человек русский», впервые изданного в 1953 году издательством «Наша страна», а также из публикаций в малодоступной в настоящее время прессе русской эмиграции) были недавно переизданы в России петербургским издательством «Полиграф» и теперь доступны отечественному читателю.

Филолог и историк по образованию, приобретший большой преподавательский и журналистский опыт в школах и педагогических институтах в Ставрополе и Черкесске, и газетах и журналах в Средней Азии, а во время войны в Казачьем стане в Италии, Ширяев выработал удивительно цельный и самостоятельный взгляд на русскую литературу, как дореволюционную, так и эмигрантскую и подсоветскую. Свое мировоззрение он представил в уникальном пособии для итальянских университетов «Панорама современной русской литературы» («Panorama della letteratura russa contemporanea», Милан-Венеция, изд. Франческо Монтуоро, 1946), а также в многочисленных публикациях в эмигрантской периодике. Эти статьи о русской литературе Андрей Власенко и Михаил Талалай собрали в книге, названной, по одной из статей, «Бриллианты и булыжники» (изд-во «Алетейя», 2016).

Очередной сборник, также созданный трудами А. Власенко и М. Талалая, открывает читателю новую грань творчества Ширяева. В нем автор предстает в качестве публициста-историка, посвящавшего свои многочисленные и яркие публикации роли монархии в истории России, русской интеллигенции, и яростно боровшегося с искажениями всего положительного, что было сделано на протяжении веков монархического правления в России, так называемой «прогрессивной» демократической прессой, как в дореволюционной России, так и, позднее, в русском зарубежье. Большую ценность представляют отзывы и рецензии Ширяева на публикации историков-эмигрантов и, в первую очередь, – соратников по Народно-монархическому движению, которых Ширяев особенно ценил и труды которых мечтал увидеть доступными отечественному читателю.

Уже вышло в России многое из наследия И. Л. Солоневича, некоторые произведения («История русского масонства» и сборник статей «Русская мощь») Бориса Башилова.

Сейчас переиздаются труды самого Ширяева. Даст Бог, дойдет очередь и до других его соратников и единомышленников.

Николай Казанцев,

редактор газеты «Наша страна»,

февраль 2017 г., Буэнос-Айрес

СТАТЬИ О РУССКОЙ ИСТОРИИ

Подвиг первомучеников за землю русскую

(940 лет со дня кончины свв. князей Бориса и Глеба)

«Невская победа (1240 г.) была одержана непосредственно помощью свыше», – пишет С. М. Соловьев и приводит далее свидетельство современника, ее летописца: