Чудо Сталинграда

– Только этого нам не хватало. Сбит «Физелер-Шторх» с начальником оперативного отдела 23-й дивизии майором Рейхелем. Он вез с собой карты и приказы на первый период нашего наступления.

Я так растерялся, что ничего толком не мог спросить. Мало-помалу до моего сознания дошло то, что в нескольких словах наспех объяснил мне Фельтер. После совещания, состоявшегося при XXXX танковом корпусе в Харькове, майор Рейхель решил вернуться в свою дивизию на «Физелер-Шторхе». Но уже стемнело, а он еще не вернулся. Офицер связи позвонил в штаб корпуса, чтобы проверить, не вылетел ли обратно Рейхель с опозданием. Но это предположение не оправдалось. Танковый корпус немедленно организовал поиски исчезнувшего офицера. Тогда одна из дивизий сообщила печальную весть, что во второй половине дня противник сбил какой-то «Физелер-Шторх» за линией фронта. Разведывательные группы пехоты нашли самолет километрах в четырех от нашей передовой. Очевидно, он совершил вынужденную посадку, потому что при обстреле у него был пробит бензобак. Трупы майора Рейхеля и летчика были подобраны там же. А приказы и карты исчезли бесследно. Их захватили русские. Это грозило роковыми последствиями еще и потому, что в приказах имелись сведения о предстоящих операциях соседей слева – 2-й армии и 4-й танковой армии.

В это дело вмешался Гитлер. Командир корпуса генерал танковых войск Штумме, начальник его штаба полковник Франц и командир 23-й танковой дивизии генерал-лейтенант фон Бойнебург были отстранены от должностей и преданы военному суду. За них немедленно же заступились генерал Паулюс и генерал-фельдмаршал фон Бок, так как все трое не являлись прямыми виновниками произошедшего (все же часть вины лежала и на командовании корпуса, которое не воспротивилось рискованному полету легкомысленного майора. – Б.С.). Никакого впечатления это не произвело ни на Гитлера, ни на Геринга, председательствовавшего в военном суде. Штумме был приговорен к пяти годам, а Франц – к трем годам заключения в крепость, только фон Бойнебург избежал кары (вскоре Штумме и Франц были помилованы и возвращены на службу в прежних званиях. 20 сентября 1942 года Георг Штумме сменил заболевшего Роммеля на посту командующего танковой армией «Африка». Он умер от сердечного приступа 24 октября, в самом начале сражения у Эль-Аламейна. – Б.С.).

«Дело Рейхеля» дало повод для приказа Гитлера, согласно которому ни один командир впредь не должен был знать о задачах, поставленных перед соседними подразделениями. Приказ этот приходилось соблюдать с таким тупым формализмом, что он крайне затруднял координацию боевых действий…

– Можем ли мы вообще провести нашу операцию «Блау I» в той форме, в какой она была запланирована, и в установленный срок? – спросил я Фельтера. – Противник ведь не глуп. Он будет всячески стараться испортить нам все дело.

– Разумеется, мы должны быть готовы к неприятным неожиданностям. Но что делать? Изменить план мы не можем. Изменить его – значило бы на несколько недель отложить операцию. А там нагрянет зима, и с нами, чего доброго, случится что- нибудь похуже того, что случилось в прошлом году под Москвой. Это учитывает и ОКХ, и командование группы армий.

Спустя несколько дней Паулюс сообщил нам, что группа армий возражает против изменения плана, однако требует отодвинуть срок наступления».

Противодействие с советской стороны ограничилось бомбардировкой указанных в захваченных документах районов сосредоточения немецких ударных группировок. Между тем, можно и нужно было бы принять более радикальные меры. Конечно, после харьковского разгрома сил для упреждающего удара у Юго-Западного фронта не было. Но можно было заранее отвести основную часть войск на новые рубежи. Тогда бы немецкое наступление пришлось по пустому месту. Кроме того, следовало бы заранее перебросить резервы с московского направления для занятия оборонительных позиций в тылу фронтов Юго-Западного направления. Тогда бы немцы вряд ли дошли до Сталинграда и Кавказа.

