Исповедь дурака. Как я ушёл от «нормальной» жизни и стал счастливым

Однако всё это виделось вторичным. Мы оба оказались существами, которым некуда было девать нежность – теперь мы, наконец, нашли для неё выход. Бережно и плавно наши ласки переросли в полноценное соитие. И мы оба приятно удивились тому, насколько наши тела подходят друг другу.

Тогда-то я уже по-настоящему расстался с девственностью. Это был рубеж, после которого жизнь уже не могла быть прежней. Познавший женщину меняется навсегда. С полнотой ощущений от секса, за которым стоит взаимное притяжение, не может сравниться никакое порно, никакое воображение и никакие дружеские эксперименты. Я начал преображался физически: на теле прорастали новые волосы, появился приятный мышечный тонус, голос сделался мужественнее. Казалось, что с каждым бурным оргазмом, напоминавшим порой сеанс экзорцизма, когда тело извивается в хаотичных конвульсиях, девственность и ущербность по капле покидали меня.

Кира становилась смелее, разговорчивее, больше смеялась. В общем – расцвела. От нелюдимой «готичной девочки» не осталось и следа. Наши прогулки становились всё экстремальнее и дольше, как и половые акты. Порой мы проводили в постели сутки напролёт, с перерывами на душ и еду, словно испытывали мир на прочность, исследовали границы дозволенного.

Я попытался вовлечь Киру в круг своих интересов: звукозапись, видеомонтаж, экспериментальную музыку. Сперва она шла мне навстречу – даже взяла у отца ключи от гаража, чтобы мы могли там вдоволь погреметь инструментами. Но вскоре я обнаружил крайне уязвивший мою самооценку факт: внутренний мир моей подруги, сфера её интересов и взгляд на вещи оказались гораздо шире моих. Кира училась на психолога, разбиралась в людях, обладала глубокой, взрослой логикой, незаурядным внутренним миром. Её знания были связаны с жизнью – мне казалось, что она чувствует весь мир, понимает, любит его. Мои же познания в области современного искусства и программирования казались оторванными от реальности, а привычные шаблоны восприятия, суждения – жёсткими, колючими и несуразными на фоне её: текучих, мягких и живописных. Я чувствовал себя кривлякой, который пытается прикрыть пафосом своё неумение жить. Таким же придурковатым балагуром, каким был в школьные годы – превращающим всё в шутку и фарс, не способным на взрослое, серьёзное общение.

Кира тоже понемногу делилась со мной своим миром. Благодаря ей я открыл для себя творчество Бутусова, Стинга, душевное кино, умение расслабляться, гулять и отрываться на всю катушку. Удивительно, что до встречи с ней я по сути не умел отдыхать – всё время пытался делать что-то «полезное». Я совершенно не знал родной город, не интересовался его многообразием, устройством, культурой. И не замечал красоты простых вещей вокруг.

Кира научила меня ловить от жизни кайф. Мы покупали вино, немного еды и шли куда глаза глядят. Блуждали по заросшим зеленью дворам, паркам, валялись на траве, заглядывали в окна, гуляли ночи напролёт, целовались повсюду. А потом возвращались домой, пили чай, танцевали и предавались любовным утехам.

Для меня было своего рода мистическим откровением, что город – это не просто бетонные коробки и сеть дорог для преодоления пути между ними, а ещё и лабиринт из десятков парков, сотен душевных двориков, тысяч человеческих судеб и красоты, которая буквально разлита повсюду для того, кто готов её воспринять. В каждой тропинке, каждом дереве и в каждом окошке – живая история. А ещё музеи, дискотеки, кинотеатры и бары – всё это было создано для удовольствия, которым я так долго пренебрегал, кося под «кибер-монаха», уткнувшегося носом в экран. Таким образом Кира заодно показывала мне, чем можно заняться с ней кроме секса. Ведь алгоритмы ухаживания за девушкой отсутствовали в моём уме напрочь.

Первый стартап

Вскоре мои коллеги-соучредители возмутились нашими любовными похождениями, особенно в рабочее время в соседней с ними комнате. Это был первый «красный флажок», регламентирующий границу между работой и личной жизнью.

Пришло время плотно заняться играми. И тут же моим радужным мечтам пришёл конец. Во-первых, стать креативщиком мне не было суждено – все те сценарии, которые я генерировал десятками, вселенные, которые до мельчайших подробностей продумывал, ещё будучи школьником, оказались невостребованными. Рынок диктовал свои условия: игры с многомерными мирами и возможностью творческого развития оказались никому не нужны. Нам, как молодой компании, необходимо быстро выпустить простой продукт, скопировать механику одной из известных игр, чтобы привлечь большое количество игроков и «сделать нам имя». Я мечтал о весёлых приключениях с головоломками, RPG и вещах вроде MineCraft’а (хотя тогда его ещё не было и в помине), а пришлось браться за примитивный «мордобой» – симулятор драк футбольных хулиганов.

Неинтересная работа, конфликтующая с личной моралью, быстро начала изнурять. К тому же, из-за неё не получалось уделять достаточно внимания ни музыке, ни девушке. Но я всё ещё твёрдо верил в то, что «наше дело правое», ставил бизнес на первое место, а девушку, здоровье, друзей и увлечения – на потом. Верил, что, когда мы раскрутимся, – начнётся совсем другая жизнь.

