Слова сияния

– Что? – Каладин повернулся к ней.

– Тебе никогда не казалось несправедливым, что спрены не могут привлекать спренов? У меня сейчас точно должны были появиться мои собственные спрены славы.

– Я обязан защищать Далинара. – Каладин пропустил ее жалобу мимо ушей. – Не только его, но и его семью, а может, и самого короля. И при этом умудрился упустить того, кто забрался в комнаты Далинара. – Он так и не понял, каким образом кто-то сумел такое устроить. Разве что это был не человек. – А спрен мог написать те глифы на стене?

Сил однажды принесла ему лист. У нее была и физическая форма, просто едва ощутимая.

– Не знаю. – Она отвела взгляд. – Я видела…

– Что?

– Спрена, похожего на красную молнию, – тихонько проговорила Сил. – Опасного спрена. Из тех, кого я раньше не встречала. Теперь время от времени я замечаю их вдалеке. Спрены бури? Приближается что-то опасное. В этом глифы не ошибаются.

Он поразмыслил какое-то время, потом наконец остановился и посмотрел на нее:

– Сил, а есть еще люди, как я?

Ее лицо помрачнело.

– Ой.

– Ой?

– Ой, ты задал тот самый вопрос.

– Так ты его ждала?

– Ага. Вроде того.

– Значит, у тебя было много времени, чтобы подумать над хорошим ответом. – Каладин скрестил руки и прислонился к относительно сухой части стены. – Остается лишь догадываться, услышу ли я от тебя достойное объяснение или достойную ложь.

– Ложь? – в ужасе переспросила она. – Каладин! Ты за кого меня принимаешь? За криптика?

– А кто такие криптики?

Сил, все еще сидя в «кресле», выпрямилась и опустила голову набок:

– Вообще-то… вообще-то, я понятия не имею. Ух!..

– Сил…

– Серьезно, Каладин! Я не знаю. Не помню. – Она схватила себя обеими руками за белые полупрозрачные волосы и потянула в разные стороны.

Он нахмурился, потом ткнул в нее пальцем:

– Это…

– Я видела на рынке женщину, которая так делала, – пояснила Сил, опять дергая себя за волосы. – Означает, что я удручена. Наверное, больно. Как же это… ой-ой? В общем, дело не в том, что я не хочу тебе рассказывать то, что знаю. Я хочу! Просто… просто не знаю, что я на самом деле знаю.

– Бессмыслица какая-то.

– Только представь себе, как это меня бесит!

Каладин вздохнул и продолжил путь, минуя озерца стоячей воды, заполненные мусором. Вдоль одной из стен ущелья расположилась поросль чахлых, но упорных камнепочек. Наверное, здесь им доставалось мало света.

Он глубоко вдохнул тяжелые запахи жизни. Мох и плесень. Полуразложившихся трупов было мало – чаще попадались уже скелеты. Кладин держался подальше от той части дна, где ползали спрены гниения, похожие на красные точки. Прямо рядом с ними заросли обороцветов колыхали в воздухе нежными веерообразными листьями, над которыми танцевали зеленые искры – спрены жизни. Жизнь и смерть в этих ущельях шли рука об руку.

Он изучил несколько ответвлений от главного ущелья. Было странно не знать округу; Каладин освоил ближайшие к лагерю Садеаса ущелья лучше, чем сам лагерь. Пока шел, ущелье делалось глубже и шире. Юноша нанес несколько отметин на стены.

У одной из развилок Каладин нашел круглое открытое пространство, где было мало мусора. Отметил его и пошел назад, снова поставив знак на стене, перед тем как свернуть в другую сторону. В конце концов, они с Сил обнаружили еще одно место, где стены ущелья расступались, создавая нечто вроде зала.

– Приходить сюда было опасно, – проговорила она.

– В ущелья? Так близко к военным лагерям ущельных демонов быть не может.

– Нет. Я имела в виду, что для меня было опасно приходить в ваш мир, когда я еще не нашла тебя.

– Где ты была до того?

– В другом месте. Там много спренов. Я плохо помню… там были парящие в воздухе огни. Живые огни.

– Вроде спренов жизни.

– Да. И нет. Явившись сюда, я могла умереть. Без тебя, без разума, рожденного в этом мире. Я не умела мыслить. Сама по себе была просто еще одним спреном ветра.

– Но ты не спрен ветра. – Каладин присел возле большого озерца. – Ты спрен чести.

– Да.

Каладин сжал сферу в ладони, и похожее на пещеру пространство погрузилось в густые сумерки. Наверху был день, но трещина небесного цвета казалась далекой, недосягаемой.

Груды нанесенного потопом мусора окутались тенями и как будто вновь обрели плоть. Кучи костей теперь походили на безвольные руки, на трупы, сваленные друг на друга. Миг спустя на Каладина нахлынули воспоминания. Вот он с воплем несется на строй лучников-паршенди. Его друзья умирают на пустынных плато, захлебываясь собственной кровью.

Грохот копыт по камню. Неуместное пение на чужеродном языке. Крики людей – темноглазых и светлоглазых. Мир, которому было наплевать на мостовиков. Они были мусором. Жертвой, которую следовало бросить в ущелья, чтобы очистительные воды потопа унесли ее прочь.

Это и был их истинный дом – эти дыры в земле, эти места, расположенные ниже всех прочих. Когда его глаза привыкли к полумраку, воспоминания о смерти схлынули, хотя ему не суждено было когда-нибудь от них избавиться. Он всегда будет носить эти шрамы в памяти, как и множество шрамов на теле. Как и те, что на его лбу.

Озерцо перед ним излучало темно-фиолетовый свет. Каладин заметил это раньше, но при свете его сферы разглядеть такое было непросто. Теперь, в сумерках, проявилось жутковатое свечение поверхности воды.

Сил приземлилась возле озерца – она выглядела как женщина, стоящая на океанском берегу. Каладин нахмурился и подался вперед, чтобы лучше ее разглядеть. Она казалась… другой. Может, ее лицо изменило форму?

– Подобные тебе и впрямь существуют, – прошептала Сил. – Я их не знаю, но слышала, что другие спрены пытаются по-своему вернуть то, что было потеряно.

Спрен посмотрела на него, и ее лицо вновь обрело знакомые очертания. Мимолетная перемена была едва различимой, и Каладин сомневался, что она ему не померещилась.

– Я единственный спрен чести, явившийся сюда. Я… – Она как будто напрягала память. – Мне запретили. Я все равно пришла. Чтобы разыскать тебя.

– Ты знала обо мне?