Лэндон и Шей. Влюбиться заново

– Вам нельзя здесь находиться.

Лэндон засунул руки в карманы серых брюк и пожал плечами:

– Он был моим отцом. Думаю, у меня больше прав присутствовать здесь, чем у тебя.

– Ральф бы этого не хотел, – возразила она.

Выпрямившись и расправив плечи, мать Лэндона шагнула вперед:

– Не тебе решать, чего он хотел, а чего нет.

– Тебе определенно нечего здесь делать, – огрызнулась Эйприл, оглядывая мать Лэндона с ног до головы. – Ты последний человек, которого он хотел бы видеть.

– Я была его женой двадцать лет. А ты, кем была ты? Трахалась с ним двадцать дней?

– Как насчет семи лет?–?выплюнула Эйприл ядовитым тоном. – И единственная причина, по которой ему удавалось терпеть тебя последние несколько лет, заключалась в том, что, в очередной раз устав от тебя, он приходил ко мне.

– Я так и знала, – пробормотала Лори, раздувая ноздри.

Губы Эйприл изогнулись в злорадной улыбке – она чувствовала себя победительницей, наконец-то озвучив правду о своем романе с отцом Лэндона. Я не понимала, почему ей это нравится. Разве можно быть настолько счастливой только потому, что ты причинила другому человеку боль?

– Ты отвратительна, – выплюнула Лори.

– Как скажешь. Во всяком случае, я не такая, как ты, – ответила Эйприл.

Лэндон шагнул вперед, смерив Эйприл горящим от злости взглядом:

– Еще одно оскорбительное слово в адрес моей матери, и, клянусь, ты за это заплатишь.

– Лэндон, – Лори остановила его жестом руки. – Не нужно.

Он что-то пробормотал, но сделал шаг назад, прислушавшись к просьбе матери.

– Я уйду, но пусть Лэндон хотя бы засвидетельствует свое почтение отцу, – попросила Лори.

Она продолжала сохранять спокойствие – думаю, на ее месте мне бы это не удалось.

– Как я и сказала, нет. Никому из вас здесь не рады. Лэндон виноват в смерти отца. Он последний, кто с ним разговаривал, и именно его слова довели Ральфа до сердечного приступа.

– Не смей нести эту чушь о моем сыне. Он не виноват в том, что произошло, – рявкнула Лори, повысив голос до такой степени, что все вокруг посмотрели в нашу сторону.

Эта стало последней каплей – ее глаза вспыхнули гневом:

– Если ты еще раз такое скажешь, я вырву всю эту чертову клевету вместе с твоим языком.

– Что ж, – Эйприл поджала губы. – Ральф всегда говорил, что вы двое токсичны, и сегодня он точно не хотел бы видеть вас рядом. Так что уходите.

Несколько секунд Лори и Эйприл молча стояли нос к носу, тяжело дыша.

Наконец Лэндон дотянулся до руки матери и осторожно до нее дотронулся:

– Все в порядке, мам. Пойдем. Она права – он бы не хотел, чтобы я здесь был. Честно говоря, я тоже этого не хочу.

Мое сердце болело за Лэндона – я точно знала, что это неправда. Я знала, как дорог был ему отец – человек, который не любил его так, как он того заслуживал. Я знала, какую боль Лэндону принесла его смерть, в особенности учитывая их последний разговор. И я была уверена, что он хотел получить шанс сказать отцу хорошие слова – шанс в последний раз сказать ему правду, которого он лишился.

Жизнь несправедлива ко многим людям, но я уверена, что наибольшая несправедливость выпала на долю Лэндона Харрисона.

Ему становилось лучше, он все чаще говорил о будущем – о нашем будущем, – но за последние дни его взгляд отяжелел. Я видела, как что-то гложет его изнутри, хотя он ничего не говорил. Я видела его раны, хотя он их прятал. Он держал свою боль взаперти.

Он даже не плакал, подумала я, сидя в машине.

Это было самым страшным – то, что смерть отца не вызвала у Лэндона никаких эмоций. Словно ничего не произошло. Он не давал своим чувствам выйти наружу, и это меня пугало. Он копил их внутри.

А такое никогда не заканчивалось хорошо.

*

– Я переночую в отеле с мамой, – сообщил мне Лэндон после ужина.

Как и в предыдущие дни, он почти ничего не ел. Я беспокоилась, но едва ли могла что-то с этим сделать. Мима передала ему несколько контейнеров, чтобы он съел хоть что-то, но он и к ним не притронулся.

Это был дурной знак. Лэндон отказался от бабушкиной еды.

Он стал таким немногословным. Таким холодным.

– Эй, это ведь твоя последняя ночь здесь, да? Ты улетаешь утром? – спросила я, стараясь не выдавать свою боль.

– Ага.

– Ты уверен, что не хочешь побыть здесь немного дольше? Я могу о тебе позаботиться. Только представь… – Я улыбнулась, подошла к нему и положила руки ему на плечи: – Завтрак в постель, массаж, объятия – в любой нужный и ненужный момент.

Я провела пальцами по его коже, и он одарил меня усталой, натянутой улыбкой:

– Я бы хотел, но нужно возвращаться к работе. Мой менеджер уже выносит мне мозг из-за того, что мы опаздываем со сроками.

Меня переполняло разочарование, но я изо всех сил старалась этого не показывать. Он через многое прошел. Не стоило заставлять его чувствовать вину еще и за то, что я буду скучать.

– Хорошо, ничего страшного.

Он одарил меня еще одной улыбкой, на этот раз чуть более искренней.

– Я хотел бы остаться на ночь, но, думаю, после сегодняшнего дня мне стоит побыть с мамой.

– Я понимаю, понимаю. Она нуждается в тебе, а ты нуждаешься в ней. Не беспокойся, езжай.

Он притянул меня к себе, чтобы обнять, и я крепко к нему прижалась.

– Спасибо тебе за все, Шей. Ты делаешь все возможное.