Последний отзыв
Очень интересная!
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Геродотова Скифия
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Геродотова Скифия
Борис Александрович Рыбаков
«Геродотова Скифия» – одна из самых известных книг знаменитого российского историка. В ней анализируются данные греческого географа и историка Геродота (V в. до н. э.) о племенах, живших в Восточной Европе в I тысячелетии до н. э. На основе новейших археологических данных академик Б.А. Рыбаков подтверждает достоверность сообщений Геродота или их пересматривает, устанавливает маршрут путешествия греческого географа, раскрывает содержание греческих легенд, записанных Геродотом, восстанавливает маршрут похода Дария Гистаспа в Скифию. На основе новейших археологических открытий составлена этногеографическая карта Скифии.
Значительное место в книге отведено истории славянских племен, которые, по мнению автора, изначально обитали на просторах Восточной Европы от Эльбы до Днепра.
Борис Рыбаков
Геродотова Скифия
Геродот Галикарнасец родился незадолго до Персидских войн и прожил до Пелопоннесской войны.
Содержание его книги обширно и блестяще. Его цель состояла не в том, чтобы написать историю какого-нибудь одного города или племени – он хочет в одном сочинении описать многочисленные и разнообразные события из жизни Европы и Азии.
Дионисий Галикарнасский
Введение
После полувековых разрушительных греко-персидских войн, во время которых многотысячные армии азиатской деспотии многократно вторгались в богатые греческие земли, в Афинах, в главном городе победителей, отстоявших свободу Эллады, ощущался большой национальный подъем. Демократические реформы стратега Перикла, трагедии Эсхила, Еврипида, Софокла, скульптуры Фидия, смелая философия Анаксагора, архитектурные замыслы Иктина и Гипподама – все это проявления того расцвета, который знаменовал собой преодоление тревог и опасностей изнурительной повсеместной войны. Сразу же после заключения мира с персами создаются два бессмертных произведения: Парфенон и «История» Геродота. Оба они символичны: постройка Парфенона, начатая в 447 г., должна была загладить следы разрушения афинского акрополя персами в 480 г., а «История» Геродота – рассказать о борьбе с персами.
Геродот прибыл в Афины в том же 447 г. (совершив уже большую часть изыскательских путешествий) и приступил к своим знаменитым публичным чтениям по истории только что прекращенных греко-персидских войн. Пока строился Парфенон, Геродот литературно оформлял свой монументальный труд, разделенный потом на девять книг по числу муз. Афиняне, согласно молве, отметили труд историка небывало щедрой наградой, дав ему в дар 10 талантов серебра.
Историк того времени не располагал, подобно современным нам историкам, архивами, не искал письменных документов, не изучал хроники событий; ему самому приходилось эти документы впервые создавать, впервые заносить на папирус и пергамен услышанные им рассказы о событиях. Для того, чтобы добросовестно осветить события, происходившие во всех концах греческого, персидского и египетского мира, историку можно было объездить эти пространства, найти очевидцев, расспросить их и записать их рассказы; это и называлось – история.
Около десятка лет (примерно 455–445 гг.) Геродот посвятил тяжкому труду путешественника. Он объездил Эгейское море, побывал во многих городах континентальной Греции, был в Персии, Египте, Италии, Македонии, Скифии. Пределы его путешествий очерчиваются на карте Старого Света гигантским четырехугольником: Элефантина на Ниле – Фурии в Южной Италии (2300 км); Фурии – Синдика у Керченского пролива (2000 км); Синдика – Вавилон (1600 км); Вавилон – Элефантина (1500 км).
В записи Геродота вошли исторические сведения, легенды, эпические сказания, этнографические наблюдения, живые личные впечатления путешественника, сопоставляющего виденное в разных землях. Этот огромный фонд, собранный две с половиной тысячи лет тому назад, представляет непреходящую ценность. Напрасно Фукидид упрекал Геродота (не называя, впрочем, его по имени), говоря: «Я не считал своей задачей записывать то, что узнавал от первого встречного…» Геродот же следовал другому принципу: «Я обязан сообщать все, что мне говорят, но верить всему не обязан» и весьма добросовестно расставлял в своем труде коэффициенты достоверности, то явно сомневаясь в рассказанном ему, то слегка настораживая читателя, то удостоверяя правдивость записанного им.
