Фенька. Повесть военных лет

– Доця моя червона! – мать, смахнула слезы передником, – Побачив бы отец твой Митрофан яка ты взрослая уже. И красавица неписана, и работница добра, и хозяйка непоседлива. Где же тот хлопец, що проглядел это сокровище?

– Тю мама! Я ж правду говорю. Завтра Огарка телятку приведе, Тарас Петрович казав.

– Та я ж просто так сказала, умница ты моя. Вот только Тишка сильней твоей силы девичьей, утащит, как пить дать утащит тебя в лес.

– А я Даньку попрошу, он кол за плетнем на лужайке забье, а я траву носить буду. Тишка у мэнэ тихий, як та трава. Вот у Ольги Буян фулиган, так и норовит боднуть, тай под юбку заглянуть. Как вона с ним сладит? Мама! Я сбегаю зараз к Даньке, погутарю про завтра. Что-то я его на майдане не видела, може на рыбалку побёг.

Данька сосед. Живет через плетень. Хоть и младше Феньки на год, но друзья они верные. Каждый вечер, на скамеечки у дома, соберутся Ольга, Степка и Данька и болтают до захода солнца о всякой всячине. Хорошо с ними, тепло и уютно.

Даньку Фенька застала во дворе, они со Степкой плели морду для ловли рыбы.

– Данька! Ты що на майдане не був? Там таке було, таке було! Ой, а що у тэбэ таке! Чи с крыши свалився? – Фенька заметила, что у Даньки сияет большущий синяк под глазом.

– Отстань Фенька, все равно не скаже – Степка услужливо подавая лозу Даньке, подмигнул Феньке – Тож вин за мэнэ пострадав. Мы як на майдан собрались, мэнэ мий брат Арсений не пустив, казав щоб лошадь почистив. А твий Данька за мэнэ заступився, да увернуться не успев. Вот и пострадал за справедливость. С таким другом я хочь в атаку, хочь в разведку…

Данька и Степка погодки, всего-то по шестнадцать лет. Данька белобрысый, такой мужичок – сбитый в кулачок, а росточком не выше своего плетня. Степка рослый, с копной чернявых, непокорных волос. Дружба меж ними крепкая – не разлей вода! На следующий год заканчивать им школу, но они уже решили, кем будут. Данька, каждое лето помогает бате в артели рыбалить и поправлять сети. Настоящий рыбак. И задумал стать моряком. Захар, батя Данькин, поддерживает его в этом решении, даже присмотрел в Крыму мореходку. Степка грезит небом. Ляжет на лугу, скрестит руки за голову и смотрит часами в небо. Облака плывут мимо, а ему кажется, что это он летит меж облаков. Эх, быстрей бы кончить школу и, айда в летное училище! Только вот брат Арсений ни в какую. Говорит: Дед растил лошадей, отец растил лошадей, и нам с тобой никуда от лошадей не деться.

– Зачем пришла? Видишь нам некогда – Данька деловито работает лозой и все время норовит отвернуться, скрывая свое «сокровище под глазом», – Завтра расскажешь про майдан.

– Так я ж насчет завтри и прийшла. Тишка теперь мий. Утром Огарка приведе. Забьешь кол у плетня, щоб я Тишку привязала? Не смогу я сама. Мама каже Тишка в лес утащить.

– Ладно. Сейчас со Степкой что – нибудь придумаем. Скажи Тишке, чтобы даже и не думал в лес сигать.

Утром Огарка привела теленка, и они с Фенькой привязали его к прочному толстому колу. Молодцы хлопцы, на совесть сробили. Не видать теперь Тишке лесу.

…И потекли дни в заботах. Поутру, бросив охапку травы Тишке, бежала Фенька на ферму, где ее ждали еще пятеро голодных телят.

Июнь 41-го выдался жарким. Данила, старший брат Феньки, загонял стадо поближе к лесу, чтобы можно было спрятаться от нестерпимого зноя. Да и сам Данила не выдерживал долго палящего солнца. Давала о себе знать контузия, полученная в финской войне. Только месяц, как выписали из госпиталя. Полечиться бы еще, да Тарас Петрович уговорил. «Ты еще молодой, свежий воздух будет на пользу, да и стадо небольшое, справишься. Переломи меня коромыслом».

В тот день было особенно жарко, и ребята договорились, после утренних забот на ферме, собраться за развесистой ветлой у озера, искупаться. Вода прогрелась, как парное молоко. Так бы и сидел по шее в воде.

– А вы шо здесь сидите? Там у своей хаты Тарас Петрович людэй на собрание, чи на митинг кличет! – Макарка, мальчуган лет восьми, пробежал мимо со свернутыми удочками.

– Ну, що пойдем? – Ольга нехотя направилась к берегу. Нехотя потянулись за ней и ребята.

