Фенька. Повесть военных лет

– Непростую задачку вы мне подбросили. Но будьте спокойны, с этим я справлюсь. Есть у меня люди, с которыми я и в огонь, и в воду. Пусть только сунется, вражина непрошенный!

…Не заезжая домой, Тарас Петрович завернул на ферму.

– Огарка! Приска! Где вас носе?

– Туто я! Тарас Петрович, вы уже звернулись? – Приска с навильком сена выпорхнула из-за столба, – Зараз, я тильки сена брошу.

– Передай Огарке, що я ее в хате жду. Як звернется, хай бегом до мэнэ.

– Добре, Тарас Петрович.

Домой Тарас Петрович подъезжал уже под звездами. Юстина нагрела ужин и сама присела рядом.

– Що, Тарас, нелегкий выдался день? Покушай и отдохни трошки, вона под глазами уже круги, словно волны разбежались. Не жалеешь ты себя, не жалеешь. О, вот и Огарка пришла! Заходь, поужинай с нами. Будь ласка

– Спасибочки Юстина! Нехочу я. Тильки перекусила. Тарас Петрович? Звали?

– Да Огарка, разговор есть серьезный. Юстина дай нам переговорить наедине.

– То, что я скажу, тебе не понравиться. Ох, не понравится! Переломи меня коромыслом. Поступила директива о привлечении местного населения на строительство оборонительных сооружений. По графику с 28 августа 12 человек будут работать круглосуточно через день по шесть человек. Две машины, утром, будут забирать людей из Анастасовки и, через Попивщину, Закубанку и Световщину увезут на объект. Место покажет уполномоченный из района. С фермы отдашь четверых, по два на смену. И не возражай! Знаю, что тяжело.

– Зразумею Петрович. Вот тильки где вони люди? Уси на фронте. У мэнэ тильки бабы старые, да девки слабые.

– Не прибедняйся Огарка. Вон Ольга Коваль какая выросла; вчора видел як вона с конякой справлялась! Огонь!. Да и Фенька, хоть и худа, як та лозина, да шустра, як та белка из дубового лесу. Вдовиц отдай, пусть отсохнут от слез своих. Вона у артельщиков одни парубки сети тащут. Теперь тоже на четыре парубка будет меньше, а задание выполняй.

– Ох и умеешь ты Петрович бабу уговорить! Повезло Юстине.

– Это мне повезло с Юстинушкой! Да вот с этими делами дома редко бываю. Обижается. Я думаю, после войны бабам памятники будут ставить в каждом селе. С мужиками было непросто, а тут все на бабьих хрупких плечах. Тоби Захар весточку передав? Где вин сейчас?

– Як из Ромны месяц назад передав, що под Киев едут, так бильше ничого немае. С Данькой намучилась, сил нет. Каже все равно убегу до батьки. Я ж его на ферму забрала, щоб перед глазами.

– Горяч Данька! Хороший атаман с него выйде. Вот закончит школу, отдавай его в командное училище.

– Да вин моряком хоче. Капитаном. Да, чи та проклятуща вийна дасть?

Тарас Петрович, задумался, махнул, кому-то невидимому, рукой и, внимательно посмотрел на Огарку.

– Мне твой Захар, как младший брат был. Доверяли мы друг другу. Тебе я тоже верю. Тильки между нами. Яковенко каже, що Гитлер на Донбасс рвется. Не ровен час завтра, послезавтра Красная армия за Днепр отойдет, для маневру. А это значит, що придется на какое-то время в леса уйти. Сидор Ковпак партизан собирае, пока Красная Армия назад не звернется. Так вот я подумал, може Даньку со Степкой Яценюком на базу забрать? Лишние руки и ноги не помешают. Где дрова нарубить, где коней напоить, а там и погонят немцев, як тих зайцев непрошенных.