Для истории нашей родины наибольший интерес представляет четвертая книга труда Геродота («Мельпомена»), посвященная походу персидского царя Дария I Гистаспа в Скифию. Здесь описаны реки и природа Скифии, обычаи скифов, соседние с ними племена и сообщены интереснейшие сведения о походе Дария, существенно отличающиеся от позднейшей версии Ктесия.
Вероятно, для установления истины в противоречивых воспоминаниях об этом походе и было предпринято Геродотом одно из его последних путешествий – поездка к северным берегам Черного моря.
Покорив Вавилон и ощутив себя владыкой Азии, царь Дарий двинул в 512 г. семисоттысячное войско из Суз к берегам Черного моря; через три месяца царь должен был достигнуть Босфора. Переправившись из Азии в Европу, персы вторглись во Фракию, проделали путь до Дуная (около 600 км) и, перейдя Дунай, начали свой неудачный скифский поход (примерно такого же протяжения), закончившийся где-то на северном берегу Азовского моря.
Если Геродот хотел узнать правду о скифском походе Дария, являвшемся интродукцией к греко-персидским войнам, и познакомить своих читателей со злоключениями царя, побеждавшего греков, то он должен был пойти по следам Дария и выяснить все подробности поражения персов. Поступил ли так «отец истории», мы увидим в дальнейшем. Геродот предпринял путешествие спустя 60–70 лет после скифского похода Дария. Ему могли встретиться престарелые очевидцы событий, многое могли рассказать сыновья очевидцев, но следует учитывать, что к этому времени успели уже создаться легенды, оформиться эпические циклы о победе скифских царей над Дарием, а это все вносило в его записи фольклорный элемент, который потомки могли поставить ему в вину.
* * *
Современники восторженно встретили труд Геродота, путешественника и изыскателя, историка и в некоторой мере политика. Софокл написал оду в честь Геродота; «Следы его влияния, – отмечает С.Я. Лурье, – сохранились в пьесах Софокла, Еврипида, Аристофана»
. В 445 г. «Геродот был почтен Советом афинян за то, что прочел им свои книги»
. Геродот был близок к Периклу, Протагору. Он был одним из организаторов колонии в Фуриях в Южной Италии (443 г.), где, возможно, и оформилась окончательно его «История».
Однако обилие разнородного материала, собранного во время далеких разъездов, свободное, легкое изложение, использование преданий и легенд – все это давало пищу для критики и сомнений. Фукидид был первым, бросившим упрек в отсутствии должной строгости. Проявил скепсис и Аристотель. Плутарх, написавший трактат «О злокозненности Геродота», обвинял его (через пятьсот лет после его смерти) в искажении истины, но все это относилось к тем распрям между различными греческими городами во время нашествия персов, в которых Геродот твердо стоял на стороне Афин, а Плутарх был беотийцем. Скифской четвертой книги Геродота Плутарх не коснулся вовсе.
В XIX–XX вв., когда непонимание источника нередко прикрывалось высокомерным гиперкритицизмом, на Геродота нередко обрушивались, обвиняя его не столько в политической тенденциозности, сколько в путанице, недобросовестности, излишнем доверии к своим информаторам и даже в плагиате у неизвестных авторов.
В 1883 г., почти буквально повторяя Плутарха, против Геродота выступил английский ориенталист А. Сейс
, но получил весьма решительный отпор от крупного знатока и переводчика Геродота киевского профессора Ф.Г. Мищенко
. «Географические, топографические, исторические и особенно бытовые известия Геродота о Скифии и скифах, – писал Мищенко, – по справедливости считаются драгоценными и по достоинству должны быть признаны единственными для своего времени»
.
Другим примером недоверчивости к данным Геродота может служить отношение исследователей к его рассказу о походе Дария в 512 г. Р. Генниг, суммируя мнения Мюлленго-фа (1870 г.), Эберта (1921), Мейера (1923), приходит к выводу, что «сообщение о персидском походе в страну скифов полно явных небылиц. Повествование Геродота как с точки зрения стратегической, так и географической порой совершенно бессмысленно»
. К достоверности рассказа о походе 512 г. я вернусь в специальном разделе.
Изучение скифов и их соседей, описанных Геродотом, в настоящее время продвинулось настолько далеко, так много новых археологических фактов открыто в разных концах Геродотовой Скифии, что многие старые мнения и запоздалые рецидивы скепсиса иногда кажутся наивными.
