Несгибаемые

Во время пребывания в Тамбове в мае 2013 года в связи с проведением заседания Постоянной комиссии по культуре, информации, туризму и спорту Межпарламентской ассамблеи государств-участников СНГ заместитель директора Тамбовской областной универсальной научной библиотеки им. А.С. Пушкина М. Сабетова, дочь школьного товарища Виктора Кунина, вручила мне книгу «Первомайский район: страницы истории»[2 - ОАО «Издательский дом "Мичуринск"», Тамбов, 2013 г.]. Как человеку, детские и юношеские годы которого прошли в Первомайском, земля которого хранит могилы моих предков, было приятно прочитать о событиях и фактах истории этой «частички необъятной России». Они наполнили моё сознание и сердце особым волнением. В письме руководству Первомайского района я поблагодарил весь коллектив авторов и консультантов за этот труд. Он будет служить молодым поколениям «живой нитью, связующей прошлое с настоящим». Но вместе с тем это реальность, дающая ответ на вопрос: «В чём суть и необоримость русского человека?» В книге представлены образы замечательных людей: работающих и воюющих, гордых и обиженных, счастливых и страждущих, но, главное, сознающих важность своего места на земле. И этим они вошли, чтобы, по Маяковскому, «умирая, воплотиться в пароходы, строчки и другие долгие дела». Со многими земляками-первомайцами я говорил о книге. Единодушная высокая оценка этого труда. Не могу не поделиться и своими воспоминаниями о малой родине.

Военное детство

В поселковую среднюю школу я поступил в начале Великой Отечественной войны в 1941 году, поэтому все военные и послевоенные годы жизни в Первомайском, как в калейдоскопе, предстали передо мной. Я помню раздирающие души плач и вопли матерей и жён, провожавших родных на фронт. Помню первые бомбёжки фашистских стервятников, помню налёты на нашу станцию, бомбы и трассирующие фейерверки пуль по находящимся на земле, их тупой стук о наш дом и истошный крик мамы: «Ох, родимец тебя расшиби!» Она стояла в двери, крестясь и грозя кулаком пролетавшему фашисту. Помню, как во время занятий в школе мы высыпали во двор, услышав пулемётную стрельбу. На крыльях самолёта мы увидели непривычные для нас желтые кресты. В тот раз на вокзал и вокруг него были сброшены фугасные и зажигательные бомбы, они не взорвались. Говорили, что нашли в этих бомбах записки с приветами от патриотов Италии.

Всё ближе слышалась канонада приближавшегося фронта, наш посёлок был наводнён частями Красной армии. Во время бомбёжек воинские эшелоны с техникой выводили на железнодорожную ветку, ведущую на станцию Бенкендорф-Сосновка (теперь Челновая). За всем этим стояла организованность, могучая энергия сопротивления народа.

В книге есть фотография 10 класса выпуска 1941 года железнодорожной школы № 45 при станции Богоявленск, на которой среди ребят – мой брат Иван Рогатин, прошедший всю войну на передовой. Он дошёл до Берлина, затем стал генералом. А также мой двоюродный брат Михаил Духанин, который тоже ушёл на фронт, был ранен и на всю жизнь остался военным.

Из последних скудных возможностей каждая семья откладывала копейки, чтобы быть причастной к строительству танковой колонны «Тамбовский колхозник». В этих двух миллионах рублей, о которых говорится в книге, по крохам собранных населением района, был и труд школьников. Как мы гордились тогда, видя в кадрах кинохроники танки с надписью «Тамбовский колхозник»! Мы ощущали: они за нас, оставшихся в тылу, громят врага. Собирали на полях колоски, мы сносили на колхозный ток снопы для обмолота, ухаживали за ранеными в госпитале, собирали металлолом, а для питания семей выкапывали из земли прошлогодний промёрзший картофель.

Помню и только родившуюся тогда «Катюшу» – песню, которая неслась из открытых дверей теплушек. Грозно, с надрывом пели её те, кто отправлялся на фронт. Помню и составы с прибывающими на нашу станцию военнопленными фашистами, и оледеневшие от жестокого мороза трупы их собратьев, под одинокую скрипку увозимые на захоронение.

Победа!

Помню радостный день Победы он был тогда в посёлке солнечным, и бескрайний восторг всех: гражданских, военных, детей. Завершилась такая долгая и такая ужасная война! Пронеслись мимо нашей станции в обратном направлении составы с теплушками, украшенными цветами, заполненными радостными воинскими подразделениями. Тогда никто не знал, что они отправлялись на новую войну. Но для нас наступила мирная жизнь. И народ наш, дорвавшись до несказанного богатства мирной жизни, ринулся взахлёб вырывать его у времени, спрессованного горестями войны.