У Сталина были объективные основания ожидать наступления немцев на Западном направлении. В группе армий «Центр» по-прежнему оставалось свыше 70 немецких дивизий – больше, чем в любой другой группе армий на Восточном фронте. На юге в генеральном наступлении участвовали 90 дивизий, но свыше половины из них составляли соединения, выставленные союзниками Германии – Румынией, Венгрией, Италией и Словакией. По боеспособности они значительно уступали немецким. На одном ржевско-вяземском плацдарме, который Гитлер приказал удерживать для будущего, после достижения основных целей на юге, наступления на Москву, было сосредоточено 42 дивизии. Когда в феврале-марте 1943 года немцам пришлось его оставить, за счет сокращения линии фронта им удалось высвободить 21 дивизию. Если бы плацдарм эвакуировали весной или летом 42-го, эти дивизии отправились бы к Сталинграду. И тогда фланги армии Паулюса прикрывали бы не слабые войска союзников, а полноценные германские соединения, и немцы на юге смогли бы достичь больших успехов.

Немецкий план летне-осенней кампании 1942 года в качестве первоочередной цели ставил захват Кавказа. Предполагалось окружить и уничтожить южнее и юго-восточнее Ростова- на-Дону войска Южного фронта, отошедшие за реку Дон, и овладеть Северным Кавказом. Затем немецкие и союзные войска должны были обойти Большой Кавказ одной группой с запада, захватив Новороссийск и Туапсе, а другой группой – с востока, овладев нефтеносными районами Грозного и Баку. Одновременно немецкие горнострелковые части должны были по перевалам преодолеть центральную часть Главного Кавказского хребта и вторгнуться в Грузию.

28 июня 4-я танковая армия вермахта под командованием Германа Гота прорвала фронт между Курском и Харьковом и устремилась к Дону. В течение первой недели генерального летнего наступления немецкие войска захватили более 200 тыс. пленных. 4-я танковая армия за 10 дней прошла около 200 км и глубоко обошла с севера группировку советского Южного фронта и 23 июля взяла Ростов-на-Дону.

За июль войска Южного и Юго-Западного фронтов потеряли 568 347 бойцов и командиров, в том числе около 80 тыс. пленными, 2 436 танков, 13 716 орудий и минометов, 783 боевых самолета. Вермахт за июль на всем Восточном фронте потерял 91,4 тыс. человек, в том числе убитыми и пропавшими без вести – более 19 тыс. Один только 3-й танковый корпус 1-й танковой армии захватил к 25 июля 33,5 тыс. пленных, 422 орудия и 109 танков, потеряв 268 убитых и пропавших без вести и 1 134 раненых. Такое соотношение потерь, особенно с учетом того, что значительная часть немецких потерь приходилась на Ржевский плацдарм и район Ленинграда, доказывает, что на Кавказском направлении превосходство в людях и технике было на советской стороне, и только ошибки Ставки и командования фронтов позволили немцам прорваться на Кавказ.

Немецкое командование знало, что сильная оппозиция Советской власти существует среди Донского, Кубанского и Терского казачества, в Гражданскую войну ставших жертвой политики расказачивания, а позднее – насильственной коллективизации. Также горские народы Северного Кавказа продолжали ту борьбу за независимость, которую они вели еще против Российской империи. Немало противников советской власти было и в Закавказье. Во время битвы за Кавказ особенно велико было дезертирство из тех дивизий, где была высока доля азербайджанцев, армян и грузин.

С самого начала германское наступление развивалось не вполне по плану.

6 июля 1942 года Гитлер приказал командованию группы армий «Юг» вывести из боя в районе Воронежа подвижные соединения 4-й танковой армии и повернуть их на юго-восток, чтобы окружить войска Юго-Западного фронта между Осколом, Доном и Донцом. Однако фон Бок стремился быстрее захватить Воронеж и запоздал со сменой танковых и моторизованных дивизий на пехотные. В наступление вдоль Дона на юг перешел лишь один корпус 4-й танковой армии, и многим соединениям Юго-Западного и Южного фронтов удалось избежать окружения. 9 июля 1942 года группа армий «Юг» была разделена на группы армий «A» и «B», наступавшие, соответственно, на Кавказ и Сталинград. За невыполнение приказа Бок 13 июля 1942 года был снят с поста командующего группой армий «Б».

Советские историки и мемуаристы утверждали, что к концу июля в состав Сталинградского фронта входило 38 дивизий. Только 18 из них имели полный состав, шесть имели от 2,5 до 4 тыс. человек, а 14 – от 300 до 1000 человек. Этим малочисленным войскам пришлось развернуться на 530-километровом фронте. Всего в составе фронта насчитывалось 187 тыс. человек, 360 танков, 337 самолетов, 7 900 орудий и минометов.

