Геродотова Скифия

Сгусток географических точек западнее косы Обиточной, будучи сопоставлен с натурой, позволяет исправить старую реконструкцию 1490 г., принятую Кулаковским, и предложить иной вариант, воспроизводящий (правда, с нарушением масштабности) реальную конфигурацию этого участка азовского побережья. Восточная часть Приазовья показана у Птолемея как залив, отделенный длинной узкой косой, чрезвычайно напоминающей существующую поныне. В XIX в. весь этот залив назывался Обиточной Пристанью. Внутри залива находятся устья рек Агар и Лик, а между устьями – загадочная роща «Рыболовля бога». На этом песчаном пустынном побережье рощ сейчас нет, но как раз между устьями Корсака и Обиточной находится речка с интересным названием Лозоватка, т. е. «заросшая ивняком, лозами». Расстояние от Агара до «Рощи», в которой ловят рыбу, – 10? (т. е. около 12 км), реальное расстояние от Корсака до Лозоватки – 11 км. Думаю, что это уточняет наши расчеты и позволяет более уверенно считать рекой Агар реку Корсак. Тождество геродотовского Оара с птолемеевским Агаром едва ли вызывает сомнения, т. к. в обоих случаях это – реки северного побережья Меотиды и каждый раз Оар-Агар сопряжена с соседней рекой Лик.

На восток от рассмотренного геродотовского комплекса упомянута лишь одна река – Порита, которую по очень близкому фонетическому сходству следует сближать с р. Берда.

В итоге мы получаем следующие отождествления:

р. Агар (Оар) – р. Корсак;

мыс Агар – коса Обиточная, напротив р. Корсак;

роща «Рыболовля бога» – р. Лозоватка;

р. Лик – р. Обиточная;

р. Порита – р. Берда.

Все эти пункты находятся на пространстве длиною в два дня конного пути, а собственно геродотовский комплекс (исключая птолемеевскую Пориту) занимает всего 30–35 км, т. е. один день пути.

Отождествление р. Оар с Pa-Волгой делало совершенно бессмысленным рассказ о скифском походе Дария и ставило под сомнение достоверность сведений Геродота вообще. Если же учесть координаты Птолемея, то геродотовский текст о походе 512 г. (к которому я вернусь в специальном разделе) получает четкое и вполне реальное истолкование: основное войско царя углубилось в Скифию не более чем на 20–25 дней пути, что вполне укладывается в сроки, указанные Геродотом.

* * *

Обзор геродотовских рек Скифии закончен. Мы должны признать, что Геродот собрал подробные и нередко очень точные сведения о реках, орошающих Скифию и в большинстве случаев связывающих ее с Понтом и Меотидой.

Дунай-Истр показан как юго-западный предел Скифии. Тиарант-Серет, Пората (Пирет) – Прут и Тира-Днестр, вероятно, соответствовали нашим представлениям об этих реках, т. к. у них нет крупных притоков, которые могли бы в древности быть приняты тем или иным народом за исток реки, отличающийся от того, что мы сейчас считаем истоком.

Неожиданным, но, на мой взгляд, бесспорным оказалось отличие геродотовского Гипаниса от Южного Буга, с которым его обычно отождествляли. Наиболее вероятным представляется следующий составной вид Гипаниса: Горный Тикич – Синюха – нижнее течение Южного Буга. Протяжение всей реки – 9 дней плавания. «Незначительная речка» Эксампай, по всей вероятности, – Черный Ташлык, левый приток Синюхи. Магистральная река Скифии – Борисфен-Днепр – описана Геродотом скорее с экономической стороны, чем с географической. Правда, указана вполне достоверная протяженность течения Днепра от истоков до порогов, дважды Геродот подразумевает (но не называет) днепровские пороги, но общего целостного описания Борисфена у него нет.

Пантикапа-Ворскла, приток Днепра, разграничивающий земледельческую лесостепь и ковыльную степь скотоводов-номадов. Упоминание этой реки, удаленной от моря, по всей вероятности, связано с тем, что у ее устья издавна существовала переправа через Днепр, лежащая на прямой линии Ольвия – Гелон, город, в котором жили греческие купцы и слышалась эллинская речь.

Гидрия из с. Песчаного

Труднее всего отстаивать предложенную мною реконструкцию сложного течения Гипакириса-Конки, т. к. Геродот допустил одну оплошность в описании – он не уточнил понятие «герра»: это могло быть собственным именем реки, но, по всей вероятности, могло быть и нарицательным наименованием «протока», «гирла». Геродотовский Гипакирис – Конка, втекающая в «Конские Воды» Днепра, текущая затем вплотную к Днепру и ответвляющаяся от него в низовьях; впадала эта река в древности (теперь этот отрезок пересох) в Каркинитский залив и ее остатком является Каланчак. Геррос – это р. Молочная, как давно установлено исследователями на основании координат Птолемея.

Поблизости от Герроса находятся две небольшие речки: Оар-Корсак и Обиточная-Лик, важные для Геродота как определение места лагеря Дария Гистаспа. Геродот почему-то причисляет их к крупным рекам, хотя они едва ли даже в его время были значительны и могли быть полноводны только в весеннее половодье.

