Слова сияния

Шестьдесят два дня, чтобы разыскать ответ. Точнее, уже шестьдесят. Не много, чтобы спасти королевство и приготовиться к худшему. Ревнители в лучшем случае сочли бы пророчество чьей-то шалостью, а в худшем – богохульством. Предсказывать будущее запрещено. Такое делали пустоносцы. Даже азартные игры вызывали подозрение, потому что побуждали людей искать ключи к тайнам грядущего.

Он все равно верил, поскольку подозревал, что те слова написал собственной рукой.

Явилась Навани, просмотрела письмо и начала читать его вслух. Оказалось, оно от старого друга, который вскоре намеревался прибыть на Расколотые равнины… и с его приездом у проблем Далинара могло появиться решение.

9

Гуляя среди могил

Хотелось бы верить, что, если бы меня не придавил груз печали, я бы раньше заметила грядущие беды. Но по правде говоря, не уверена, что можно было что-то предпринять.

    Из личного дневника Навани Холин, йесесач, 1174

Каладин вел свой отряд на дно ущелья, потому что решил, что так нужно.

Они спускались по веревочной лестнице, как делали и в армии Садеаса. Эти штуковины были ненадежными: веревки перетирались, обрастали мхом, перекладины ветшали за множество великих бурь. В прошлом Каладин не потерял ни одного человека из-за шквальных лестниц, но постоянно об этом беспокоился.

Эта была совсем новая. Он точно знал, потому что интендант Ринд почесал голову, услышав запрос, а после велел соорудить именно такую лестницу, какая требовалась Каладину. Она была крепкой и ладной, как и вся армия Далинара.

Каладин достиг последней ступеньки и спрыгнул на дно. Сил спустилась и заняла место на его плече, а он поднял сферу, чтобы осмотреться. Единственный сапфировый броум – больше, чем он заработал за все время, пока был мостовиком.

В армии Садеаса мостовики часто отправлялись на дно ущелий. Каладин по-прежнему не знал, делалось ли это по причине скудности ресурсов на Расколотых равнинах или попросту ради того, чтобы дать мостовикам какую-нибудь черную работу, которая ломала бы их волю в перерывах между вылазками с мостом.

В этом ущелье явно никто не успел побывать. Ни тропинок, протоптанных сквозь беспорядочные завалы натасканного бурей мусора, ни посланий или инструкций, нацарапанных на поросших лишайником стенах. Как и прочие, оно напоминало вазу: нижняя часть шире потрескавшейся верхней, потому что по ней во время великих бурь неслись потоки воды. Дно относительно плоское – все неровности сглаживали окаменевшие отложения крема.

Продвигаясь вперед, Каладин был вынужден выбирать дорогу среди разнообразного мусора. Сломанные ветки и целые стволы деревьев, вырванных бурей где-то на другом конце равнин. Треснувшие панцири камнепочек. Бесчисленные спутанные клубки высохших лоз, похожих на негодную шерсть.

И конечно трупы.

В ущелья попадало множество мертвецов. Каждый раз, когда люди проигрывали в битве за плато, им приходилось отступать, бросая павших. Садеас, буря бы его побрала, оставлял трупы, даже если побеждал, – а мостовиков бросал и раненых, беспомощных, хотя их можно было спасти.

После великой бури мертвецы оказывались здесь, в ущельях. И поскольку бури неслись на запад, к военным лагерям, вода тащила трупы в этом направлении. Каладин обнаружил, что почти на каждом шагу наступает на кости, запутавшиеся в листве, скопившейся на дне ущелья.

Пока он выбирал дорогу со всей возможной почтительностью, спустился Камень и что-то негромко произнес на своем родном языке. Каладин не знал, проклятие это или молитва. Сил покинула плечо Каладина, взмыла в воздух, потом по дуге направилась к земле. Там она обрела форму, которую он считал ее настоящим обликом: превратилась в девушку в простом платье. Ниже колен оно клубилось туманом. Она присела на ветку и уставилась на бедренную кость, что выглядывала из-подо мха.

Ей не нравилось насилие. Он даже сейчас не был уверен, понимает ли спрен смерть. Она говорила о смерти как ребенок, который пытается осознать нечто, превосходящее его разум.