– Може опьять що давать будуть? – Фенька ускорила шаг, рассыпая по тропинке капельки воды от взмокших кудрей и платья.

И действительно, у хаты Тараса Петровича ставочники сгрудились вокруг столба, на котором висела труба, а от нее в хату бригадира тянулись провода.

– Я бачила таке чудо в районе, – Одарка горделиво повела взглядом поверх голов, – Из ентой трубы музыка грае, чудно. Тильки звучит хуже Захаровской гармони, уж больно скрипить.

Тарас Петрович с Захаром ковырялись в хате, от чего из трубы слышался шелест, как у камыша в ветреную погоду. Потом шелест немного утих и в дверях наконец-то появился бригадир. Все сразу заметили непривычный вид Тараса Петровича. Всегда озорные глаза, как будто потеряли свой блеск. Казалось, смотрит на всех, но никого не видит. И говорит, будто палкой выгоняет из себя слова.

– Станичники, родненькие послушайте Заявление советского правительства, – и отошел, молча в сторонку…

«Граждане и гражданки Советского Союза!

Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий к Советскому Союзу, без объявления войны, германские войска напали на нашу страну, атаковав нашу границу во многих местах и подвергнув бомбежке со своих самолетов наши города – Житомир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие. Налеты вражеских самолетов и артиллерийский обстрел были совершены также с румынской стороны и со стороны Финляндии…»

– Ой, бабоньки! Я знала, я чуяла. Ночью мой Хома, покойный, приснился, все звал, звал. А сам в грязной гимнастерке, що с гражданской войны пришов! Вийна, ровен час вийна, – баба Хивря схватилась за голову и бессильно сползла у плетня…

«…В ответ на это мною от имени Советского правительства было заявлено, что до последней минуты Германское правительство не предъявляло никаких претензий к Советскому правительству и что Германией совершено нападение на СССР, несмотря на миролюбивую позицию Советского Союза, и что тем самым фашистская Германия является нападающей стороной…

– Як же так? – Данька со Степкой повернули головы в сторону Тараса Петровича, – Военком Якименко казав, що у нас мир с Германией? Тарас Петрович отвел глаза и съежился, будто от озера подул холодный, пронизывающий ветер.

– Цыц, хлопцы, дайте послухать.

«…По поручению Правительства Советского Союза я должен заявить, что ни в одном пункте наши войска и наша авиация не допустили нарушения границы и поэтому сделанное, сегодня утром заявление румынского радио, что якобы советская авиация обстреляла румынские аэродромы, является сплошной ложью и провокацией…

– Это ж, Молотов читае, министр иностранных дел, вин знае що правда, а що провокация.

«…Теперь, когда нападение на Советский Союз уже совершилось, Советским правительством дан приказ нашим войскам отбить нападение и изгнать германские войска с территории нашей родины…

…Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Кто-то начал аплодировать, но через мгновение осекся – вокруг стояла непривычная тишина. Несколько минут ставочники молча слушали шуршание камыша из репродуктора ища ответа в глазах друг у друга и, вдруг все разом заговорили, загалдели, запричитали. Что-либо понять было совершенно невозможно. Кто-то проклинал фашистов. Кто-то пытался вспомнить вчерашний сон. Хлопцы все хором повторяли последние слова Молотова «Враг будет разбит. Победа будет за нами». Но, что на самом деле сейчас произошло, не понял никто.

И Фенька тоже. Ей, вдруг показалось, что из шумящей трубы сейчас снова заговорит дядька и скажет, что все это неправда, что это шутка. Но труба молчала. Фенька вдруг вспомнила, как на крещение привезли брата Данилу из госпиталя. Ждали с армии героя – кавалериста, а приехал калека с контуженой головой. «Будь проклята та война!» – заклинания матери занозой терзали душу. Данила служил в Карелии и ничего тревожного в письмах не писал. Неужели туда пришла война? А скоро придет сюда? – Феньке вдруг стало страшно и захотелось домой…

– Тю, що нам бояться? Красная армия зараз як соберется! Як подниме самолеты на всё нибо, як вдаре из всих пулеметив! Где германцы заховаются? – Данька никак не мог остановиться – Вот побачете, товарищ Сталин за неделю Гитлеру рога пообломае.

Фенька перед хатой замешкалась, «Как я скажу маме про войну? Она еще не оправилась после Данилы, а тут. Посижу лучше с Тишкой, соберусь с силами».

Тишка рад Феньке! Лежит себе в тенечке от плетня. Хвостик туда-сюда. Глаза блестят. Хохолок на лбу игриво взъерошен, як у того парубка. Рад Тишка Феньке!