У немцев будто бы было 250 тыс. человек, около 740 танков, 1 200 самолетов, 7 500 орудий и минометов, что обеспечило им перевес по людям – 1,4:1, по орудиям и минометам – 1:1, по танкам – 2:1, по самолетам – 3,5:1.

Но эти цифры совершенно фантастические. 38 дивизий никак не могли насчитывать 187 тыс. человек, если 18 из них имели полную штатную численность. 16 марта 1942 года был введен новый штат стрелковой дивизии, переход на который следовало осуществить до 1 апреля. Согласно этому штату, численность личного состава составляла 12 785 человек. С 28 июля 1942 года был введен новый штат стрелковой дивизии, но к нему до конца месяца, естественно, еще не успели перейти. Значит, одни только 18 стрелковых дивизий полной штатной численности в составе Сталинградского фронта должны были дать 230 187 человек, а в остальных 20 вряд ли было меньше 50 тыс. человек. Подозреваю, что приведенные выше цифры (от 2,5 до 4 тыс. и 300—1000 человек) касаются только активных штыков, а реальная численность дивизий неполного состава могла составлять от 3,5 до 7 тыс. человек. Тогда общая численность дивизий Сталинградского фронта – не менее 306 тыс. человек, а с учетом частей армейского и фронтового подчинения – не менее 315 тыс. человек, что дает численный перевес уже войскам Сталинградского фронта в соотношении 1,26:1.

Уже упоминавшийся Альфред Риммер из 16-й танковой дивизии так описал события, непосредственно предшествовавшие началу операции «Блау»: «11 июня – Утром сильный артиллерийский огонь со стороны русских. Машины разогнаны по всем углам. Днем появились пять русских, не замечая, что здесь наши позиции, получен приказ не стрелять, а взять их в плен, чтобы получить сведения. Но один пулеметчик нарушил приказ и выстрелил – русские удрали. Мы получили задание – догнать их. Проехав около 2 км, увидели их в двухстах метрах от себя. Они тоже заметили нас и стали удирать. Мы стреляли и гнались за ними, но не догнали, а застрелили. Захватили штатского – он сообщит нам кое-какие сведения.

Вечером в 9 часов – атака 10 русских танков. Мы подпустили их на 300 метров, а потом начала стрелять противотанковая артиллерия, танки, пулеметы – все, что только может стрелять. Три танка были подбиты, три сразу бежали, четыре отошли с боем. Ночью я был на посту подслушивания.

12 июня – Утром 14-я танковая дивизия прорвалась вперед, кольцо замкнуто. Вчера мы захватили две русских автомашины с людьми, которые были очень удивлены, что вдруг оказались среди немецких солдат. Вечером мы узнали, что наша 16-я танковая дивизия окружена и, по сообщению одного русского пленного, Сталин дослал две танковых бригады из Сталинграда, чтобы окончательно уничтожить 16-ю танковую дивизию во главе с ее командиром Хюбе. Да, 16 тд понесла огромные потери и это понятно – все вестфальцы и белесые рейнцы. Но уничтожение Сталину не удалось. 14-я танковая дивизия услышала о нашем положении и спасла нас. Когда пришли танки 14-й дивизии, было видно дикое бегство русских. Я думаю, что окружение нашей дивизии можно объяснить плохой погодой: после дождя здесь невозможно продвигаться. Во время боя танков это ясно отразилось, так как им не хватило боеприпасов, и самолеты сбросили боеприпасы на парашютах.

14 июня – Мы все готовы, так как пленные сообщили, что русские готовятся предпринять ложную атаку. Вши грызут до сумасшествия. В окопе я снял с себя сорочку и вот добыча – 17 больших и 12 маленьких вшей.

15 июня – Пехота пришла нам на смену. Мы выехали и расквартировались в одном селе. Дивизия уничтожила 160 танков и взяла 20 тыс. пленных (главным образом, в ходе ликвидации «котла» под Харьковым. – Б.В.)».

22 июня немцы начали частную наступательную операцию «Фридерикус-N», в которой участвовали 13 дивизий из состава 6-й полевой и 1-й танковой армий. Главный удар наносился из района Чугуева по правому флангу и центру 38-й армии в направлении на Купянск, где действовали три танковых, три пехотных и одна мотопехотная дивизии. Вторая группировка, насчитывавшая три пехотные дивизии, наступала из района Балаклеи. Еще три дивизии действовали южнее Изюма против 9-й армии. 25 июня операция закончилась захватом Изюма и Купянска и взятием 18 тыс. пленных.