Восстанавливали страну

Восстановление страны в послевоенные годы – яркая страница истории нашего народа, значение которой, а главное, результаты видны и поныне. Вот только несколько ярких свидетельств по Первомайскому району. В ознаменование победы советского народа в Великой Отечественной войне в совхозе «Снежеток» был заложен сад Победы. Во исполнение Сталинского плана преобразования природы (так его тогда называла официальная пропаганда) утверждается план развития полезащитных лесонасаждений в колхозах района на 1948–1955 годы. Начинается строительство Богоявленского паровозоремонтного завода. Всё взрослое мужское население посёлка строило пруд, получивший затем название Лушкин. Каждый из нас должен был вывезти на тачке с его дна на берег 5 кубометров грунта. Поражаюсь мудрости моих земляков – оставить память о Великой Победе таким простым и нужным для жизни людей способом. А ведь это было начало преображения родного района – он превращался из аграрного в аграрно-индустриальный. Рождался новый облик посёлка и окружающих сел, в которых тогда, за редким исключением, не было плодовых деревьев. Каждое такое деревце облагалось налогом. А теперь «Снежеток» стал плодовой жемчужиной Первомайской земли, известной далеко за пределами Тамбовщины. А плодоносящие саженцы пришли в каждое село района.

Это невозможно представить сейчас, но в те годы за окнами вагонов поездов, уходящих со станции Богоявленск, простиралась бескрайняя равнина, редко пересекаемая речушками или оврагами. На зиму вдоль железнодорожных путей для задержания снега выставлялись сбитые из досок щиты. Лесопосадки изменили всю картину района. Радующие сегодня глаз лесополосы – это тоже памятники восстановления, а не только надёжная защита полей от суховея. Они стали любимым местом отдыха. В старших классах мы уже вместе со всем посёлком праздновали День железнодорожника в этих посадках.

Новая жизнь

Да, послевоенные годы были нелёгкими. Но это была новая жизнь. Уже в 1947 году были отменены карточки на хлеб, и мы вновь ощутили его вкус, воспоминания о котором с предвоенных лет оставались с нами все эти годы. Железнодорожные пути посёлка, в том числе вновь построенные, заполнили паровозы самых разных марок для ремонта на новом заводе, ставшие для подростков предметом детального изучения.

В школе, в которую мы вновь вселились после закрытия госпиталя (а до этого классы располагались в приспособленных помещениях по всему посёлку), стала налаживаться мирная жизнь. В 1946 году райком партии принимает постановление о развёртывании массовой физкультурной работы в районе. Вслед за этим создаются спортивные общества по военно-техническим видам спорта, спортивное общество «Колхозник». Проводятся спортивно-оздоровительные мероприятия. Развивая массовость, тогда понимали, что в её основе лежит не только создание материальных условий, но и развитие общественных структур, позволяющих готовить кадры организаторов этой работы. Вместо военрука в класс пришел физрук. В школе появились лыжи, впервые мы взяли в руки футбольный и волейбольный мячи, до этого гоняли тряпичный. Проходили соревнования по лёгкой атлетике. Мне, занявшему призовое место в соревнованиях по лыжам, было доверено представлять район на областных соревнованиях. В 1949 году меня избрали секретарем комсомольской организации школы. Помню это светлое и беспокойное время. Как жаль, что ныне нет этой организации!

Первооснова созидателей

Такова была наша жизнь. И обо всем этом достоверно, опираясь на факты, сообщает читателю книга. Те, кому доведётся раскрыть её, могут убедиться, что, вопреки вещателям истории нашей страны в негативных красках, на её страницах предстают время и люди, достойно перенёсшие горести и лишения. Их не согнула железная хватка времени, у них была жажда жизни, они боролись за неё каждый по-своему. Да, были репрессии, бездумно и незаслуженно вырывающие из рядов самых дееспособных и трудолюбивых людей-кормильцев. Да, были, казалось бы, непостижимые уму испытания, да, не все их выдержали. Но, например, у нас в семье, оставшейся без отца, на попечении полуграмотной мамы Марии Ильиничны Рогатиной, в семье «врага народа», лишённой всех прав, вырастают здоровые дети. Все получают высшее образование, учёные звания, становятся учителями, инженерами, офицерами, трудовой путь которых пролегает через руководство школами и кафедрами институтов, угольные шахты и разрезы, Вооруженные силы, ЦК ВЛКСМ, ЦК КПСС. А первооснова созидателей – дающая силы Первомайская земля. Обо всем этом говорю лишь для того, чтобы подтвердить правду этой книги.