– Что за бардак! – пробормотал Тефт, спустившись. – Фу! Да тут вообще ни разу никто не прибирался.

– Это могила, – сказал Камень. – Мы внутри могилы.

– Все ущелья – могилы. – Голос Тефта разбудил эхо во тьме. – А это просто неряшливая могила.

– Смерть почти всегда выглядит неряшливо, – ответил Каладин.

Пожилой мостовик фыркнул, потом занялся встречей новых рекрутов, которые спускались следом. Моаш и Шрам охраняли Далинара и его сыновей. Те отправились на какой-то пир светлоглазых, и Каладин был рад, что удалось избежать такого задания. Взамен он явился сюда, вниз, вместе с Тефтом.

К ним присоединились сорок мостовиков – по двое из каждого вновь сформированного расчета, – которых Тефт обучал в надежде, что из них получатся хорошие сержанты, способные возглавить собственные отряды.

– Внимательно оглядитесь по сторонам, парни, – приказал им Тефт. – Вот откуда мы все родом. Вот почему некоторые зовут нас костяной командой. Мы не заставим вас пройти через все то, что пришлось делать нам, и вам же лучше! Нас в любой момент могло смыть великой бурей. Теперь нам помогают бурестражи Далинара Холина, и риска почти нет – но на всякий случай будем держаться поближе к выходу…

Каладин скрестил руки на груди, наблюдая, как Тефт инструктирует новобранцев, пока Камень раздает им тренировочные копья. Сам Тефт остался без копья, и, хотя он был ниже ростом, чем большинство собравшихся вокруг мужчин в простой солдатской форме, они все же глядели на него со страхом.

«А чего ты ждал? – подумал Каладин. – Они мостовики. Даже вялого ветерка боятся».

Тефт, судя по всему, полностью владел ситуацией. И ему это нравилось. Что-то было в этом… правильное.

Рой из небольших светящихся шаров возник вокруг головы Каладина – это были спрены в виде золотых сфер, которые лихорадочно метались. Он вздрогнул от неожиданности и уставился на них. Спрены славы. Вот буря! Ему показалось, что подобного не случалось уже много-много лет.

Сил шмыгнула к нему и присоединилась к спренам славы, со смехом вертясь вокруг головы Каладина.

– Гордишься собой?

– Тефтом, – пояснил Каладин. – Он тут главный.

– Ну разумеется. Ты ведь назначил его главным, верно?

– Верно. Однако дело не в том, что я его назначил, а в том, что он это заслужил. Идем-ка. Давай пройдемся.

Она кивнула, взмыла в воздух и села, закинув ногу на ногу, как если бы чинно разместилась в невидимом кресле. В такой позе она продолжала парить, неотступно следуя за ним.

– Вижу, ты опять перестала притворяться, будто следуешь законам природы, – заметил он.

– Законам природы? – с явным изумлением переспросила девушка-спрен. – Законы придумывают люди. У природы их нет!

– Если я брошу что-то вверх, оно упадет.

– Может и не упасть.

– Это закон.

– Нет, – ответила Сил, задрав голову. – Это больше похоже на… дружеский уговор.

Он посмотрел на нее, вскинув бровь.

– Спренам приходится сдерживать свои порывы, – сказала она, подавшись вперед с видом заговорщицы. – Иначе у вас поломаются мозги.

Каладин хмыкнул и обошел кучу костей и веток, пронзенную копьем. Изъеденное ржавчиной, оно напоминало памятник.

– Ох, да ладно тебе. – Сил тряхнула волосами. – Мог бы хоть усмехнуться.

Каладин продолжал идти вперед.

– Ухмылка и усмешка – разные вещи, – донимала его Сил. – Я это знаю, потому что я умная и красноречивая. Сейчас ты должен мною восхититься.

– Далинар Холин хочет возродить Сияющих рыцарей.

– Да, – надменно проговорила Сил, паря где-то на краю его поля зрения. – Блестящая идея. Хотела бы я додуматься до нее. – Она торжествующе усмехнулась, потом нахмурилась.