Неприязнь к проекту отчасти компенсировал комфорт нашего офиса. Огромный зал, наполовину выложенный камнем, а на другую половину оформленный под трюм корабля с барной стойкой – очень атмосферно. Три отдельные комнаты и душевая кабинка. Зелёный район. Прохор притащил усилитель и электрогитару, чем несказанно порадовал моего внутреннего экспериментального музыканта. Сохранилось множество записей баловства на этих устройствах, среди которых наибольшую эстетическую ценность представляют наши с Кирой совместные импровизации на гитаре в четыре руки.

Бывали и весёлые рабочие моменты. Например, когда я проснулся и обнаружил Родиона фотографирующим свой мобильник на камеру ноутбука на фоне зелёного одеяла, повешенного на дверь. Спросонья это выглядело сюрреалистически. Оказалось, товарищ делал срочную «халтуру», где нужно было программно убирать зелёный фон с фотографии объекта.

Все деньги лежали на табуретке у меня в комнате, на самом видном месте, и коллеги всегда открыто занимали и возвращали нужные суммы. Вопреки многочисленным предостережениям матёрых бизнесменов, у нас никогда не возникало проблем с распределением финансов между собой.

Ветреное и неуместное

Поехать с Кирой на отдых в Крым я не смог. Зато она оставила мне свой велосипед, на котором я целую неделю с удовольствием гонял по окрестностям и даже в гости к родителям через весь город.

Потом мой старший товарищ Антон вдруг вышел на связь и пригласил меня в бар, куда я опрометчиво приехал на двухколёсном друге. Мы много говорили о музыке, о семейной жизни, традиционно хорошо выпили. На обратном пути я на приличной скорости не справился с управлением, напоролся на бордюр боком и проехал, завалившись на асфальт, метров пять.

Разодранные рука и лицо меня совершенно не беспокоили на протяжении дальнейшей дороги. Было даже весело – еду пьяный, истекаю кровью, а ничего не болит. Зато раны отчаянно дали о себе знать, как только я по приезду зашёл в душ. Велосипед, казалось, совсем не пострадал. Я на всякий случай воздержался от дальнейших поездок и спокойно залечивал неумело перевязанные раны.

Кира вернулась из Крыма смелым и ветреным живчиком, преисполненным дикой природной энергии. Она вышла мне навстречу загорелая, с двумя бутылками: в одной было крымское вино, в другой – морская вода и камушки. Мы обнялись, и вторая бутылка тут же разбилась об асфальт. Мне было плевать – главное, что она сама в моих объятиях, но Кира настояла, чтобы я хотя бы понюхал солёную воду и взял несколько камушков.

Она отправилась в этот поход с довольно избалованной уютом Беллой, и тем самым обрекла себя на роль мужика – заботиться о костре, палатке и многом другом пришлось именно ей. Киру впечатлили люди, живущие в Крыму дикарями, – они пробудили в ней дух свободы. Девушка сделалась самоуверенней и жёстче. Это отразилось и в наших отношениях: рядом со мной была уже точно не доверчивая хрупкая кукла, с которой можно делать что угодно, а человек с твёрдым внутренним стержнем и взглядом, устремлённым в прекрасное будущее. Явно несовместимое с миром, в котором я жил. Между нами появилось необъяснимое напряжение.

Когда я вернул Кире её велосипед, она проехала всего несколько метров, после чего деталь переключателя скоростей разломилась пополам. «Металл устал», – так охарактеризовал поломку её отец.

В свой двадцать пятый день рождения я попытался собрать своих родителей и друзей из совершенно разных тусовок в одном месте. На первый взгляд у этих людей не было ничего общего, но мне всегда нравилось соединять несовместимое и наблюдать, что из этого получится. Тем более, раз уж все эти люди оказались в моей жизни, то что-то их, скорее всего, объединяло.

Первыми приехали мои родители. В присутствии Киры, которая помогала мне готовить угощения, они вели себя весьма скованно. В домофон позвонили Свидетели Иеговы[1 - Организация запрещена на территории РФ], но папа, который прославился тем, что обычно впускал их в дом и аргументированно тыкал их носом в незнание Библии, в этот раз отказался с ними общаться.

Выяснилось, что я забыл купить хлеб – пришлось сбегать за ним в магазин, с некоторой тревогой оставив Киру наедине с родителями.

Когда всё было готово, я произнёс тост:

– Закончив институт, я чувствовал себя так, будто стою на краю скалы: впереди – неизвестность, она пугает, но всегда можно отступить назад. Сегодня я чувствую, что скала исчезла – подо мной остался лишь крошечный островок земли, висящий в воздухе и окружённый со всех сторон туманной пустотой неизвестности. Но я чувствую себя уверенным как никогда, и мне не страшно!

Этот образ действительно сопровождал меня с момента ухода из родительского дома. Кире он понравился. Родители не слишком прониклись.

Разговоры не клеились. Приехал брат – мама сразу начала заметно проявлять свою гиперопеку. Потом подтянулись Антон и психоделическая Аня – родители с братом сразу же засобирались и уехали. Подтянувшиеся товарищи не слишком подружились с Кирой – их склонность к сюрреалистическим метафорам не увязывалась с её гармоничным, трезвым жизнелюбием. Да и с моим текущим программистским бизнес-мышлением – тоже. Вскоре товарищи ушли.