Путь королей

– Паршенди? Бессмысленно. – Гавилар закашлялся и дрожащей рукой потянулся к груди, нащупывая что-то в кармане. Вытащил небольшую хрустальную сферу на цепочке. – Забери. Они не должны это получить. – Он начал терять сознание. – Передай… передай моему брату… пусть разыщет самые важные слова, какие только может сказать мужчина…

Гавилар замер.

Сзет помедлил, потом наклонился и взял сферу. Она была странная, не похожая на те, что он видел раньше. Совсем темная, но из нее как будто лился черный свет.

«Паршенди? Бессмысленно».

– Теперь все бессмысленно, – прошептал Сзет, пряча сферу. – Все рушится. Мне жаль, король алети. Сомневаюсь, что тебе есть до этого дело. По крайней мере, теперь. – Он встал. – Ты хотя бы не увидишь, как миру и всем нам придет конец.

Рядом с телом монарха из тумана соткался осколочный клинок и со звоном упал на камни подле умершего хозяина. Он стоил целое состояние; королевства рушились, когда мужчины начинали соперничество из-за одного меча.

Во дворце раздались тревожные крики. Сзету следовало уходить. Но…

«Передай моему брату…»

Соплеменники Сзета считали предсмертные просьбы священными. Он взял руку короля, окунул в его собственную кровь и написал на деревяшке: «Брат. Разыщи самые важные слова, какие только может сказать мужчина».

Сделав это, Сзет растворился в ночи. Королевский клинок он оставил – зачем ему еще один?

Тот, что у него есть, уже достаточное проклятие.

Часть первая

Выше тишины

КАЛАДИН · ШАЛЛАН

1

Благославенный бурей

«Вы меня убили. Мерзавцы, вы меня убили! В небе еще пылает жаркое солнце, а я умираю!»

    Записано в пятый день недели чач месяца бетаб 1171 года за 10 секунд до смерти. Наблюдался темноглазый солдат тридцати одного года. Образец считается сомнительным.

Пять лет спустя

– Я умру, да? – допытывался Кенн.

Бывалый ветеран глянул на Кенна. У старого воина была густая, коротко подстриженная борода. На висках серебрилась седина.

«Я умру, – подумал Кенн, сжимая скользкое от пота древко копья. – Я умру. О Буреотец. Я умру…»

– Сынок, тебе сколько лет? – спросил ветеран.

Кенн не помнил, как зовут этого мужчину. Было тяжело вообще хоть что-то вспомнить, наблюдая за тем, как по ту сторону усеянного камнями поля строится армия противника. Враги действовали аккуратно и организованно. Воины с короткими копьями в первых рядах, за ними – те, что с длинными и метательными; лучники с флангов. Обмундирование темноглазых лучников было почти таким же, как у Кенна: короткие кожаные колеты и юбки до колен, простые стальные шлемы и такие же нагрудники.

Светлоглазые, в большинстве своем в полных доспехах и верхом на лошадях, были окружены гвардейцами в нагрудниках. Последние отсвечивали пурпурным и темно-зеленым. Имелись ли среди них владельцы осколочного оружия? Светлорд Амарам им не обладал. А его люди? А что, если Кенну придется сразиться с таким противником? Обычные солдаты не убивают тех, кто вооружен осколочным клинком. Подобное происходило так редко, что каждый случай превращался в легенду.

«Это взаправду», – подумал он, ощущая растущий ужас. Их не собираются муштровать. Не погонят на учебный бой в полях, с палками. Это по-настоящему. Перед лицом фактов – его сердце колотилось в груди, точно испуганный зверь, ноги едва слушались – Кенн внезапно понял, что он трус. Не стоило ему покидать стада! Не стоило ему…

– Сынок? – строго напомнил о себе ветеран. – Сколько тебе лет?

– Пятнадцать, сэр.

– И как тебя зовут?

– Кенн, сэр.

Похожий на гору бородатый воин кивнул:

– Я Даллет.

– Даллет, – повторил Кенн, продолжая пялиться на другую армию. Сколько же их там! Тысячи. – Я ведь умру, да?

– Нет. – Грубоватый голос Даллета почему-то успокаивал. – Все с тобой будет в порядке. Не теряй голову. Держись ближе к отряду.

– Но я и трех месяцев не проучился! – Кенн мог поклясться, что слышит далекий звон вражеского оружия или щитов. – Я и копье-то держу с трудом! Буреотец, я труп. Я не могу…

– Сынок, – мягко, но твердо перебил Даллет, потом положил руку Кенну на плечо. Край большого круглого щита, висевшего у ветерана за спиной, сверкал на солнце. – С тобой все будет в полном порядке.

– Откуда вы знаете? – Это больше походило на мольбу.

– Оттуда, малый. Ты в отделении Каладина Благословенного Бурей.

Воины поблизости согласно закивали.

Позади них ряд за рядом выстраивались солдаты… тысячи солдат. Кенн стоял прямо в авангарде, с отделением Каладина, включавшим примерно тридцать человек. Почему Кенна в последний момент перевели в другое отделение? У тех, кому подчинялся лагерь, имелась на это какая-то причина.

И почему это отделение направили в первые ряды, где потери всегда самые большие? Маленькие спрены страха – пузырьки багрянистой слизи – начали проступать на земле и собираться вокруг ног Кенна. На миг поддавшись панике, он чуть было не выронил копье и не бросился бежать. Рука Даллета крепче сжала его плечо. Посмотрев в уверенные черные глаза ветерана, Кенн остался на месте.

– Сходил в туалет перед построением? – спросил Даллет.

– Не успел…

– Давай сейчас.

– Прямо здесь?!

– Не отольешь, потечет по ноге в бою, ты отвлечешься и, может быть, погибнешь. Давай.

Сбитый с толку Кенн вручил Даллету копье и помочился на камни. Закончив, он искоса поглядел на стоявших рядом. Никто из солдат Каладина не ухмыльнулся. Они спокойно ждали, с копьями на изготовку, со щитами на спине.

Армия врага почти закончила приготовления. Два войска разделяла плоская каменистая пустошь, на удивление гладкая и ровная, лишь кое-где покрытая камнепочками. Из этого поля вышло бы отличное пастбище. Теплый ветер дул Кенну в лицо, принося сырые запахи Великой ночной бури.

– Даллет! – крикнул кто-то.

Вдоль строя шел юноша – может, года на четыре старше Кенна – с коротким копьем, к древку которого были привязаны два ножа в кожаных ножнах. Воин оказался высоким, даже выше Даллета на несколько пальцев. На нем было обычное кожаное одеяние копейщика, но под юбкой – темные штаны. Кенн раньше полагал, что это запрещено.