Избранное. Аргонавты западной части Тихого океана

На Бойова прежде всего поражает большое разнообразие внешнего вида туземцев[26 - Еще д-р Зелигман подметил наличие людей с замечательно изысканной внешностью среди южных массим, западной ветвью которых являются тробрианцы. Эти люди, писал он, «как правило, выше (иногда значительно выше) людей с маленькими лицами и широкими носами с очень низкой переносицей» (op. cit., 8).]. Здесь есть высокого роста мужчины и женщины, с красивыми фигурами, тонкими чертами, четко очерченными орлиными профилями, высокими лбами, хорошей формы носами и подбородками и открытым, умным выражением лица (см. снимки IX, XV, XVII). Но наряду с ними есть и другие – с прогнатическими, негроидными лицами, широкими лицами, толстыми губами, узкими лбами и грубоватым выражением лиц (см. снимки X, XI, XII). У людей с более правильными чертами более светлая кожа. Даже и волосы у них различаются, варьируя от совершенно прямых до мелких кудрявых типичных меланезийцев. Они носят такие же украшения, как и другие массим: украшения эти, главным образом, состоят из сплетенных браслетов и поясов, колечек из панциря черепахи и дисков из раковин спондилуса. Кроме того, они очень любят украшать себя цветами и ароматными ветками. По своим манерам они гораздо свободнее, общительнее и доверительней, чем те другие туземцы, с которыми мы до сих пор встречались. Как только появляется какой-нибудь интересный пришелец, половина деревни его окружает, громко говоря и высказывая о нем разные замечания, зачастую далеко не лестные, в форме шутливой фамильярности.

Новоприбывшего наблюдателя сразу же поразит одна из основных социальных черт этих туземцев – наличие рангов и социальной дифференциации. Некоторые туземцы (очень часто люди более изысканного типа) пользуются явным почтением, а вожди и люди высокого ранга ведут себя по отношению к чужакам совсем по-другому. Да и впрямь: они демонстрируют прекрасные манеры в полном смысле этого слова.

В присутствии вождя ни один из обычных людей не осмелится физически занять более высокое положение; ему полагается склониться или присесть. Подобно этому, никто не смеет стоять, когда вождь сидит. Институт явно выраженного вождества в сочетании со столь явными проявлениями почтительности, со своего рода рудиментарным придворным церемониалом, и отличиями ранга и власти настолько чужд всему духу меланезийской племенной жизни, что в первый момент этнограф оказывается в каком-то совершенно ином мире. В ходе наших исследований мы будем постоянно встречаться с проявлениями власти киривинского вождя и заметим ту разницу, которая в этом отношении существует между тробрианцами и другими племенами, с вытекающей отсюда необходимостью изменений племенного обычая.

II

Другой социологической чертой, которая сразу же бросается в глаза пришельцу, является социальное положение женщин. Их поведение, после холодной отчужденности добуанских женщин и того весьма настороженного приема, с которым встречают чужаков женщины с островов Амфлетт, почти шокирует своей дружественной фамильярностью. Естественно даже и в этом манеры женщин высокого ранга достаточно отличаются от манер обычных женщин низкого звания. Однако в целом женщины как высокого, так и низкого уровня отнюдь не скрытничают, им свойственно ласковое и приятное обращение, а многие из них отличаются весьма приятной наружностью (см. снимки XI, XII). Их одежда тоже отличается от всего того, что мы видели раньше. Все меланезийские женщины Новой Гвинеи носят плетеные юбки из волокон. У женщин южных массим эта юбка длинная, до колен и ниже, тогда как на Тробрианах она гораздо короче и пышнее и состоит из нескольких окружающих тело наподобие брыжей слоев (ср. женщин южных массим с фотографий V и VI с тробрианками с фотографии IV). Замечательная декоративность этой одежды усилена изысканными трехцветными украшениями некоторых слоев верхней юбки. В целом это очень идет изящным молодым женщинам и придает миниатюрным стройным девушкам грациозный вид эльфов.