Альфред Риммер писал в дневнике: «24 июня – Рота расположилась у цели в предместье г. Изюма. В три часа началась атака. В городе уничтожили большое количество танков и взяли много пленных. Это было относительно весело, так как нам досталось приличное количество моркови и редиса. При обыске домов ели очень много яиц, пили много молока, ели хлеб и колбасу, масло, мармелад, сахар и т. д. Колбасу мы ели без хлеба, так как просто уже не могли больше. Нашему отделению посчастливилось достать три куска копченого сала. После жиров и яиц мы облизывали пальцы. Большую опасность представляют мины. Автомашина командира взлетела на воздух, но сам он получил только легкое ранение. До двух часов ночи ехали в юго-западном направлении…»

Первоначально предполагалось, что сначала 6-я и 4-я танковые армии будут вместе наступать на Сталинград, и только после его захвата должно было последовать наступление на Ростов-на-Дону с дальнейшим прорывом на Кавказ. Однако Гитлер, вопреки советам Гальдера, сразу же направил 4-ю танковую армию на юг, к Ростову, да еще усилил ее 40-м танковым корпусом, взятым у 6-й армии генерала Фридриха Паулюса. Последняя в результате не смогла овладеть Сталинградом с ходу. Уничтожить же советские войска в междуречье Дона и Донца не удалось, поскольку советское командование стремилось избежать окружения и в ряде случаев сумело оперативно отвести свои войска, значительная часть которых отступила именно к Сталинграду, куда также выдвигались советские резервы. Игнорировать подобную группировку советских войск германское командование не могло.

По воспоминаниям бывшего начальника оперативного управления Генштаба С. М. Штеменко, «генерал Р. Я. Малиновский, который командовал Южным фронтом, первоначально решил было остановить немецко-фашистские войска на рубеже Миллерово, Петропавловка, Черкасское. Но от этого решения пришлось почти сразу отказаться, поскольку более маневренные части противника опережали нас в выходе на этот рубеж. Южному фронту пришлось загибать северный фланг на восток, чтобы не дать врагу охватить этот фланг и прорваться в тыл.

Командующий просил Ставку помочь отвлекающими ударами со стороны Юго-Западного фронта и выделить дополнительно танки и авиацию, «чтобы раз и навсегда отбить охоту противнику двигаться между Доном и Донцом на мои глубокие тылы в общем стремлении на Сталинград»…

По мнению Генштаба, целесообразно было все наши силы, которые действовали от Лиски до устья Дона, свести в один фронт и подчинить его Р. Я. Малиновскому. Конечно, фронт занимал огромное пространство, но здесь был опытный, хорошо работающий штаб во главе с генералом А. И. Антоновым, и он, без сомнения, мог успешно управлять войсками.

О соображениях Генштаба А. М. Василевский доложил Верховному Главнокомандующему. Оказалось, что И. В. Сталин думает так же. И когда Р. Я. Малиновский во время переговоров упомянул о Сталинграде, Верховный Главнокомандующий продиктовал ему:

«В нынешней обстановке немцы имеют главную задачу выйти на Сталинград, перерезать единственную оставшуюся железнодорожную линию Сталинград – Тихорецкая, связывающую север с югом, разрезать таким образом весь советский фронт надвое и прервать связь между севером и тремя южными фронтами, а именно: Юго-Западным, Южным и Северо-Кавказским.

Это теперь самая большая опасность.

Юго-Западный фронт не в состоянии отразить продвижение противника главным образом потому, что руководство фронта лишено связи с частями и несколько дезорганизовано. Оно не связано с 9-й армией и не управляет ею. 21-я армия ушла за Дон и приводит себя в порядок. Остались во фронте две армии: 28-я и 38-я и группа Никишева, с которыми фронт не имеет регулярной связи.

Так дальше продолжаться не может. Мы считаем своевременным армии Южного фронта и армии Юго-Западного фронта… объединить в Южный фронт под Вашим командованием с общей протяженностью линии фронта от Ростова до Дона в районе Вешенская.

Что касается Юго-Западного фронта, то есть его штаба и аппарата, то мы думаем весь этот аппарат переместить в Сталинград с подчинением ему 5-й резервной армии, 7-й резервной армии – она стоит в Сталинграде – и 1-й резервной армии, которая скоро прибудет в Сталинград, с тем чтобы все эти три армии вместе с 21-й армией составили Сталинградский фронт с задачей не допустить противника до Дона в районе Сталинграда».