Крайними восточными реками, упомянутыми Геродотом, являются Танаис и Сиргис.

Танаис – восточная граница Скифии; за Танаисом – Савроматия. Анализ разнородных данных привел меня к убеждению, что Танаис не Дон, а Северский Донец и низовья Дона, что савроматские земли начинались за Донцом, на восток от него и на юго-восток (за нашим Доном).

Рекою Сиргис мог быть Дон до впадения в него Донца, но мог быть и Чир в соединении с отрезком Среднего Дона.

Полученная речная сеть Скифии отличается в ряде случаев от нашего понимания рек Черноморского бассейна, но без попыток реконструкции геродотовского понимания речной системы мы не сможем приступить к рассмотрению племен и народов, что является нашей главной задачей.

Геродотовские реки важны для нас как единственные географические ориентиры, заменяющие позднейшую градусную сетку Птолемея.

Путешествие Геродота в Скифию

Есть в Аравии местность, расположенная около города Буто. Я ездил туда, чтобы разузнать о крылатых змеях. Прибыв на место, я увидел кости и хребты в несметном количестве…

    Геродот

Для понимания Геродота, для определения степени достоверности его сведений чрезвычайно важно установление границ его личных наблюдений и выявление тех пунктов, где он мог собирать информацию. Еще в 1886 г. Ф. Мищенко, полемизируя с Сейсом (очень скептически относившимся к Геродоту), убедительно говорил о добросовестности историка и его личных впечатлениях, полученных во время поездки в греческие колонии Причерноморья

.

По степени подробности описания считается общепризнанным, что Геродот был в Ольвии и именно здесь собрал свои основные сведения о скифах. «Ольвия, – пишет С.А. Жебелев, – была, так сказать, штаб-квартирой Геродота, откуда он мог совершать экскурсии сравнительно непродолжительные и не очень далекие, если принять в расчет средства сообщения в середине V в. до н. э.»

Геродот действительно подробно говорит об Ольвии, расположенной близ устья Южного Буга, но называет он ее «Торжищем Борисфенитов», хотя географически город тяготеет к Гипанису, а не к Борисфену. Отсюда, от Гипаниса, Геродот описывает народы вверх по этой реке. Он хорошо представляет себе Днепровско-Бугский лиман, знает, что в устье Днепра «сама собою собирается соль в огромном количестве»; он пил «чистую и приятную на вкус» днепровскую воду (§ 53). Геродот знает мыс, разделяющий устья Буга и Днепра, – он «называется мысом Гипполая»; на нем находится святилище Деметры. По ту сторону святилища при Гипанисе живут «борисфениты», т. е. днепровские купцы, приезжающие в Ольвию. Геродоту известно, что Ольвия основана милетянами. Историк записал «от Тимны, доверенного Ариапейфа», рассказы о гибели двух скифских царей: Анахарсиса (дяди Иданфирса, победителя Дария в 512 г.) и Скила, сына Ариапейфеса. Оба они погибли за измену родной скифской религии и восприятие греческих обычаев. Оба рассказа, изобилующие генеалогическими подробностями до пятого колена (т. е. примерно до рубежа VII и VI вв. до н. э.), географически связаны с Ольвией и ее окрестностями. Анахарсис был застрелен в Гилее, «что подле Ахиллова Бега», т. е. в самых низовьях Днепра, а Скил, увлекаясь эллинским образом жизни, построил себе в городе борисфенитов «обширный пышный дом, вокруг которого стояли сфинксы и грифы из белого мрамора» (§ 79). Геродоту известно даже то, что ольвийский дворец Скила сгорел от молнии.

Сомневаться в том, что Геродот побывал в Ольвии и ее окрестностях, не приходится. Но только ли Ольвией и «непродолжительными экскурсиями» близ нее был ограничен круг поездок Геродота?

Для ответа на этот источниковедчески очень важный общий вопрос нам необходимо рассмотреть три частных: какую цель ставил Геродот, предпринимая путешествие на северный берег Понта? Какие города, известные нам, он упоминает? Где в его описании можно усмотреть не передачу чужих слов, а «эффект присутствия»?

Что касается цели путешествия Геродота, то мы с полным основанием можем высказать предположение, что он предпринял поездку ради сбора сведений о фракийско-скифском походе Дария Гистаспа в 512 г. Вся информация, собранная им, расценивает события не с персидской, а со скифской точки зрения и могла основываться на рассказах самих скифов (эпические легенды) или местных, причерноморских эллинов. Замыслом Геродота могло быть путешествие по следам Дария от Боспора Фракийского до Меотиды. Это предположение должно быть проверено, но высказано оно сейчас, в начале поиска, потому что оно в известной мере организует этот поиск.

Богатый ольвийский дом. Реконструкция Б.В. и М.В.Фармаковских

Города, упоминаемые Геродотом, на первый взгляд не проясняют нашего основного вопроса; перечень их кажется случайным и весьма неполным.

