Колесо Времени. Книга 13. Башни Полуночи

* * *

С глубоким вздохом Эгвейн откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Почему же при разговоре с Гавином так непросто держать чувства под контролем? В такие моменты ей острее всего казалось, что Айз Седай из нее никудышная.

В ней бурлило множество эмоций, будто несколько сортов вина, смешанных в одном кубке: гнев, вызванный упрямством Гавина, страстное желание упасть в его объятия, но в первую очередь – смятение, ибо Эгвейн никак не могла понять, чего ей хочется больше – конфликта или ласки.

Сумев пробить ее броню, Гавин нашел путь к ее сердцу. Его страсть завораживала, но и пугала Эгвейн: не выйдет ли так, что после связывания узами ей передадутся эмоции Стража? Разве не так они работают? Каково это – оказаться соединенными узами, переживать чувства другого человека?

Эгвейн желала ее – этой связи, что была у других Айз Седай. К тому же очень важно, чтобы рядом был человек, на которого она может положиться, способный оспорить ее решения – разумеется, наедине. Человек, который видит в ней Эгвейн, а не Амерлин.

Но Гавин пока что слишком недоверчив. И непослушен.

Она просмотрела свое письмо новому королю Тира, где говорилось, что Ранд грозится сломать печати. Эгвейн собиралась помешать этому, но для осуществления этого плана ей требовалось заручиться поддержкой тех, кому доверяет Дракон Возрожденный. Донесения, касающиеся Дарлина Сиснеры, были противоречивы: одни называли его едва ли не самым ярым сторонником Ранда, а по словам других, Сиснера только и делал, что хулил и очернял Дракона.

На время отложив письмо, Эгвейн записала несколько соображений насчет того, как представить Совету вопрос о Стражах. Аргументация Гавина была безупречной, хотя в своих предположениях он зашел слишком далеко. Другое дело – обратиться с вежливой просьбой к женщинам, не имеющим Стражей. Перечислить все преимущества, разъяснить, как соединение узами Стражей поможет спасти множество жизней и одержать победу над Тенью… Да, это вполне приемлемо.

Девушка взяла стоявший на столе чайник и налила в чашку немного мятного чая. Как ни странно, в последнее время он портился все реже, и сегодня у напитка был вполне приличный вкус. Кстати говоря, Эгвейн утаила от Гавина еще одну причину покончить с его ночными дежурствами: она подолгу не могла уснуть, зная, что возлюбленный совсем рядом, всего в нескольких футах, и боялась, что рано или поздно не сдержится и затащит его в постель.

Ремень Сильвианы так и не сломил ее воли, но Гавин Траканд… Эгвейн подозревала: еще немного – и сопротивляться не будет сил.

* * *

Грендаль предполагала, что к ней вот-вот явится посланник. Его прибытия следовало ожидать даже здесь, в самом укромном из ее тайных убежищ. Избранной не спрятаться от Великого повелителя.

Это укрытие не было ни древней крепостью, ни дворцом, ни даже уютным домиком; всего лишь пещера на всеми забытом острове в той части Аритского океана, куда не заходят корабли. Насколько знала Грендаль, в этих краях не было ничего примечательного или представляющего хоть какой-то интерес.

За пещерой присматривали шестеро ее младших питомцев. Условия в убежище были, откровенно говоря, ужасные: всего три комнаты, и попасть сюда или покинуть их можно только через переходные врата, поскольку вход в пещеру Грендаль завалила валуном. Пресную воду брали из естественного источника, еду – из предварительно сделанных хозяйкой запасов, а воздух поступал через трещины в камне. По стенам сочилась влага, потолки были низкими, обстановка – скудной.

Другими словами, никто и не подумает искать Грендаль в подобном месте. Всем известно, что она попросту нуждается в роскоши так, что жить без нее не может. Да, верно, она питает пристрастие к пышности. Однако когда тебя считают предсказуемой, то это дает тебе возможность действовать самым неожиданным образом.

К несчастью, ничего подобного не скажешь относительно Великого повелителя. Отдыхая на желто-синей кушетке, Грендаль внимательно следила за открытыми переходными вратами. Посланником оказался мужчина, одетый в черное и красное, с заурядными чертами лица и дочерна загорелой кожей. Говорить ему не требовалось, ибо посланием служило само его присутствие. На переходные врата испуганно пялилась одна из ее питомиц, красивая брюнетка с большими карими глазами, в прошлом – благородная леди из Тира. Что касается Грендаль, ей тоже было не по себе.

На ней было платье из тонкого черного шелка, украшенное вертикальными полосками стрейта. Захлопнув томик «Пылающего в снегах» в деревянном переплете, она встала и, стараясь не утратить самоуверенный вид, шагнула во врата.

Моридин ждал ее в своем чернокаменном дворце. Мебели в комнате не было: один разожженный очаг. О Великий повелитель! Огонь? В столь теплый день? Грендаль, сохранив самообладание, приказала себе не потеть.

Моридин повернулся к ней. В глазах у него плавали черные пятнышки саа.

– Ты знаешь, зачем я призвал тебя.

Это не был вопрос.

– Да, знаю.

– Аран’гар мертва, потеряна для нас – и это после того, как Великий повелитель в последний раз переселил ее душу. Можно подумать, Грендаль, такие происшествия входят у тебя в привычку.