Сводку всех работ и мнений по скифскому вопросу за XIX и первую половину XX в. сделал в своей книге С.А. Семенов-Зусер
. Западную науку познакомили со скифами М.И. Ростовцев и Эллис Миннс
.
Накопление новых материалов не означает того, что все спорные вопросы геродотоведения разрешаются сами собой. Наоборот, обилие новых данных ставит ряд новых, не возникавших ранее загадок, требует пересмотра старых мнений.
Состояние проблем скифоведения на 1952 год осветила Н.Н. Погребова
. Наиболее свежая и полная советская и зарубежная библиография по разным вопросам скифоведения на рубеже третьей и четвертой четвертей XX в. приведена в работе А.М. Хазанова
. Эта книга написана А.М. Хазановым без пересмотра историко-географических данных Геродота, и автор ее довольствуется теми усредненными представлениями, которые существуют в науке наших дней. А в этих представлениях, как будет показано ниже, содержится много разноречий (а, следовательно, и ошибок), проистекающих то от недоверия к Геродоту, то от непонимания его, то от желания использовать авторитет «отца истории» для подкрепления гипотез, возникших за пределами круга геродотовских сведений. Не подлежит сомнению, что понять скифское общество, его историю, его этнический склад, хозяйственную и социальную структуру, взаимодействие племен между собой и многие другие важные вопросы возможно лишь после того, как станет достаточно ясной география Скифии, над изложением которой для своих современников так потрудился Геродот.
Мне представляется целесообразным заново пересмотреть всю географическую часть четвертой книги Геродота, т. к. к настоящему времени не только накоплен массовый археологический материал, допускающий широкое картографирование, но он надлежащим образом систематизирован и изучен трудами многих советских ученых, из числа которых следует назвать Б.Н. Гракова, А.И. Тереножкина, В.А. Ильинскую, О.Н. Мельниковскую и А.И. Мелюкову
.
Предпринимать в настоящее время какой-либо пересмотр общей картины Скифии по Геродоту без учета археологического материала невозможно. Последняя, известная мне, подобная попытка обойтись без археологического материала была сделана чехословацким ученым Яном Збожилом в 1955 г. и издана посмертно
. Автор, судя по его итоговой карте, сделал шаг назад по сравнению со своими предшественниками.
В Геродотовой «Мельпомене» содержится свыше десятка темных, неясных мест, мешающих правильному восприятию записей историка. В задачу этой книги входит сопоставление геродотовских сведений с археологической картой и посильный анализ геродотовских рассказов с географической и этнической стороны. Анализ производился под девизом: «Прежде чем упрекнуть Геродота, постарайся понять его».
* * *
Попытки перенесения сообщений Геродота о Скифии на современную географическую карту делались начиная с эпохи Ренессанса. Одной из первых является карта Абрагама Ортелия «Pontus Euxinus», изданная в 1590 г., где объединены данные Геродота, Клавдия Птолемея, Плиния, Страбона и даже авторов VI в. н. э. Для своего времени эта карта-реконструкция сделана вполне грамотно.
За четыре столетия накопились многие десятки карт, на которых исследователи стремились воспроизвести географические и этнографические представления Геродота. К сожалению, далеко не всегда сведения Геродота рассматривались в целостной, взаимосвязанной системе. В тех случаях, когда автор придерживался системы и рассматривал все племена в совокупности, результат получался интересный и устойчивый. В качестве примера могу привести карту из известного атласа И. Потоцкого, изданного еще в 1823 г.
Ко многим отождествлениям этой карты, отброшенным в свое время наукой, нам теперь, после полутораста лет, придется вернуться; составитель ее был еще свободен от сковывающего воздействия традиций и размышлял без предвзятых идей
.
К тяжелым последствиям приводили разыскания, посвященные какому-либо отдельному вопросу, искусственно изолированному от общего взгляда на географическую концепцию Геродота. Примером может служить определение местоположения племени будинов. В геродотовском тексте есть некоторые противоречия и неясности (IV, §§ 21, 22, 105, 108, 109, 123)
, отчасти оправдывающие разноречия комментаторов. Однако вместо разъяснения темных мест, тщательного анализа текста, рассмотрения ошибок Геродота и причин его ошибок исследователи нередко брали какой-то один признак или одно из пониманий геродотовского признака и позволяли своей фантазии размещать злосчастных будинов в самых различных местах Центральной и Восточной Европы.
