Лео: – Извини…Мы с тобой ведь были не просто друзья, Арни…Помнишь?
Брод: – Лео, я не хочу это вспоминать. Правда. Ошибки молодости. Бывает такое.
Не обижайся.
Лео: – Понимаю…А я вот вспоминаю, как мы целый год жили вместе. Ты был лучший, Арни. Лучший. Я могу это сказать совершенно откровенно. И то, что ты завязал с этим – это достойно уважения. Нет, правда (отхлебывает вино). Я пытаюсь понять. Оценить свою жизнь. Что это за чертовщина такая? Это душераздирающее одиночество. От которого я избавлялся, как мог…Ты всегда был такой правильный, целеустремленный. Тебе было проще. А меня бросало то туда, то сюда…Театр, кино. Музыка. И везде у меня получилось.
Брод: – Лео, я могу тебе чем-то помочь?
Лео: – Помочь? Разве что сделать мне передоз хорошего препарата. Чтобы я улетел и уже не вернулся назад.
Брод: – Ты серьезно?
Лео: – Нет, Арни. Я хочу погнить. Если будет необходимо, я могу это сделать и сам.
Брод: – Рак?
Лео: – Да. Самый обычный. Уже слишком поздно, чтобы начинать борьбу. Хотя денег у меня достаточно, чтобы пропитать свою плоть ядами и облучить до полного облысения…
Хотя…Я не прав. Не совсем обычный. Мне даже неудобно произносить вслух, какое место у меня смердит…
(усмехается)…Самое печальное во всем этом, что очень обидно просто сгнить и исчезнуть. Я ведь просто испарюсь. И это угнетает. Никаких надежд. Ты молчишь? Да…Действительно, что можно ответить на мой поток сознания…Я благодарен тебе, что ты просто слушаешь меня. Правда, Арни…Меня уже давно никто не слушает.
Лео закуривает новую сигарету.
Брод: – А я бросил курить. Двадцать лет назад. Уже и вкус забыл.
Лео: – Не жалеешь?
Брод: – Не думаю, что стоит жалеть об этом…
Лео: – Арни, но ты точно также умрешь. Ну, проживешь, может быть, чуть дольше меня, и, возможно, сохранишь своё здоровье…Но конец-то будет точно такой же.
Брод: – Не такой.
Лео: – Не можешь ты знать, что с тобой будет…Даже через час.
Брод: – Через час я надеюсь, что буду уже дома.
Лео: – Ты по-прежнему живешь один?
Брод: – Мы живем в одном доме с сестрой. Он разделен на две половины. Два разных входа.
Лео: – Сестра? Она намного старше тебя…Да?
Брод: – Да.
Лео: – Общаетесь?
Брод: – Почти нет. Она работает у нас в клинике. Два дня в неделю.
Лео: – Еще бегает? Бодрая старушка.
Брод: – Бодрая.
Лео: – А что не общаетесь?
Брод: – Нас ничего не связывает. Я иногда спрашиваю у нее, не нужна ли ей какая-то помощь…
Лео: – И помощь ей, очевидно, никакая не нужна.
Брод: – Она не разговаривает со мной много лет. Почти. Я ей предложил работу в клинике со скромной зарплатой. Она согласилась. Никто не хотел работать за такие деньги в библиотеке. И общаться с больными детьми.
Лео: – А с ними-то она говорит?
Брод: – Понятия не имею.
Лео: – Ну, вы даёте…Семейка…
Брод: – Обломки семьи. Я бы так сказал. На нас фамилия Брод закончится, очевидно.
Лео: – А сестра замужем была хоть раз?
Брод: – Нет. Никогда. У нее не было мужчины.
Лео: – Совсем?
Брод: – Да.
Лео: – И чем же она занималась всю жизнь?
Брод: – Лео, ты, действительно хочешь это услышать? (усмехается)
Лео: – Это что-то необычное? (с усмешкой)
Брод: – Она, дорогой Лео, молилась.
Лео: – Как? Что ты сказал? Молилась? Все время? И день, и ночь?
Брод: – Да. И во время работы тоже…Постоянно. Пятьдесят лет или даже больше…
Лео: – Она сумасшедшая? Ты же врач. Это же твоя тема. Твоя специальность. Это же полнейшее безумие, Арни…
Брод: – Лео, в мире многое выглядит, как безумие…
Лео: – Так все-таки? Что с сестрой? Болезнь…
Брод: – Лео, это долгая история. Я бы сказал, что это сознательная позиция. Жизненная позиция. Я бы назвал это так.