Вслед за этим А. М. Василевский передал Р. Я. Малиновскому директиву Ставки № 170495, где задача Сталинградского фронта, соседнего с Южным, была сформулирована так: «…прочно занять Сталинградский рубеж западнее р. Дон и ни при каких условиях не допустить прорыва противника восточнее этого рубежа в сторону Сталинграда». Директива эта была передана в 2 часа 45 минут 12 июля 1942 года.

14 июля 1942 года Малиновский докладывал в Ставку: «…По наблюдениям наших офицеров, Лопатин (временно командующий 9-й армией. – Б.С.) сохранил управление войсками. Части 28, 57 и 38-й армий пробираются группами между наступающими немецкими танковыми колоннами в общем направлении на Миллерово, Каменск, а их командующие бежали за реку Дон в Казанскую, Вешенскую, Клетско-Почтовский. Москаленко (командующий 38-й армией) рапортует, что собирает свои войска на Дону между Калачом и Вешенской. Остатки этих армий будут влиты в существующие соединения. Имею сведения от разведки о том, что Верхняя Тарасовка горит и занята фашистами, эти данные проверяю. Авиация противника разбомбила узлы связи в Каменске, Роввеньках, Краснодоне, Лихой. Я со штабом в эту ночь переехал в район Красного Сулина».

Далее Родион Яковлевич сообщил, что поскольку 28, 57 и 38-я армии как боевые единицы более не существуют, то невозможно сомкнуть с ними правый фланг Южного фронта на Дону в районе Серафимовича или Вешенской. Он считал, что «теперь необходимо принимать меры, чтобы остановить противника севернее железной дороги от Суровикино до Тацинской. Если этого не произойдет, то придется организовывать оборону по реке Северский Донец и далее на восток по Дону. В этом случае исключительно важное значение приобретает клин Константиновская, Ворошиловград, Таганрог».

16 июля А. М. Василевский от имени Ставки предложил Малиновскому не отводить 9-ю армию за Северский Донец, а направить на восток в направлении Морозовска, усилив ее одним танковым корпусом.

Но Малиновский возразил: «Вывести армию Лопатина в район Морозовска в данной обстановке не представляется возможным. Учитывая, что из Верхнетарасовки до Морозовска по прямой почти 150 км (для нашей пехоты это 6–8 тяжелых переходов с боями и днем, и ночью, а для немецкой мотопехоты – максимум два), ее нужно выводить к югу в общем направлении на Каменск и Северский Донец и Военный совет фронта уже принял решение».

Тем временем 16 июля пришло сообщение, что на стыке 12-й и 18-й армии немцы окружили 176-ю стрелковую дивизию, и Малиновский запросил разрешение на отвод левого фланга 12й армии. Василевский прервал переговоры на несколько минут, чтобы переговорить со Сталиным, а вернувшись, заявил: «Ставка требует, чтобы ей твердо и прямо сказали: в состоянии ли вы имеющимися силами и средствами удержать занимаемый выступ и выделить кроме отряда Коротеева (генерал-майор К. А. Коротеев был в то время помощником командующего Южным фронтом. – Б.С.) дополнительно какие-либо еще части для прикрытия участка между реками Северский Донец и Цимла?»

Малиновский честно ответил: «Нет, не в состоянии, учитывая положение 12-й и правого фланга 18-й армии, а так же то, что группа Лопатина еще не отошла на Северский Донец…

Военный Совет Южного фронта, обсудив сложившееся положение, предлагает отвести войска за Дон с одновременным удержанием Ростовского укрепленного района по обводу».

Через несколько минут разрешение на отход было дано.

Но утром 21 июля немецкие войска форсировали Северский Донец. 18-я, 12-я и 56-я армии отошли на обвод Ростовского укрепрайона.

22 июля состоялись переговоры по прямому проводу товарища Сталина с руководством Южного фронта:

«У аппарата Малиновский, Ларин и Корниец.

У аппарата Сталин. Здравствуйте. Не можете ли Вы теперь же взять на себя оборону южного берега Дона от Батайска до Цимлянская включительно, с тем, чтобы расположенные на этом берегу части Северо-Кавказского фронта перешли к Вам в подчинение?

Малиновский. Здравия желаем. Докладываем:

1. Обстановка сегодня с утра резко усложнилась. Поэтому мы начнем докладывать обстановку, наши мероприятия для получения от Вас указаний.