Сказки после лестницы

Двери открылись, и в проеме показался огромный Мышь. У него был колпак повара на голове, и он недовольно произнес:

– Nous sommes fatiguеs d’attendre, Madame![1 - (фр.) Мы устали ждать вас, мадам.]

– Je vous demande pardon, mon cher Beno?t[2 - (фр.) Прошу прощения, мой милый Бенедикт.]– покраснев, сказала Трау.

– En voila assez![3 - (фр.) Хватит, довольно!] – сказал Эрди.

Все вошли в огромную кухню. Посередине стоял большой круглый стол, на нем свечи и тарелки. А еще курочка, пирожки, картошка и куча всего, чего Жанна не видела до этого. Бенедикт сновал с целым отрядом мышей всех цветов в отглаженных белоснежных костюмах по кухне.

– Мы ничего не успеваем – сообщил он Трау.

Та села, качая ногой, на край стола и стала жевать куриную ножку.

– Эрди? – вопросительно подняла она бровь.

– Сейчас – сказал он, откусывая пирожок.

Жанна почувствовала легкое покалывание, и увидела, что она снова в своем пальто.

– Ой, прости Жанна, – засмеялся Эрди – ну, какая разница, в чем завтракать? Просто забыл про одежду, когда перестановку делал.

– Да уж, забыл – сказала Трау с края стола, в ночной сорочке и в халате.

Эрди был в дорожном костюме, совсем как утром.

Жанна стала смеяться.

– Знаете, впервые у меня такое Рождество. Спасибо вам!

– А чего нам? Что мы? Мы просто тут делим общую жилплощадь по договоренности.

– Я вот даже готовить не умею. – подмигнула Трау – Все Дом помогает по хозяйству.

– Еще не Рождество! – сказал Бенедикт. – И, Слава Богу! Спасибо, герр Айхенвальд, теперь все успеем.

Жанна присела за стол и стала накладывать еду в тарелку.

– Как, не умеете готовить? – спросила она. – А кто кормит нас, когда мы приезжаем?

– Ну, не каждый раз Бенедикт. Он приезжает только на Рождество. Он – знаменитый французский повар. Так, помаленьку: то еноты, то Гелоогла; я сама, вот, макароны варила на утро вам осенью, например. Потом белки пекут пироги, когда их полковник крадет у меня припасы из подвала.

– Вы знаете, мне очень давно в детстве Гелоогла рассказывала про волка в чепце, в ванной с уточкой – вдруг сказала Жанна. – А он и правда существует!

– Жанна, а почему ты сидишь на стуле? – вдруг спросил Эрди. – Приятнее сидеть прямо на столе! – и сел прямо на стол. Стол моментально удлинился.

– Ужас, ужас – сказал енот позади Жанны и тоже сел прямо на стол, откупоривая бутылку с молоком.

– Тут есть что-то настоящее? – вдруг спросила Жанна.

В комнате вдруг стало темно. Очень темно.

– А что оно такое, твое настоящее, Жанна? – очень взрослым голосом спросила Трау. – Однажды, мое настоящее состояло из войны и разрушений на каждом шагу. Небо было багровым, и повсюду гремели снаряды. В твоем возрасте, я вставала в пять утра на пробежку и тренировку, потом целый день занималась и читала, и только к вечеру находилось время для енота и Гелооглы. Но они тоже были уставшие и не хотели ничего, кроме тишины.

– И это было ужасно – сказал Эрди.

– Так можно потерять истинное настоящее, Жанна – серьезно произнесла Трау.

– Навсегда потерять – добавил Эрди.

– Мне страшно – произнесла девочка.

Она подняла голову наверх и увидела шпили старинных домов.

По небу летели самолеты. Она не могла разглядеть, что за знаки на них, но они были старые, и она видела что-то похожее на уроках истории. Повсюду валялись обломки, а вокруг бегали и кричали люди. То тут, то там взрывались снаряды.

Трау стояла рядом в черном костюме, в котором Жанна видела ее однажды на фото, у мамы в альбоме.

Она держала в руках пистолет.

Позади нее стоял енот с красными глазами, и Гелоогла в рваном сером платье со спутанными волосами.

– Verlier niemals einen Moment, Jeanne![4 - (нем.) Никогда не теряй настоящего, Жанна.] – сказала она ей.

Жанна закрыла глаза и стала плакать. Эрди стал трясти ее за руки, она открыла глаза. Кухня, Бенедикт, все замолчали. И Дом хрустит вовсю.

– Ну, так уж слишком, Трау! – раздраженно произнес Эрди.

– Жанна склонна, как и ее мать, принимать подлинное за ложное, Фердинанд. И возможно, Жанна отправится еще не раз со мной в мои маленькие путешествия, чтобы понять, что действительно важно в жизни.

Трау посмотрела наверх, на потолок. Жанна доела свой завтрак и вышла из кухни. Она никогда не видела Трау такой раздраженной раньше. Еще неприятнее было полагать, что именно она стала причиной ее раздражения.

Наступил вечер. Весь день Жанна помогала Эрди украшать Дом и развешивать имбирные пряники, абсолютно везде. Еще, почти весь день, Жанна фотографировала и успела израсходовать все кадры в пленке.

Эрди пояснил, что оставлять имбирные пряники – это обязательное условие для празднования Рождества. В Доме живет много таких маленьких фантазий, что Жанна и не заметит их. А пряники любят все, ведь Рождество – самый добрый праздник.

Жанна, в целом, заметила, что Эрди называет обитателей Дома фантазиями. Но не уверена была, что правильно понимает слово. Оно было иностранным, и Эрди только лишь заметил ей, что оно означает, примерно, фантазию.

Наступал Сочельник.

Жанна подумала, что сегодня как-то невероятно тепло и хорошо. Почти так, как бывало в старом доме ее детства.

Перед праздничным ужином они пошли вниз под лестницу проявлять фотографии. Жанна помнила, как осенью Морис предложил посидеть тут и посочинять страшные истории. Она улыбнулась. Теперь для нее не существовало никаких страхов. В этом Доме их просто не могло быть. Она вспомнила, как Виола плакала, рассказывая, что за ней гналась страшная старуха – призрак и хотела ее не то убить, не то съесть. Жанна на секунду живо представила себе пустые глазницы и лохмотья на костях, и даже смрадный запах, но поняла, что не получается. Хотя в ту осеннюю ночь она очень испугалась.

«Я испугалась не того, что рассказала Виола. А ее самой».

Она поспешила поделиться своими размышлениями с Эрди.

– Понимаешь Жанна, все, что реально, все, что мы видим вокруг – это продукт нашей собственной реальности. Той, которую создает наше воображение и которую подчас не видят другие. Виола очень одинока и Дом чувствует это. Но, в то же время, Виола заносчива, упряма и не всегда добра к окружающим ее людям. Дом показал ей ту ведьму Гелооглу, которую она заслуживала. Виола любит без спроса вторгаться везде, куда сможет сунуть свой маленький точеный носик. А твоя Гелоогла – добрая ведьма, которая помогала тебе взрослеть и которая творила в твоем сердце сказку. Так же бывало и у нас с Трау. Были времена, когда Гелоогла превратилась в нечто ужасное за спиной Трау, и не покидала ее даже во сне. Но это был продукт ненависти Трау к миру. Однажды мы приехали сюда и решили, что никогда не покинем этого места. Мы создадим из него ту реальность, которая подходит только нам. Потом приехала твоя мама. Мы ее не видели много лет. Она рассказала, что у нее есть маленькая дочка, и о том, как вырос Аддлер. Но твоя мама больше не видела Гелооглу, хотя, в детстве играла с нами.