Ночная пуля. Остросюжетные повести и рассказы

– Клево идем! – выразил общее настроение Епиход. – Не тачка, а настоящий носорог!

– Лучше бы на мотоциклах! – подколол приятеля Манюськин.

– Да ладно тебе! – отмахнулся Епиход.

Наконец выскочили на кольцевую. Манюськин то давал преследователям приблизиться к ним вплотную и даже поравняться, тогда были видны победно ухмыляющиеся физиономии членов организованной преступной группировки, то легко уходил вперед. Сделав три круга по кольцевой автодороге и изрядно помотав противника, Манюськин объявил соратникам:

– Ну все! Хорош! К горбатому мостику за окончательным расчетом!

И машина помчалась снова в центр по направлению к Яузе. Выбранное Манюськиным место было безукоризненным во всех отношения. Безлюдное, хорошо просматриваемое со всех сторон и немного мрачное. Он резко затормозил, так что машину при этом сильно занесло и развернуло лицом к противнику. Это был коронный трюк Манюськина – так называемый полицейский разворот. Первая машина с преследователями по инерции проскочила мимо и встала неподалеку от ремонтируемого и по этой причине разобранного парапета. Манюськин дал газ и устремился в лобовую атаку. «Носорог» ударил машину противника, острые клыки переднего бампера легко вспороли переднюю панель беэмвешки. И Манюськин стал неотвратимо двигать иномарку к реке. Та стала упираться, ее водила изо всех сил жал на тормоза, но это не помогало. У боевиков еще было время выскочить из машины, но из-за излишней самонадеянности они его пропустили. Манюськин, дотолкав тачку до края набережной, стал спихивать ее в воду. Но тут произошло непредвиденное. «Носорог» не захотел расставаться с добычей. Клыки застряли в рыхлом теле беэмвешки, и та стала тащить за собой в воду «Победу». Момент наступил критический. Машины стали балансировать на краю. Выправило ситуацию оставленное строителями корыто с цементом. В него неожиданно попало правое колесо «носорога», и иномаарка, нехотя отцепившись и громко булькая, ушла под воду.

– Сейчас бы и мы искупались… – сглотнув слюну, прошептал Епиход, – на славу…

– Если выплывут, будет урок! – Манюськин зорко осматривал поверхность темной воды.

– А если нет? – поинтересовался Епиход. – Кровопийцы, конечно…

– А если нет… – задумался Манюськин и закончил назидательно: – На нет и суда нет!

Относительно легкая победа притупила бдительность, и Манюськин с Епиходом не заметили неожиданно возникшую вторую машину, набитую бандитами.

– Ноги? – спросил Епиход.

– Много возможно, – вдруг откликнулся Глобов.

Манюськин вопросительно посмотрел на Епихода.

– Перенервничал, – тихо объяснил Епиход, незаметно покрутив пальцем у виска.

– Не время сейчас, – в том же духе уклончиво ответил Манюськин Глобову.

– Как хочешь, – охотно согласился тот.

Боевики высыпали из «мерседеса» и рассредоточились среди гранитных плит и строительного мусора.

– Из пулемета! Предупредительными! Короткими! Огонь! – приказал Манюськин.

– Есть! Предупредительными! Короткими! – по-военному четко ответил Епиход. – Эй, молодожены! – обратился он к Глобовым. – Подвиньтесь! Надо дать ребятишкам огонька!

Он перелез на заднее сидение. Нажал на рычажок. Открылось небольшое отверстие в крышке багажника. Епиход просунул в него ствол крупнокалиберного пулемета и стал стрелять по противнику.

Манюськин попытался отъехать от края набережной, но колесо плотно застряло в корыте.

– Сначала спасло, а теперь погубит… – пробормотал он. – Епиход! Дай им сесть в тачку, а потом прицепи ихнюю к нашей. Сам знаешь чем!

– Ну, не подведи, родимый! – Епиход поцеловал кнутовище.

Как только бандиты загрузились в машину, с криком: «Прикрывай!» он выскочил наружу. Ловко стегнул кнутом так, что его конец обвился вокруг бампера «мерседеса». А кнутовище быстро зацепил за клыки «носорога». После этого Епиход вскочил обратно.