Целомудрие – добродетель, которую эти аборигены не знают. Они начинают половую жизнь невероятно рано, и многие невинного вида детские забавы не так уж невинны, как это кажется. Подрастая, они живут в промискуитете и предаются свободной любви, которая мало-помалу перерастает в более длительные связи, одна из которых заканчивается браком. Но прежде чем до этого дойдет, незамужним девушкам откровенно разрешается быть совершенно свободными в том, что им нравится. Девушки одной деревни церемонно готовятся к тому, чтобы всем вместе отправиться в иную местность; они выставляют себя там на публичное обозрение, в результате которого каждую из них выбирает тот или иной местный юноша, с которым она проводит ночь. Это называется катуйауси (см. снимок XII). Когда же приходят прибывшие из другой местности гости, то еду им приносят незамужние девушки, от которых также ждут удовлетворения сексуальных вожделений. Когда большие похоронные процессии приходят воздавать почести новопреставленному, из соседних деревень приходят большие группы людей, чтобы принять участие в причитаниях и пении. От девушек-посетительниц ожидают, что они, согласно принятому обычаю, ублажат юношей из осиротевшей деревни, – ублажат так, что это очень огорчит их официальных любовников. Есть еще одна примечательная форма церемониальной вольности, инициативу в которой берут на себя женщины. В период земледельческих работ, во время прополки, которой женщины занимаются совместно, каждый посторонний мужчина, осмелившийся в это время проходить тут, подвергает себя большому риску, так как женщины побегут за ним, схватят его, сорвут с него набедренную повязку и оргиастически изнасилуют его самым позорным способом. Помимо этих обрядовых форм вольности существуют еще и свои чередом развивающиеся события, постоянные личные романы, наиболее интенсивные во время праздников и менее явные тогда, когда земледелие, торговые экспедиции или уборка урожая поглощают все силы и энергию племени.

Супружество не связано с каким-либо общественным или индивидуальным обрядом или церемонией. Женщина просто переходит жить в дом мужа, а затем происходит ряд обменов дарами, что, однако, ни в коем случае нельзя трактовать как плату за жену. По сути же, важнейшей особенностью тробрианского брака является то, что семья жены должна внести весьма существенный вклад в ее хозяйство, а также оказывать всякого рода услуги ее мужу. Предполагается, что жена в браке остается верной мужу, однако это правило никогда чересчур строго не соблюдается и не навязывается. Во всем остальном женщина в значительной степени сохраняет свою независимость, а муж должен относиться к ней хорошо и с уважением. Если он этого не делает, женщина его просто оставляет и возвращается в свою семью, а поскольку муж, как правило, несет на этом экономические убытки, он должен постараться вернуть ее домой, чего он добивается с помощью подарков и увещеваний. Если она так решит, она может оставить его навсегда, и она всегда может найти себе в мужья еще кого-нибудь.

В племенной жизни положение женщин тоже очень высокое. Хотя они, как правило, не принимают участия в советах мужчин, но во многих случаях они действуют по-своему и держат под контролем некоторые аспекты племенной жизни. Так, некоторые виды земледельческого труда являются исключительно их делом, и это считается как привилегией, так и обязанностью. Женщины осуществляют надзор и над некоторыми стадиями большой, церемониальной дележки продуктов, связанной с очень сложным и разработанным погребальным ритуалом обитателей Бойова (см. снимок IV). Некоторые формы магии (магии, совершаемой над первенцем, совершаемой во время племенных церемоний магии красоты, некоторые виды черной магии) также являются монополией женщин. Женщины высокого ранга имеют связанные с этим положением привилегии, и мужчины из низшей касты должны склоняться перед ними и соблюдать все те формальности и табу, которые следует воздавать вождю. Женщина в ранге вождя, если она замужем за обычным членом племени, сохраняет свой статус даже и по отношению к собственному мужу, и он должен относиться к ней соответственно.