Жизнь разбросала всех в разные края большой страны, но Родина всегда начинается для нас с Тамбовщины: при упоминании этого слова щемящее чувство возникает в груди. Станция Богоявленск, родная Панёвка, домик, стоящий на развилке разбитых дорог, добрые и мудрые люди, воспитавшие понятия гордости, чести и уважения к труду. Мой дед по матери – Илья Илларионович Духанин рассказывал, каким каторжным трудом добывался на этой богатейшей земле хлеб. Отрезая ломоть, он никогда не оставлял крошки на столе, смахивал их в ладонь и отправлял в рот. На наши вопросы отвечал: «Хлеб – дар Божий, он дан для сохранения жизни на земле, в этой крошке – частица труда, надежда и вера человека».

Часто от молодых людей приходится слышать сетования по поводу бесперспективности современной жизни. И это говорится в то время, когда человек впервые за всю многострадальную историю нашей страны стал свободен. Главное – впитывай знания, выполняй хорошо работу, имей цель в жизни, стремись к ней, и тогда будешь уважаем окружающими, тогда придёт благосостояние и благополучие.

Впечатление о тамбовщине

Во время встречи в Тамбове я рассказал руководству области о своих впечатлениях, об увиденных изменениях в области: новом облике городов, посёлков и сёл, новых людях – наследниках славной истории Тамбовщины. С особой гордостью при этом говорил о Первомайском районе, его посёлках и сёлах. Ушли в прошлое крытые соломой домишки, непролазные дороги, журавли колодцев, дымящие от сжигаемого кизяка трубы печей и его пирамиды у домов для просушки. Исчезли чугуны, ухваты, таганы, рогачи, кочерги, ступы, толкачи, прялки и другая утварь, необходимая каждой доброй хозяйке. Нет и в помине примусов, керосинок, загнеток, на которых готовилась пища; керосиновых ламп, бывших главным средством освещения жилищ. Но, слава Богу, остались щемящие душу названия и истории посёлков, деревень, прудов, улиц, садов; остался такой родной и неповторимый местный говор, легенды и предания. Сохраним всё это, дорогие земляки!

Часть II

От шахты до ЦК

Благодарность

За достигнутые трудовые успехи,

многолетнюю добросовестную работу

и активную общественную деятельность

Рогатину Борису Николаевичу

Президент Российской Федерации В. Путин

25 сентября 2014 г.

Глава 6

«Там, на шахте угольной, паренька приметили…» (из песни)

После окончания школы у меня не было сомнений в выборе будущего. Мой школьный товарищ, ставший мужем сестры Иры, Марченко Станислав Михайлович, приезжая на каникулы, своими рассказами о профессии горного инженера, необычной красивой формой, которую тогда носили студенты-горняки, а главное, повышенной стипендией в сравнении со студентами гуманитарных вузов, накрепко вселил в сознание, что это будет мой путь.

Замечу, что, несмотря на тяжелейшие годы, в которые проходило обучение, Первомайская средняя школа Тамбовской области дала глубокие знания. Даже в мыслях не возникало опасений за успех поступления в вуз.

Наши школьные годы… трудными были они. Школа была единственным источником знаний. Многие приходили на занятия часто голодные, полураздетые; в зимнюю стужу в приспособленных под классы помещениях дыханием отогревали чернила; тетради заменяли подшивки газет, в которые старались записать каждое слово учителя, особенно по предметам, по которым не было учебников.

Конечно, среди нас не могло быть места пай-мальчикам: были шаловливы, драчливы и даже бряцали между собой самодельным вооружением, которым в достатке снабжались из вагонов, увозящих с фронтов на переплавку разбитую технику. Таков был окружающий нас быт.

Но как понимали всё это наши учителя, переживающие такую же нужду. От рождения добрые, они знали, что для нашей учебы не обойтись без их требовательности. Часто вызывали на беседу перепуганных матерей нерадивых учеников; кроме радио, не имея других источников информации, после занятий в школе они спешили в библиотеки, чтобы почерпнуть нужное и пополнить институтские конспекты. Наши знания проверялись ежегодно. Уже в 4-м классе были экзамены по четырем предметам, а 7-й завершался сдачей одиннадцати.

Никто не протестовал, не возмущался перегрузкой детской психики. Может быть, этот ежегодный экзамен готовил нас к достойному восприятию экзаменов, которые каждому уготовила жизнь.