– Ну теперь, если не дураки, поймут, что к чему, – сказал Манюськин.

Противники быстро смекнули, что «носорог», если свалится, то утащит за собой в пучину и их лимузин. Поэтому дали задний ход и оттащили «Победу» от берега.

– А теперь наша очередь! – крикнул в запале Манюськин. – Отблагодарим голубчиков!

«Носорог» потащил упирающегося «мерса», швыряя его в разные стороны.

– Ну хватит! Побаловались и будя! – Манюськин, резко газанув, направил «мерседес» на ближайший столб.

От удара лимузина о столб «носорог» резко дернулся, кнут сильно натянулся, не выдержал и лопнул. Освобожденный носорог, победно трубя, резво побежал по саванне.

МИД

Перевод в МИД не был для меня совсем уж неожиданным. Чего-то подобного я ждал. И меня это не особенно огорчило. Главное – служить Родине. Тут необходимо выделить два состояния. Первое – когда я и есть Родина. И тогда я служу Родине, то есть самому себе. Второе – Родина – это я. И тогда я служу себе, то есть Родине. Сейчас было первое. Конечно, публика на Смоленской была покультурнее. С генералами не сравнишь. Но и поопаснее. Интриги поковарнее. Ну да ничего! Не привыкать!

Чтобы не пугать мидовцев, спорол с кителя погоны и аккуратно снял все ордена и знаки отличия. Но чтобы понимали, с кем имеют дело, остался в галифе с лампасами плюс многочисленные дырки в кителе от орденов. По дороге на Смоленскую прошелся по своей малой исторической родине. В доме на Сивцеве-Вражке жила теперь мулатка, дитя фестиваля. Сначала она чинно ходила со скрипкой и приветливо со всеми здоровалась. Но потом темперамент взял верх, и мужички разных возрастов и профессий пошли косяком. Люди с таким широким кругом знакомств по инструкции подлежат немедленной вербовке, что я и взял себе на заметку.

Перед входом в здание МИДа я обратил внимание на серый уазик. Из него люди в рабочей одежде выгружали какие-то емкости с химикатами и ручные насосы. Среди них выделялась очень крупная, статная женщина в темных очках и миниатюрных наушничках. Она играючи перетаскивала тяжелые бидоны, пританцовывая. Видимо, из плейера, который она при этом слушала, доносилась зажигательная мелодия. Когда ей не мешал груз, она щелкала в такт пальцами и подпевала. Я немного полюбовался этим выдающимся созданием природы и пошел дальше, наказав себе не забыть поинтересоваться насчет этих людей у охраны.

В МИДе было прохладно. Кабинет был, конечно, поменьше старого, но уютный, да и вид из окна, безусловно, был лучше. Собственно, различий почти не было: там – устав, здесь – протокол. А работа, она везде работа. Главное, не ленись.

Подошел к окну. Задумался о надвигающейся старости. Постепенно начнет сужаться круг задач. Отпадут те, где надо прыгать с парашюта, лететь с обрыва на мотоцикле, резко тормозить на трамвае и прочие, связанные с риском и хорошей физической подготовкой. В результате останутся типа наблюдателя-корректировщика, находящегося на водонапорной башне и определяющего, где падает снаряд. Хотя еще попробуй подняться на эту проклятую башню, если мучает стенокардия… Или, к примеру, пассажир в первом поезде замечает, что второй поезд проходит мимо него в течение шести секунд. Вот именно, что проходит мимо. Тьфу! Прямо скажем, качественная задачка. А ведь в старости потребностей-то тоже хватает. Сохранишь здоровье – многие старые претензии будут будоражить, если нет – то дорогие лекарства и санаторно-курортное лечение. Ну да ничего! Не одного меня это ожидает. Удел многих, кто умудряется дотянуть. Надо просто взять себя в руки и перестать ныть, а то предстоящим можно сильно испортить настоящее. Эта мудрая мысль прогнала дурное настроение.