Ко времени написания Геродотом его «Истории» в Северном Причерноморье существовало большое количество таких давно построенных и процветавших городов, как Тира, Ольвия, Феодосия, Пантикапей, Фанагория, Горгиппия и многие другие. Однако, как ни странно, Геродот умалчивает обо всех этих городах за исключением Ольвии. Обо всех остальных прославленных городах Геродот говорит суммарно: «…прочие торжища на Понте» (§ 24). Даже тогда, когда речь идет о тех местах, где заведомо были греческие колонии, Геродот обходит их молчанием. Так, говоря об устье реки Тиры, он упоминает о «ступне Геракла в скале, которую показывают приезжим» (§ 82), пишет об эллинах-тиритах, но не говорит о том, что эти тириты построили себе город.

Точно так же он поступает и в отношении Боспора: он говорит лишь о проливе, о переправе по льду зимой, но умалчивает о многочисленных городах на берегах Боспора Киммерийского.

Все это еще раз убеждает нас в том, что Геродот не ставил перед собой задач чисто географического описания. Он, как историк, интересовался теми скифами, которые смогли противостоять Дарию и обратить его семисоттысячное войско в бегство.

Описание же греческих городов не входило в его замыслы, т. к. не представляло ничего нового и интересного для его слушателей и читателей.

Из этого систематического умолчания о греческих колониях Северного Причерноморья, рассредоточенных почти по всему пути персидских войск, мы можем сделать вывод о нейтралитете городов, точнее, о дружественном нейтралитете по отношению к персам, на стороне которых были греческие тираны юго-западного Причерноморья и Пропонтиды.

В связи со всем сказанным десяток городов, все же упомянутых Геродотом, представляет особый интерес.

Первые пять городов (начиная с запада) прямо связаны с вторжением персов во Фракию. Это Халкедон и Византий на разных берегах Боспора Фракийского, близ которых архитектор Мандрокл построил мост, соединивший Азию с Европой (§§ 85–88). Далее упоминаются в связи с персидскими победами такие прибрежные города, как Салмидес, Аполлония и Месембрия, сдавшиеся Дарию (§ 93). Другие, более северные города этого западного побережья Понта не названы.

Ольвия, как и другие пункты на северном берегу Понта, упомянуты не в связи с походом Дария, а при описании рек и народов Скифии. Кроме Ольвии, упомянуты в Северном Причерноморье: небольшой городок Каркинитида (§§ 55 и 99) в углу одноименного залива, маленькая пристань Порфмий (§ 45) в северо-восточном углу Керченского полуострова и нигде более не упоминаемый (кроме Птолемея) эмпорий Кремны (§§ 20 и 110) в западной части побережья Азовского моря; в глубине скифских земель упомянут огромный деревянный город Гелон (§ 108), взятый персидским отрядом.

Все эти города могут быть связаны с войной 512 г. до н. э. Первые пять упоминаются в связи с военными действиями во Фракии, а четыре северных города находятся близ трассы скифского похода Дария вдоль Понта и Меотиды. Закончился этот поход неподалеку от Кремн. Единственное исключение представляет Порфмий, лежащий в стороне от театра военных действий.

Рассмотрение других признаков связи путешествия Геродота с походом Дария начнем в том порядке, в каком двигались персидские войска в 512 г.

Поход начался в Сузах, в глубине Персидской империи. Геродот ничего не говорит о движении персов по Азии. Войско должно было пройти три месяца по так называемой «царской дороге» – около 2000 км от столицы до переправы в Европу на Фракийском Боспоре.

Геродот, приплывший сюда через Геллеспонт и Пропонтиду (Мраморное море), с большой подробностью говорит о пребывании на Боспоре Дария и о постройке архитектором Мандроклом моста из Азии в Европу близ Византия и Халкедона.

Схема похода Дария Гистаспа в 512 г.

Геродот сам, используя сочетание скорости корабля и времени, потребного на преодоление того или иного расстояния, измерил протяженность Пропонтиды и ширину Боспора в месте постройки моста.

Геродот подробно описывает действия Дария у преддверия неведомой ему Европы; и, когда говорит о том, как царь любовался видом Черного моря, он добавляет от себя, что им, Понтом, «действительно можно было любоваться» (§ 85). Геродот знал не только то, что Дарий увековечил свой переход через Босфор постройкой двух каменных столбов с ассирийскими и греческими надписями о многоплеменном составе его войска, но и то, что жители города Византия впоследствии перенесли эти столбы в свой город и употребили их на жертвенник Артемиды Орфосии. Внимательному историку известно даже то, что один камень (тот, что с ассирийской надписью) был брошен византийцами около храма Диониса. Знал он и местные предания о постройке Византия и Халкедона и связанную с ними оценку халкедонцев (выбравших худшее место для поселения) персидским военачальником Мегабазом (§ 144). Вся сумма сообщаемых подробностей не оставляет сомнений в том, что Геродот начал свое историческое путешествие здесь, на Босфоре, где в свое время Дарий переправился на европейский берег.