Борис Александрович Рыбаков
«Геродотова Скифия» – одна из самых известных книг знаменитого российского историка. В ней анализируются данные греческого географа и историка Геродота (V в. до н. э.) о племенах, живших в Восточной Европе в I тысячелетии до н. э. На основе новейших археологических данных академик Б.А. Рыбаков подтверждает достоверность сообщений Геродота или их пересматривает, устанавливает маршрут путешествия греческого географа, раскрывает содержание греческих легенд, записанных Геродотом, восстанавливает маршрут похода Дария Гистаспа в Скифию. На основе новейших археологических открытий составлена этногеографическая карта Скифии.
Значительное место в книге отведено истории славянских племен, которые, по мнению автора, изначально обитали на просторах Восточной Европы от Эльбы до Днепра.
Борис Рыбаков
Геродотова Скифия
Геродот Галикарнасец родился незадолго до Персидских войн и прожил до Пелопоннесской войны.
Содержание его книги обширно и блестяще. Его цель состояла не в том, чтобы написать историю какого-нибудь одного города или племени – он хочет в одном сочинении описать многочисленные и разнообразные события из жизни Европы и Азии.
Дионисий Галикарнасский
Введение
После полувековых разрушительных греко-персидских войн, во время которых многотысячные армии азиатской деспотии многократно вторгались в богатые греческие земли, в Афинах, в главном городе победителей, отстоявших свободу Эллады, ощущался большой национальный подъем. Демократические реформы стратега Перикла, трагедии Эсхила, Еврипида, Софокла, скульптуры Фидия, смелая философия Анаксагора, архитектурные замыслы Иктина и Гипподама – все это проявления того расцвета, который знаменовал собой преодоление тревог и опасностей изнурительной повсеместной войны. Сразу же после заключения мира с персами создаются два бессмертных произведения: Парфенон и «История» Геродота. Оба они символичны: постройка Парфенона, начатая в 447 г., должна была загладить следы разрушения афинского акрополя персами в 480 г., а «История» Геродота – рассказать о борьбе с персами.
Геродот прибыл в Афины в том же 447 г. (совершив уже большую часть изыскательских путешествий) и приступил к своим знаменитым публичным чтениям по истории только что прекращенных греко-персидских войн. Пока строился Парфенон, Геродот литературно оформлял свой монументальный труд, разделенный потом на девять книг по числу муз. Афиняне, согласно молве, отметили труд историка небывало щедрой наградой, дав ему в дар 10 талантов серебра.
Историк того времени не располагал, подобно современным нам историкам, архивами, не искал письменных документов, не изучал хроники событий; ему самому приходилось эти документы впервые создавать, впервые заносить на папирус и пергамен услышанные им рассказы о событиях. Для того, чтобы добросовестно осветить события, происходившие во всех концах греческого, персидского и египетского мира, историку можно было объездить эти пространства, найти очевидцев, расспросить их и записать их рассказы; это и называлось – история.
Около десятка лет (примерно 455–445 гг.) Геродот посвятил тяжкому труду путешественника. Он объездил Эгейское море, побывал во многих городах континентальной Греции, был в Персии, Египте, Италии, Македонии, Скифии. Пределы его путешествий очерчиваются на карте Старого Света гигантским четырехугольником: Элефантина на Ниле – Фурии в Южной Италии (2300 км); Фурии – Синдика у Керченского пролива (2000 км); Синдика – Вавилон (1600 км); Вавилон – Элефантина (1500 км).
В записи Геродота вошли исторические сведения, легенды, эпические сказания, этнографические наблюдения, живые личные впечатления путешественника, сопоставляющего виденное в разных землях. Этот огромный фонд, собранный две с половиной тысячи лет тому назад, представляет непреходящую ценность. Напрасно Фукидид упрекал Геродота (не называя, впрочем, его по имени), говоря: «Я не считал своей задачей записывать то, что узнавал от первого встречного…» Геродот же следовал другому принципу: «Я обязан сообщать все, что мне говорят, но верить всему не обязан» и весьма добросовестно расставлял в своем труде коэффициенты достоверности, то явно сомневаясь в рассказанном ему, то слегка настораживая читателя, то удостоверяя правдивость записанного им.