– Убив ты мене Петрович! Если бы не знала, що ты брехать не умеешь, огрела бы оглоблей за такие слова! Но если это сохранит ему жизнь, то я потерплю маленько. Вот тильки за Степку ничого сказать не можу. Хлопец хороший, но кажуть люди, що брат его старший Арсений в лес убег. Ты же помнишь, как их отца раскулачивали? Мать Ульяна с ума рехнулась, да и утопла, а отца в Сибирь. Арсений тогда парубком был, с той поры и замкнулся, от людей сторонится. Степка, конечно, другой, комсомолит в школе. Опять же на летчика хоче учится, мне Данька по секрету казав. Ой не знаю, думай сам Петрович.

– Спасибо тебе Огарка! Успокоила ты меня маленько. Чтобы то ни було, будем надеяться, що до этого не дойде. Поужинай со мной. Устина! Неси еще тарелку!

…С фронта новости все тревожней. Каждый день собирались ставочники у хаты Тараса Петровича. Сводки слушали, молча, и только, когда голос Левитана замолкал, начиналось осторожное обсуждение. У баб одна песня: «Как жить дальше, если поубивают мужиков, да сыновей? Кто же за нехристь такой этот Гитлер? Как зиму будем зимовать, если не отгонят эту вражину?

Мужики, да какие мужики – песок сыпется, так те еще петушатся: «Погодьте! Красная Армия еще не раскрыла весь свой потенциал! Как было в гражданскую? Кавалерия решала все! Неожиданность, атака – вот и вся стратегия, да тактика!. Вспоминали, как заманивали врага поглубже в тыл, а потом бах-тарарах и наскоком по врагу! Тильки перья летят! Одним словом – маневры!».

Парубки не понимали до конца смысл всеобщего обсуждения, но иногда и им удавалось вклиниться в разговор своими короткими репликами: «Самолетов и танков маловато! Гитлер всю Европу на нас, а у нас тильки с 23 лет на фронт призывают! Молодые смышленые, враз бы, да напором, да с флангов!».

И только зычный голос Огарки мог разорвать этот непримиримый клубок рассуждений.

– Бабы! Мужики! Скильки ж можно языками чесать? Разбредаемся! Дела стоять!

…Вот и август уже позади. По ночам прохладно. Со среды заладил дождь – не пройти, ни проехать. По селу еще можно пройти, а вот на окопах прямо беда. Вот уже восьмая смена возвращается с «Объекта»; уставшие, промокшие. Среди них и Фенька. Разбила Огарка их дружную компанию. Фенька со Степкой, Ольга с Данькой. Так и меняют друг друга через сутки. Машина ждать не будет, словом перемолвится некогда. Только Буян, да Тишка не против. Нравится им, что через день их кормят, поят, обнимают такие гарные дивчины! Вот только улыбаться стали меньше и все чаще по щекам пробегают мокрые капельки…

– Доця! Фенечка! Ты ж побережи себя! Бач – жакетка висит, скоро и не заметишь, как потеряешь. – мать жалеючи скрестила руки на груди – Носилки полегче бери, спину не ровен час сорвешь. Я тоби как-то казала, що брат твой Милантий надорвался. Так вин тоже казав, що тильки телегу с картошкой в гору толкал, а через неделю смер.

– Мама! Я ж тоби казала, що не дають девкам носилки. Я стенки у окопив подрубаю, а хлопцы кидають, тай уносят. Да заканчиваем скоро, две смены осталось.

– Що за окопи таки, що третью недилю стильки народу не сробят?

– Как тоби объясниты! Цей овраг, що пид лесом бачила? Так вин, если у нём таки квадратни ямки у бокив выкопати, на наш окоп, как дви капли воды буде похож. И ни яка машина, ни яка пушка не пройде. А у тех квадратиков солдаты будут стоять, тай отдыхать от ветру. Нимцы тих окопив испугаются и тильки пятки покажут.

– Кака ты у мене уже взросла, да умная. Жалко, что не смогли в школе тебя удержать.