И, засучив рукава, я принялся за работу. События не заставили себя ждать. По коридору забегал народ. Топот, суета, хлопанье дверей. Ударил в нос резкий запах. Противогаз надел за четыре секунды, побив свой личный рекорд на одну секунду, а следовательно, и рекорд академии, где обучался ремеслу. Насколько мне известно, с тех незапамятных времен его еще никто не превзошел. Вышел в коридор. Сотрудники падают, как мухи. Соединился со штабом гражданской обороны. Отдал необходимые приказы, уточнил обстановку. Начштаба доложил, что должны были морить тараканов, от которых в последнее время не стало житья, и, видимо, перестарались. Перестарались? Какой, право, идиот! И таких людей назначают на ответственные должности!

Забегали медики. Военные химики провели дегазацию. Народ стал приходить в себя, отряхиваться и возвращаться на рабочие места. Звонок по спецсвязи. Исчезло секретное военное приложение к договору о поставках исламистам мирных ядерных установок. Это уже ближе к делу, а то «перестарались»! Теперь только надежда на народ и собственную сообразительность. Народ сообщил много интересного и даже захватывающего из интимной жизни сотрудников, но ничего по существу вопроса. Короче, подвел. Ну да ладно. На народ надейся, но и сам не плошай! Решил разрабатывать собственную версию. Вызвал директора фирмы по борьбе с тараканами, попросил его захватить с собой личные дела сотрудников. Тот не заставил себя ждать. Неглупый человек, сразу понял, что жареным запахло.

– Все – проверенные люди! Много лет отдали борьбе с вредителями! – стал защищать он своих подчиненных.

Это, не скрою, мне понравилось.

– Однако, я не вижу среди ваших сотрудников такой крупной дамы, забыл ее фамилию… Ну, любительницы потанцевать?

Директор смутился и слегка покраснел.

– Тут, знаете ли, вот какое дело… – замялся он. – Она пришла накануне, и мы еще не успели ее оформить.

Вот теперь все стало на свои места. Акция была идеально спланирована. Исчезновение секретного приложения било по нескольким целям. Первое – под удар попадал МИД, второе – крупные оборонные предприятия лишались выгодных заказов, третье – международный скандал, четвертое… Перечислять можно было бы до бесконечности. Здесь чувствовалась исключительно тонкая многоходовая игра. В таких ситуациях приходится рассчитывать только на случай. И он не заставил себя долго ждать. Раздался звонок Епихода.

Бесаме

Манюськин, вооружившись фломастерами, сидел за письменным столом, горела настольная лампа. Манюськин работал. Ага! Кажется то, что доктор прописал. Еще не веря в удачу, он снова перечитал газетное объявление: «Нежная, темпераментная. Двадцати трех лет, ждет романтичного малыша до тридцати пяти лет для дружеских встреч на нейтральной территории. Кавказцев просим не беспокоиться. Интим не предлагать». Сколько пришлось перелопатить прессы? Но не зря!

Манюськин жирно подчеркнул ключевые слова: «темпераментная», «малыша». Подумал и подчеркнул – «романтичного». «Для встреч на нейтральной территории… Непонятно… – снова задумался он. – Ну и ничего особенно страшного. Один раз у нее, а в другой раз пригласим барышню к Сергей Иванычу. Пока мои в деревне… Уж куда романтичней! Вот и будет нейтральная». Сначала он как-то не обратил внимания на конец объявления, но вскоре до него дошло определенное противоречие текста. «Может быть, ошиблась или в газете что-то напутали? – засомневался Манюськин. – Что же с ней тогда делать, если интим не предлагать?» Уж так все хорошо и – на тебе! Страшно не хотелось верить в это неприятное ограничение. От умственных усилий Манюськин даже слегка вспотел и не заметил вошедшего Епихода.

– Тебе что, нет тридцати пяти? – ехидно поинтересовался тот, заглядывая через плечо друга и читая текст объявления.

– Я же не собираюсь паспорт показывать, – веско возразил Манюськин. – Тем более его у меня и нет на данный исторический момент. Да и разве в годах дело? Я еще о-го-го!