Для истории нашей родины наибольший интерес представляет четвертая книга труда Геродота («Мельпомена»), посвященная походу персидского царя Дария I Гистаспа в Скифию. Здесь описаны реки и природа Скифии, обычаи скифов, соседние с ними племена и сообщены интереснейшие сведения о походе Дария, существенно отличающиеся от позднейшей версии Ктесия.
Вероятно, для установления истины в противоречивых воспоминаниях об этом походе и было предпринято Геродотом одно из его последних путешествий – поездка к северным берегам Черного моря.
Покорив Вавилон и ощутив себя владыкой Азии, царь Дарий двинул в 512 г. семисоттысячное войско из Суз к берегам Черного моря; через три месяца царь должен был достигнуть Босфора. Переправившись из Азии в Европу, персы вторглись во Фракию, проделали путь до Дуная (около 600 км) и, перейдя Дунай, начали свой неудачный скифский поход (примерно такого же протяжения), закончившийся где-то на северном берегу Азовского моря.
Если Геродот хотел узнать правду о скифском походе Дария, являвшемся интродукцией к греко-персидским войнам, и познакомить своих читателей со злоключениями царя, побеждавшего греков, то он должен был пойти по следам Дария и выяснить все подробности поражения персов. Поступил ли так «отец истории», мы увидим в дальнейшем. Геродот предпринял путешествие спустя 60–70 лет после скифского похода Дария. Ему могли встретиться престарелые очевидцы событий, многое могли рассказать сыновья очевидцев, но следует учитывать, что к этому времени успели уже создаться легенды, оформиться эпические циклы о победе скифских царей над Дарием, а это все вносило в его записи фольклорный элемент, который потомки могли поставить ему в вину.
* * *
Современники восторженно встретили труд Геродота, путешественника и изыскателя, историка и в некоторой мере политика. Софокл написал оду в честь Геродота; «Следы его влияния, – отмечает С.Я. Лурье, – сохранились в пьесах Софокла, Еврипида, Аристофана»
. В 445 г. «Геродот был почтен Советом афинян за то, что прочел им свои книги»
. Геродот был близок к Периклу, Протагору. Он был одним из организаторов колонии в Фуриях в Южной Италии (443 г.), где, возможно, и оформилась окончательно его «История».
Однако обилие разнородного материала, собранного во время далеких разъездов, свободное, легкое изложение, использование преданий и легенд – все это давало пищу для критики и сомнений. Фукидид был первым, бросившим упрек в отсутствии должной строгости. Проявил скепсис и Аристотель. Плутарх, написавший трактат «О злокозненности Геродота», обвинял его (через пятьсот лет после его смерти) в искажении истины, но все это относилось к тем распрям между различными греческими городами во время нашествия персов, в которых Геродот твердо стоял на стороне Афин, а Плутарх был беотийцем. Скифской четвертой книги Геродота Плутарх не коснулся вовсе.
В XIX–XX вв., когда непонимание источника нередко прикрывалось высокомерным гиперкритицизмом, на Геродота нередко обрушивались, обвиняя его не столько в политической тенденциозности, сколько в путанице, недобросовестности, излишнем доверии к своим информаторам и даже в плагиате у неизвестных авторов.
В 1883 г., почти буквально повторяя Плутарха, против Геродота выступил английский ориенталист А. Сейс
, но получил весьма решительный отпор от крупного знатока и переводчика Геродота киевского профессора Ф.Г. Мищенко
. «Географические, топографические, исторические и особенно бытовые известия Геродота о Скифии и скифах, – писал Мищенко, – по справедливости считаются драгоценными и по достоинству должны быть признаны единственными для своего времени»
.
Другим примером недоверчивости к данным Геродота может служить отношение исследователей к его рассказу о походе Дария в 512 г. Р. Генниг, суммируя мнения Мюлленго-фа (1870 г.), Эберта (1921), Мейера (1923), приходит к выводу, что «сообщение о персидском походе в страну скифов полно явных небылиц. Повествование Геродота как с точки зрения стратегической, так и географической порой совершенно бессмысленно»
. К достоверности рассказа о походе 512 г. я вернусь в специальном разделе.
Изучение скифов и их соседей, описанных Геродотом, в настоящее время продвинулось настолько далеко, так много новых археологических фактов открыто в разных концах Геродотовой Скифии, что многие старые мнения и запоздалые рецидивы скепсиса иногда кажутся наивными.
Сводку всех работ и мнений по скифскому вопросу за XIX и первую половину XX в. сделал в своей книге С.А. Семенов-Зусер
. Западную науку познакомили со скифами М.И. Ростовцев и Эллис Миннс
.