– Ну, что ты мама! Мэни и двух классив хватит. – Данила мэнэ и читать и писать научив. Мэнэ бильше ничого не надо. Мама! Я спать хочу. Завтри рано машина прийде.

…Утром пришли две машины. Одна из Анастасовки, а другая из Бобрика. Как объяснил уполномоченный, работы нужно заканчивать раньше. Дождя ночью не было, но все равно зябко. Фенька еще подумала: «Спасибо маме, что настояла поддеть свою душегрейку, а я еще отказывалась дуреха».

На «Объекте» на минутку увиделась с Ольгой и Данькой. Уставшие, с глиною на щеках, ребята хорошо держались.

– Фенька! Глянь, що мы с вами наробили? До горизоту якив ров! Може ваша смена законче? Как я спаты хочу! Приеду, накормлю Буяна с Тишкой, и храпака до обиду!

– Да и я ни против часок – другий. Вчора с мамкой до звизд гутарили, да и собака Данькина спать не давала – все вое и вое.

– Це вин по мене соскучився – Данька выглянул из под полога машины, – Ольга! Чи ты едешь, чи ты на втору смену остаешься?

– Ладно, подружка! Бери меньше, кидай дальше! А ты, Степка, отвечаешь за нее! Ой, совсем худа стала, подружка!

– Да беги уже! – Степка, своей широкой ладонью легонько подтолкнул Ольгу к машине.

У Феньки, как-то вдруг кольнуло в груди, видя, как подружка машет ей из-под полога.

Подумалось: «Повезло мне с подругой. Готова за меня все отдать, самое последнее. А ты готова тоже за нее все отдать?». Фенька утвердительно мотнула головой вслед уплывающему серому облаку на пыльной дороге…

– Все по местам! Вновь прибывшие прошу получить инструменты! Всем убедительная просьба! Сегодня, через проходы будут проходить воинские части, санитарные обозы, а также возможно прогонять скот. Так вот, от работы не отвлекаться, с посторонними людьми не разговаривать. Вопросы не задавать – это плановый проход и на выполнение нашего задания не должен повлиять, – уполномоченный снял фуражку, вытер вспотевший лоб и, выпрямившись по военному, указал фуражкой в сторону тянувшихся до горизонта окопов.

К середине смены зарядил мелкий дождь, а к концу он уже сыпал крупными каплями. Работы приостановили. Народ рассыпался по траншеям в поисках сухого уголка, радуясь подвернувшейся возможностью хоть немного отдохнуть.

– Гарна гроза идет! Глянь, как бухае! Даже в облаках отсвет виден, – Данька прислушался к раскатам, – Пойду, схожу к кухне, може кипятку выпрошу. А ты найди пока сухую ямку, видать на сегодня шабаш. Скоро смена. Да что ж це бухае?

Фенька прошла по траншее, но все ямки были заняты, и только в самом конце устало опустилась на еще не остывший песок. Стенка тоже отдавала теплом – стало как —то уютно, как дома. «Какая ж я молодец! – уже в дреме пробормотала Фенька и еще крепче прижала к груди душегрейку…

…Машины со следующей сменой упорно пробивались по размокшей дороге. Ольга пыталась подремать, но машину так бросало по сторонам, что голова натыкалась на сидящих справа и слева людей. Данька вспомнил вчерашнюю сводку с фронта:

«Точных данных о положении частей сороковой армии нет. Противник развивает наступление четвертой танковой дивизии с одной моторизованной дивизией на юг между Бахмач и Конотоп и третьей танковой дивизией в направлении Глухов, Ворожба. По донесению начальника штаба армии в боях, с шестого по девятое августа, частями армии уничтожено до девяносто танков противника».

Как-то не верилось, что это возможно, что Красная армия не всех сильней, что не хватает сил враз победить Гитлера. Если бы его, Даньку, взяли на фронт, он бы…». Но, чтобы он сделал Данька, не додумал – где-то так бухнуло, что стихли бабские пересуды в левом углу.