Рвать когти

Упала Наташка на землю и разрыдалась… вспомнила, как целовал её Армен… как пальцы её сосал… как внутри был… жгучей болью вдруг прошибло… руками по песку молотила, себя не понимая.

Матвей еле доплыл обратно… туда ещё терпимо – цель была… а обратно насквозь продрог… скорость на трахтуре пришлось убавить, чтоб не так холодно было… боялся, что ноги сведёт… еле дотянул до мелководья… матрац и буксировщик бросил… вылез из воды до костей окоченевшим… на ветру его затрясло… руки… губы… запрыгал… воздух хватал… зубами стучал… побежал вокруг джипа, чтоб от ветра заслониться… полотенцем лихорадочно тёр себя повсюду… оно намокло и холодным стало.

Наташа с земли вскочила… куртку на него, голого, накинула… холодную и твёрдую, как жесть… скинул её… свитер натянул на мокрую спину и куртку поверх… бутылку коньяка в кабине нащупал, хлебнул… в штанину попасть не мог… ногу судорогой свело, пришлось приседать… прыгать… сгибать, разгибать… эдакий косолапый гопак… опять из бутылки хлебал… медленно отходил с холодухи… мокрые волосы вытирал… привалился к дверце машины, как одурманенный… глаза закрыв… иголочки разбегались по телу, медленно возвращая тепло… дальние звуки слушал… шумное дыхание своё… тучи луну закрыли… на воде дорожка исчезла… и снова луна просунулась в просвет мутным видением… мелкая рябь тянулась от ветерка… спокойные просторы… тишь да гладь в окрестностях… словно и не было здесь никого… никто не приезжал… не плыл… и кукла в глубинной мгле не скрылась бесшумно в придонном иле… лишь лёгкую муть подняв… канула без следа… навсегда ушла… и вот уж – совсем иная, мирная видь утвердилась на этом задушевном ландшафте… страница перевёрнута.

Вспомнил про надувной матрац и буксировщик… засучил штаны, в воду полез… буксировщик в багажник… а матрац спустил и засунул в чёрный мешок… попону и лист полиэтилена туда же… в кабине ноги полотенцем вытер, коньяком растёр и сникерсы надел… отвалился на сиденье… закрыл глаза, голову назад откинул, напряг сбрасывая… ещё отхлебнул из бутылки, чтоб руки не тряслись.

Тронулись и выехали на лесную дорогу… потом на шоссейную… на кольцевую… тихо в джипе… ночные пустые пути послушно тянулись в разные стороны… без никого… будто из фильма про недоброе будущее… когда людей на планете не станет… поумирают или улетят куда… некому будет врать… завидовать… козни строить… ревновать… воевать… их убогие муравьиные домики останутся никчёмными пустыми коробками… не для людей дома… Фантомас построил… из другой жизни до потопа… а теперь иной мир грядёт… может, не лучший, но новый… и мысли будут рождаться в нём другие… как у Адама… когда земля была ещё совсем не юзаная… без гор мусора… с коротеньким простым прошлым… и Каин был совсем маленький… любил с козочками играть и мамке в колени головкой тыкаться.

Наташа покачивалась на ходу… думала, что ни разу не видела Москву такой пустой… безлюдной… и на сердце пусто… ушёл день… невозможный, невероятный день… примолкла внутри жизнь… в катакомбах затаилась… чувства угасли… дежурные-то теплятся вполнакала, а важные стушевались… застыли в ступоре.

Медленно катила машина по пустым дорогам… новые панорамы всё вставали и вставали перед взором… мосты… развороты… водокачки… провода… размытыми картинками насквозь шли, не задевая… якобы для людей, но нелюдское и пришлое… мимо… мимо.

Матвей у проезжей стройки тормознул… второй чёрный мешок в мусор засунул.

– (Наташа): …а буксировщик?

– (Матвей): …здесь нельзя… больно близко… да и дорогая вещь… подозрительно будет… разобрать надо.

Дальше ехали и по-прежнему молчали… искали большие помойки… Матвей раздолбал куском бетона тот стыренный мобильник… разбросал детальки… в плавательной маске стекло разбил… вместе с ластами и маской в бункер засунул… опустел багажник.