Накопление новых материалов не означает того, что все спорные вопросы геродотоведения разрешаются сами собой. Наоборот, обилие новых данных ставит ряд новых, не возникавших ранее загадок, требует пересмотра старых мнений.
Состояние проблем скифоведения на 1952 год осветила Н.Н. Погребова
. Наиболее свежая и полная советская и зарубежная библиография по разным вопросам скифоведения на рубеже третьей и четвертой четвертей XX в. приведена в работе А.М. Хазанова
. Эта книга написана А.М. Хазановым без пересмотра историко-географических данных Геродота, и автор ее довольствуется теми усредненными представлениями, которые существуют в науке наших дней. А в этих представлениях, как будет показано ниже, содержится много разноречий (а, следовательно, и ошибок), проистекающих то от недоверия к Геродоту, то от непонимания его, то от желания использовать авторитет «отца истории» для подкрепления гипотез, возникших за пределами круга геродотовских сведений. Не подлежит сомнению, что понять скифское общество, его историю, его этнический склад, хозяйственную и социальную структуру, взаимодействие племен между собой и многие другие важные вопросы возможно лишь после того, как станет достаточно ясной география Скифии, над изложением которой для своих современников так потрудился Геродот.
Мне представляется целесообразным заново пересмотреть всю географическую часть четвертой книги Геродота, т. к. к настоящему времени не только накоплен массовый археологический материал, допускающий широкое картографирование, но он надлежащим образом систематизирован и изучен трудами многих советских ученых, из числа которых следует назвать Б.Н. Гракова, А.И. Тереножкина, В.А. Ильинскую, О.Н. Мельниковскую и А.И. Мелюкову
.
Предпринимать в настоящее время какой-либо пересмотр общей картины Скифии по Геродоту без учета археологического материала невозможно. Последняя, известная мне, подобная попытка обойтись без археологического материала была сделана чехословацким ученым Яном Збожилом в 1955 г. и издана посмертно
. Автор, судя по его итоговой карте, сделал шаг назад по сравнению со своими предшественниками.
В Геродотовой «Мельпомене» содержится свыше десятка темных, неясных мест, мешающих правильному восприятию записей историка. В задачу этой книги входит сопоставление геродотовских сведений с археологической картой и посильный анализ геродотовских рассказов с географической и этнической стороны. Анализ производился под девизом: «Прежде чем упрекнуть Геродота, постарайся понять его».
* * *
Попытки перенесения сообщений Геродота о Скифии на современную географическую карту делались начиная с эпохи Ренессанса. Одной из первых является карта Абрагама Ортелия «Pontus Euxinus», изданная в 1590 г., где объединены данные Геродота, Клавдия Птолемея, Плиния, Страбона и даже авторов VI в. н. э. Для своего времени эта карта-реконструкция сделана вполне грамотно.
За четыре столетия накопились многие десятки карт, на которых исследователи стремились воспроизвести географические и этнографические представления Геродота. К сожалению, далеко не всегда сведения Геродота рассматривались в целостной, взаимосвязанной системе. В тех случаях, когда автор придерживался системы и рассматривал все племена в совокупности, результат получался интересный и устойчивый. В качестве примера могу привести карту из известного атласа И. Потоцкого, изданного еще в 1823 г.
Ко многим отождествлениям этой карты, отброшенным в свое время наукой, нам теперь, после полутораста лет, придется вернуться; составитель ее был еще свободен от сковывающего воздействия традиций и размышлял без предвзятых идей
.
К тяжелым последствиям приводили разыскания, посвященные какому-либо отдельному вопросу, искусственно изолированному от общего взгляда на географическую концепцию Геродота. Примером может служить определение местоположения племени будинов. В геродотовском тексте есть некоторые противоречия и неясности (IV, §§ 21, 22, 105, 108, 109, 123)
, отчасти оправдывающие разноречия комментаторов. Однако вместо разъяснения темных мест, тщательного анализа текста, рассмотрения ошибок Геродота и причин его ошибок исследователи нередко брали какой-то один признак или одно из пониманий геродотовского признака и позволяли своей фантазии размещать злосчастных будинов в самых различных местах Центральной и Восточной Европы.
Другие аудиокниги автора Борис Александрович Рыбаков
Последний отзыв
Очень интересная!