– Кавалер ти мий! Скучаешь без мэнэ. Ничого, скоро в стадо пийдешь. Хороводы будешь с Буяном крутить на тий поляне. А у меня новость плохая. Зараз по радио казали, що вийна буде, с Германией. Тильки вчора казали що мир, а теперь вийна. Данька казав, що сюды не дойде. А еще Данька казав, що Красная армия Гитлеру рога обломае. Кажи, Тишка, у фашистив рога бильше, чем у тэбэ? Не? Ничого, зато лоб у тэбэ крепкий, як забодаешь, буде Гитлер скакать от страху по болоту, дай и сгине.

Феньке как-то легче стало. Будто сама сразилась в Великой битве с Гитлером, как с тем чудищем болотным, да и скинула его в ту черную яму, что за ставком. Теперь можно идти к маме и успокоить ее – соседи уже, наверное, новость разнесли по хатам…

Июль принес в село новую беду. Все мужчины от 23 до 36 лет получили повестки на фронт. Остались бабы с девками, старики, да хлопцы малолетки. Да Данила, который так и не отошел от контузии. Врач приезжал и сказал, что речь восстановится только через год-два.

Данька проводил отца, а через неделю сам сбежал на войну со Степкой, но их на большаке поймали и привезли домой. Досталось ему от матери! Фенька подслушала, как он, со Степкой, замышлял опять сбежать. Исчез Арсений Яценюк, старший брат Степки. Привезли повестку, а наутро пропал. Вот уже неделю, как не появлялся ни в хате, ни на ферме, ни в военкомате. Мама Феньки совсем сдала. Ноги ослабели; выйдет на огород, а наклонится не может. Тяжело Феньке; и дом на ней, и на ферме забот прибавилось. Тарас Петрович жалеет баб, но что поделаешь; «Потерпите милые, всем тяжело. Скоро ваши мужики погонят немцев и вернутся с победой. Будет полегче, переломи меня коромыслом».

В августе пришли первые похоронки. Из-под черных косынок не сияют больше лукавые взгляды молодок. Да и майдан, по вечерам, больше не рассыпается трелью частушек. Гармошка Захара тоскует по своему хозяину в пыльном углу…

Вчера Тараса Петровича вызывали в район. Возвращаясь, он вновь и вновь вспоминал слова первого секретаря райкома партии: «Товарищи! Обстановка на фронтах остается напряженной. Враг рвется к Донбассу и Кавказу с целью захватить стратегические запасы нефти и угля. Идут тяжелые бои на подступах к Киеву. Южному и Юго-западному фронтам удается сдерживать превосходящие силы противника. Но есть опасность обхода Киева с севера и северо-востока, а это территория Сумской области. В соответствии с Директивой Верховного Главнокомандующего объявляется мобилизация на привлечении местного населения для возведения оборонительных сооружений. Я не могу, по известным причинам, назвать районы инженерных работ; об этом вас детально проинструктирует товарищ Якименко. Работы будут организованы круглосуточно, поэтому прошу учесть график, порядок бесперебойной доставки людей на объекты, организацию питания, а также количество и исправность инструмента. Нет необходимости напоминать, что планы уборочных работ не отменяются ни на один день. Я не сомневаюсь, что наш район, внесет посильный вклад в общую победу над коварным врагом. Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

В кабинете Якименко, Тарас Петрович долго не мог собраться с мыслями. В голове назойливо застряла и, никак не уходила, тревожная мысль: «Война уже у порога твоего дома! Немцы уже у порога твоего дома! Что я скажу людям? Где взять слова, где взять силы?».

– Тарас Петрович! График доставки людей на возведение инженерных сооружений получишь у председателя колхоза. Могу добавить, что работать будете в районе Глухова или Путивля, или в районе реки Сейм. Руководить доставкой бригад и сдачей работ будет наш уполномоченный. И еще, постарайся убедить людей, что болтать о месте работ и характере сооружений не следует. Но я тебя пригласил по другому вопросу.

– Кузьма Олегович? Кузьма, ты меня пугаешь.

– Ну что ты Тарас Петрович. Время действительно тревожное, но мы должны не пугаться, а действовать! Ты знаком с Сидором Ковпаком?

– Сидор? Да было время, наробили мы с ним гарных дел! Он кажись сейчас в Путивле в председателях райисполкома.

– Так точно. Точнее уже нет. Сидор Ковпак, по заданию партии, возглавил партизанский отряд, который будет действовать в Спадщанском лесу. Сейчас завершается формирование отряда, в составе которого будут действовать также подпольные группы в части разведки обстановки на местах. Вы, Тарас Петрович, человек проверенный, надежный и райком партии поручает Вам возглавить одну из таких групп. В группу войдут пять человек, двое из которых связные. Вам необходимо в течение недели подобрать надежных людей, готовых выполнять ваши поручения. Пол, возраст, национальность значения не имеют. Список жду к 23 августа. Не подведи. О составе группы кроме нас с вами никто не должен знать.