– (Матвей): …ну вот… всё на сегодня.

– (Наташа): …не думала, что ты сможешь… ни за что не доверилась бы… но больше никого нет… а ты – молодец.

– (Матвей): …тюряга учит: боишься – не делай, делаешь – не бойся.

– (Наташа): …приблатнился там, что ль?

– (Матвей): …у них ведь не только жестокость… давно бы сдохли без понятий.

– (Наташа): …я так боялась за тебя, когда ты плыл… луна яркая вдруг вышла… могли увидеть с той стороны… хотелось, чтобы всё наконец кончилось… кончилось навсегда.

– (Матвей): …не думай больше… это кончено.

– (Наташа): …нет, Матвей… саднит внутри и давит… всегда помнить буду.

Плавно шёл джип по дороге… не быстро, не медленно… как надо, чтобы не вызывать лишних вопросов… молчали… отнюдь не тяжёлым было это молчание… будто десантники какие возвращаются после трудного задания… устали… можно говорить… можно молчать… уже неважно… ниточка, протянутая между ними, никуда не уйдёт… лишь крепче станет… незаметно начали тихую беседу… тема-то висела в душе… тайно душу жгла.

– (Матвей): …тот его звонок… с чужой мобилы… не говори про него полиции… а про другие звонки скажи – они их всё равно надыбают.

– (Наташа): …а если они и этот найдут?

– (Матвей): …скажешь, звонил незнакомый чувак… развлекался… ты послушала-послушала и повесила трубку.

– (Наташа): …знаешь, как вспомню, до сих пор трясёт.

– (Матвей): …ещё бы… этот Армен заранее всё задумал… поэтому и просил тебя ждать в переулке… чтоб никто не видел… и звонил тебе с незнакомой мобилы… чтобы по звонку на него не вышли… шляпу широкополую выбрал – лицо скрыть… про костёр говорил… большой костёр хотел?

– (Наташа): …да… руками показывал… мол, огромный.

– (Матвей): …чтоб твой труп сжечь… а кости в пакет и в мусорный бак… у него и трико с языками пламени… какой-то дикий приход с ним случился.

– (Наташа): …а как бы он обратно добрался?

– (Матвей): …на твоей машине… кинул бы в городе где угодно и подцепил такси… перчатки в его плаще нашёл… зачем, казалось бы, брать на свиданку… он их при тебе не пользовал?

– (Наташа): …нет.

– (Матвей): …на потом держал… чтобы на руле отпечатков не оставить… это не вспышка… подробно готовился, сучий потрох.

Наташа задумалась… голову опустила… отхлебнула из бутыли коньяка… эдак по-простецки… привычным наработанным жестом… не мажорка, а долбёжка… рукавом рот вытерла… тихо начала:

– …ты не знаешь, какой он… теперь уж – «был» надо говорить… Армен был не просто дикарь… а дикарь с сильными фантазиями… и… это мало кто знал… временами – тяжёлый психопат… малым пацаном бегал в подвал… где его папочка расправы с должниками крутил… сперва тайком из-за угла подсматривал… хотя Давид запрещал… потом подрос… выгонял охранников – делал всё сам… ему нравилось… а со мной той ночью… садил кулаками в стену… до крови… телом бился… говорил, мол, царапай меня… режь… а посреди всего бедлама вдруг как запоёт… очень чисто и хорошо… в нём много чего было… не только зло.

Но якшаться с ним – каторга… сначала заводит – весь в кровище лезет к тебе в кровать… а дальше начинается пустота… надо или снежок тянуть, или чего хуже… с ним не бывает – всё выше и выше… всегда где-то обрыв… ты сопротивляешься, хочешь обратно… а его не остановить… уже снежок не спасает… видишь, что это твой конец… мозги запрокинулись и глаза другое видят… а однажды приходит страшный день, когда лежишь и думаешь – меня больше нет.