Но ведь не только школьная программа была заботой наших учителей. Думали и о физическом, патриотическом и духовном воспитании. Каких-либо возможностей для этого в школьной развалюхе не было, но стоило прослышать о том, что учительница немецкого языка Евгения Александровна Эберт будет проводить занятия по музыке, как к ней и полуразвалившемуся пианино выстроилась очередь девчонок и мальчишек. А сколько затаенных познаний о поэзии, о русской классике давали нам занятия в драматическом кружке у Варвары Павловны Гречишкиной! Героическую историю страны, не только в рамках школьной программы, мы усваивали от нашего директора Павла Дмитриевича Барабанова, прошедшего фронтовые дороги.

С моей супругой Людмилой Ивановной мы каждый год возвращаемся в родные пенаты, посещаем сельский погост, где покоятся родители, и низко кланяемся им и светлой памяти любимой учительницы по математике Антонины Ивановны Матюшиной. Стоя у этой могилы, мы добрые слова говорим всем вам, наши дорогие учителя – беззаветные труженики.

А по соседству, у могилы одноклассницы – Галины Константиновны Свиридовой, мы вспоминаем не только уважаемый труд её – пожизненного учителя новых поколений земляков, но и плеяду наших ушедших из жизни школьных товарищей, вместе с которыми мы познавали азы науки преодолевать, не сгибаясь и не предавая, каждую новую цель на жизненном пути.

В 1951 году я стал студентом Московского горного института. Он тогда носил имя И.В. Сталина, чем мы очень гордились. Дважды, маршируя перед Мавзолеем в рядах институтской колонны и распевая шахтерский марш: «Славься, шахтеров племя, славься, шахтерский труд! Мы обгоняем время – Сталин наш лучший друг…», я увидел его на трибуне живым. Не верилось, что наш Великий Сталин ростом был ниже своего окружения.

И, конечно, никто из нас не твердил, как заклинание: «Вот Он – источник наших бед!» Мы знали: «С Ним народ победил!»

В нашей студенческой семье не было изнеженных отпрысков. Все были равны: одни прошли дороги войны, другие познали страдания и нужду. Была у всех нас жажда знаний.

В те годы в Московском горном институте были сосредоточены ведущие ученые отрасли. С первых дней учебы нам давали не только глубокие знания по общим и специальным дисциплинам, но и внедрялось в сознание: стране нужно много угля, но только без крови.

Помню, в приемной ректора института, выдающегося ученого, ставшего впоследствии академиком Академии наук СССР, В.В. Ржевского на видном месте висела картина, на которой художник изобразил в забое обнаженного человека, на четвереньках тянущего корыто с углем. На шее у него был хомут, а между ног тянулась к корыту лямка. Так встарь из низкой лавы в откаточный штрек иногда спускали уголь. В шахтерской среде эта профессия называлась «мудотёр».

Не только этим, конечно, но нас повседневно убеждали в тяжести и опасности выбранной профессии. Студентам уже с начала обучения надо было два раза в год проходить практику на шахтах и угольных разрезах. Это были Подмосковье, Тульская, Челябинская области и, наконец, Кузбасс, ставший для меня впоследствии второй родиной. Я познавал профессии проходчика, электрослесаря, помощника машиниста экскаватора и гидромониторщика.

Последняя особенно запомнилась. И не только тем, что за два месяца я заработал громадные по тому времени деньги (осталось на житье в институте, и даже семье помог), но и тем, что только чудом остался в живых.

А было так. На угольном разрезе Краснобродский я тогда уже самостоятельно работал на месте гидромониторщика. На первый взгляд – ничего сложного: управляй стволом гидромонитора, не забывая, что перед тобой почти рядом, в 10 метрах, 15-метровая стена наносов, которую надо разрушить струей, вода которой унесет потом размельчённую породу в отвалы.

В одну из ночных смен, любуясь восходящим солнцем и неописуемой красотой окружающей природы, – а это отроги Горного Алтая, всем телом ощущал силу струи, бьющей из ствола (ей можно согнуть железнодорожный рельс). Пытался песней перекричать гул, похожий на раскаты грома, исходящий от мощных потоков воды и падающих с высоты пластов земли… И вдруг… я взлетаю к солнцу. Плюхнувшись в пульпу[3 - Пульпа – размытая водой горная масса.], при этом лишь жесткими краями задетый пролетевшей надо мной струей, я какое-то время лежал в беспамятстве. Благо, сработала автоматика, и давление в мониторе спало, а ствол его лежал рядом со мной.