– Я живу, чтобы служить, Ни’блис, – сказала она. Главное – уверенность! Надо выглядеть уверенной.

На мгновение Моридин растерялся. Вот и хорошо.

– Ты же не хочешь сказать, что Аран’гар предала нас?

– Что? – удивилась Грендаль. – Конечно нет.

– В таком случае разве твой поступок можно назвать доброй службой?

– Ну… – Грендаль сделала смущенно-озадаченное лицо, – я действовала в соответствии с полученным приказанием. Разве я здесь не для того, чтобы принять похвалу?

– Ничуть, – сухо ответил Моридин. – Твое фальшивое смятение не обманет меня, женщина.

– Никакое оно не фальшивое, – приготовилась солгать Грендаль. – Я, конечно, понимала, что Великий повелитель не обрадуется, потеряв Избранную, но игра, по всей очевидности, стоила свеч.

– И что мы выиграли? – раздраженно спросил Моридин. – Ты позволила застать себя врасплох, и по твоей дурости Избранная лишилась жизни! Кому, как не тебе, избегать встреч с ал’Тором?

Он не знал, что Грендаль связала Аран’гар и бросила ее на верную смерть. Думал, это случилось по ошибке. Тоже хорошо.

– Застать врасплох? – оскорбленным тоном переспросила она. – Я никогда бы… Моридин, как ты вообще мог подумать, будто я позволила ал’Тору случайно найти меня?

– Ты что, подстроила все? Преднамеренно?

– Разумеется, – ответила Грендаль. – Чуть ли не за ручку привела его к Натринову Кургану. Льюс Тэрин никогда не умел сопоставлять факты, даже если те были прямо перед носом. Неужели непонятно, Моридин? Как Льюс Тэрин отреагирует на свой поступок? Он уничтожил целую крепость, по сути маленький город, с сотнями обитателей! Убийство невинных ради достижения цели? Скажи, сладко ли ему после такого поступка?

Моридин не спешил с ответом. Нет, такая мысль не приходила ему в голову. Грендаль довольно улыбнулась. Для Моридина все действия ал’Тора были сугубо рациональными, по большей части логичными и, следовательно, самыми практичными средствами достижения цели.

Но вот сам ал’Тор… разум которого полнится фантазиями о чести и достоинстве… После уничтожения крепости ему и впрямь пришлось несладко, а произведенное на Моридина впечатление можно усилить, если называть Дракона Возрожденного именем Льюса Тэрина. Такие поступки вопьются в ал’Тора, раскровенят его сердце и растерзают душу. Он будет мучиться от кошмаров, а тяжесть вины повиснет у него на шее ярмом перегруженной телеги.

Грендаль плохо помнила, каково это, делать первые шаги в сторону Тени. Чувствовала ли она эту дурацкую боль? К несчастью, да, однако ее испытывали не все Избранные. Семираг, к примеру, была изначально испорчена до мозга костей. Остальные же, включая Ишамаэля, пришли к Тени разными путями.

В глазах у Моридина промелькнули отблески древних воспоминаний. Раньше Грендаль не понимала, кто он, но теперь поняла наверняка. Его лицо было другим, но душа оставалась прежней. Да, он прекрасно знал, каково приходится ал’Тору.

– Ты велел сделать ему больно, – сказала Грендаль. – Приказал навеять на него душевные муки, и я это сделала, причем наилучшим образом. Аран’гар помогала мне, но, когда я предложила сбежать, она отказалась. Столкнувшись с препятствиями, она всегда действовала чересчур агрессивно. Но не сомневаюсь, что Великий повелитель заменит ее другим инструментом. Мы рискнули, и за это пришлось заплатить. Но выигрыш… Кроме того, теперь Льюс Тэрин думает, что я мертва. Это большое преимущество.

Она улыбнулась – без особой радости. Лишь с некоторым удовлетворением. Моридин нахмурился, а потом вдруг нерешительно покосился в сторону. На пустое место.

– Мне велели не наказывать тебя. Пока что, – произнес он в конце концов и не самым довольным тоном.

Неужели то было послание непосредственно от Великого повелителя? Насколько было известно Грендаль, в эту эпоху все Избранные получают приказы, явившись в Шайол Гул. Или же, по крайней мере, претерпев визит того жуткого создания по имени Шайдар Харан. Теперь же она видела, как Великий повелитель общается с Ни’блисом напрямую. Любопытно. И неприятно.

Значит, конец совсем близок. Времени для лицедейства почти не осталось. Грендаль непременно увидит себя в роли Ни’блиса и будет править этим миром как своим, когда закончится Последняя битва.

– Думаю, мне надо… – начала она.

– Тебе надо держаться подальше от ал’Тора, – сказал Моридин. – Наказания не будет, но хвалить тебя мне тоже не за что. Допустим, ты причинила боль ал’Тору, но все-таки загубила свой план, а мы лишились полезного инструмента.

– Ну разумеется, – учтиво подхватила Грендаль, – я буду служить так, как угодно Великому повелителю. У меня и в мыслях не было противостоять ал’Тору. Он считает, что я мертва. Пусть прозябает в невежестве, а я тем временем займусь пока другими делами.

– Другими?

Грендаль нуждалась победе – в решительной победе. Перебрав заготовленные планы, она выбрала наиболее подходящий. Итак, она не способна противостоять ал’Тору? Ну и ладно. Грендаль принесет Великому повелителю то, чего он давно жаждет.