С ним нельзя даже простой марухой… потому что однажды ему придёт фантазия, в которую ты не впишешься… или ещё хуже – мол, тебя вообще не надо… вчера у него была дикая, страшная фантазия… ты прав, ещё дома началась… надел костюмчик по теме… а ведь это совсем не шутка – натянуть на себя костюмчик дьявола… не снимал в сексе… мы отлично трахались… казалось, всё хорошо… но вдруг потащил меня голую в сарай… мы там, мол, на сене порезвимся… нашёл вилы… и прямо на глазах изменился человек… жутко стало… новое лицо на него нашло… а прежний Армен вдруг улетел… пришёл совсем другой… этот… который не он… и этот попёр на меня с вилами… с какой-то дикой радостью… словно мы сейчас славненькую штучку вместе отчебучим… глядел мёртвым взглядом… усмехается вроде… а глаза пустые, холодные… как у нелюдей.

Две девчонки, которых он в баню возил, исчезли… они иногородние… родные поздно хватились… полиция искала… дознались, что после той бани их никто не видел… а с Армена и взятки гладки… у него – папа… а теперь он решил со мной такое же прокрутить… видимо, просёк ситуацию, что мой папка стал пресмыкаться перед Давидом… почуял власть… я по голосу папки сразу всё поняла… а теперь, если мой папулик узнает про нас правду, то капнет Давиду… свою шкуру спасая.

– (Матвей): …думаешь, даже до того?.. всё же твой отец.

– (Наташа): …его отцовство имеет чёткие пределы… когда он мне велел спать с Арменом – это убило всё… исчез добрый папка… появился опытный бандит… очень опытный… для которого самое главное – вовсе не дочь, а выжить и бабло сохранить… думала бросить его к чертям собачьим… уехать… почувствовала, что не смогу… не хватит сил.

Пауза стояла… Наташа лицо ладонями тёрла… может, и плакала по-тихому… джип катился по пустым ночным дорогам… Матвей не отвечал… сердце сжало… думалось: вот тебе и свободка!.. так ждал… а тут сплошной глухарь у всех и повсюду… и нет выхода из этого дерьма… ни там, ни здесь… вся эта планетка – одна большая тюрьма для прохвостов Вселенной… только зоны разные.

Мечтал на воле жить по-другому… знал, что все отвернутся… но свою-то жизнь затеял построить иначе… с чистого листа… а в реальности оказалось, что в тюрьме хоть надежда была… а здесь и надежды нет… только вышел – сразу в болото влип… и гнилые мраки окутали.

Так хочется забить на всё… и под откос эту жестянку… многим хочется… но как-то все держатся… ты тоже держись, паря… не вижу!.. не вижу куда лечу… размажусь об стену где-то.

***

Прощанье

(лето)

Прибыли на дачу… запарковались в гараже, Наташа сразу ушла… Матвей буксировщик в дальнем углу среди хлама спрятал… завтра разберусь… на кухне пивка зацепил… ужасно пить хотелось… Наташи там не было… в её спальне тоже… лежала в другой спальне на кровати одетая, отвернувшись… посмотрел на неё сзади… спит или нет?.. почапал в гостиную, повалился на диван мослы холить… огромный, роскошный диван… похабно мягкий… каких и быть не должно ни по каким спецзаказам, чтобы человекчество вконец не испортилось… дождутся они нового потопа с такими диванами… только здесь почувствовал, что изнемог и измучился за весь трудовой день… руки разминал… спину гнул по-всякому… плед на себя натянул… выпал в сон.

Она неслышно показалась в дверях… посмотрела на него… принесла одеяло… бросила поверх… он почуял что-то, застонал и очнулся… смотрел тупыми глазами… но вроде соображал.

– (Наташа): …есть и другие спальни… мог бы выбрать.

– (Матвей): …тут тоже нормуль… ты это… утром папке своему звякни… расспроси, что да как… не поднялся ли шухер?.. нам завтра надо буксировщик разобрать… шины поменять на старые… могли наследить на берегу… всё это где-то пристроить… полдня уйдёт… надо знать, не нагрянут ли сюда сранья.

– (Наташа): …позвоню, – тихо ответила… мешкала.

– (Матвей): …ну, давай, – одеяло на себя натянул.