Для тробрианцев характерна матрилинейность, то есть установление происхождения и права наследования идет по женской линии. Ребенок принадлежит к тому клану и к тому деревенскому сообществу, к которым принадлежит мать, а богатство, равно как и социальное положение, переходит не от отца к сыну, но от дяди по материнской линии к племяннику. Это правило допускает некоторые важные и интересные исключения, с которыми мы еще столкнемся в ходе этого исследования.

III

Возвращаясь к нашему воображаемому первому визиту на побережье, отметим, что, достаточно хорошо изучив внешность и манеры туземцев, потом мы пойдем прогуляться вокруг деревни. И на этот раз мы заметим много такого, что для опытного наблюдателя станет свидетельством глубоких социологических фактов. Однако на Тробрианах будет лучше всего первые наши наблюдения сосредоточить на одной из больших островных деревень, расположенных на ровной и плоской местности, которая достаточно просторна для того, чтобы можно было бы построить ее по типичному образцу. В прибрежных деревнях, построенных на болотистых почвах коралловых рифов, неровность поверхности и ограниченность пространства так искажают традиционную схему расположения деревни, что там их размещение кажется довольно хаотическим. Но, с другой стороны, большие деревни центральных областей все без исключения построены почти с геометрической правильностью.

Большое круглое пространство в середине деревни окружено кольцом амбаров для ямса. Построенные на сваях, они демонстрируют свои изысканно декорированные фасады со стенами из больших круглых бревен, положенных крест-накрест одно на другое так, чтобы оставались широкие щели, сквозь которые можно увидеть запасы ямса (снимки XV, XXXII, XXXIII). Нас сразу поразит то, что некоторые хранилища выстроены лучше, что они больше и выше других, причем и в них тоже имеются большие украшенные доски, идущие вдоль и поперек фронтона. Это хранилища ямса вождя или особ высокого ранга. Перед каждым хранилищем имеется, как правило, еще и помост, на котором вечерами сидят и беседуют мужчины и могут отдохнуть гости.

Концентрически по отношению к этому круговому ряду хранилищ для ямса расположено кольцо жилых хижин, так что окружающая всю деревню улица идет между этими двумя рядами (снимки III, IV, VIII). Жилые дома ниже, чем хранилища для ямса, и построены не на сваях, но прямо на земле. Внутри у них темно и очень душно; единственным отверстием в них являются двери, которые обычно закрыты. В каждой хижине живет одна семья (снимок XV), то есть муж, жена и малые дети, тогда как подростки, взрослые мальчики и девочки живут в отдельных маленьких домах для неженатых и незамужних, где обитают от двух до шести жильцов. Вожди и люди высокого ранга имеют особые, свои собственные дома, помимо тех, где живут их жены. Дом вождя зачастую расположен в центральном круге хранилищ, выходящих фасадом на главную площадь.

Этот общий обзор деревни позволяет нам осознать роль декоративных элементов как признака ранга, убедиться в существовании домов для неженатых мужчин и незамужних девушек и в той важности, которая придается урожаю ямса – на все эти незначительные симптомы, которые, если пойти по их следу, выведут нас к глубинным проблемам социологии туземцев. Более того, такой обзор должен побудить к исследованию той роли, которую в жизни племени играют разные части деревни. Потом мы узнаем, что баку, центральное округлое пространство, является местом проведения публичных церемоний и празднеств – таких как пляски (снимки XIII, XIV), распределение пищи, племенные праздники, траурные бдения, короче говоря, все те действия, которые представляют деревню как одно целое. На круговой улице между хранилищами продуктов и жилыми домами протекает повседневная жизнь, то есть готовится еда, поглощается пища и идет обычный обмен сплетнями и привычными знаками внимания. Внутренним помещением дома пользуются только ночью или в дождливые дни, и он является местом скорее для сна, чем для проживания. Задворки домов и прилегающие рощи – это места детских игр и женских занятий. Более отдаленные части рощ отведены для гигиенических целей, причем у каждого пола там есть свое отхожее место.

Баку (центральная площадь) – это самая живописная часть деревни, где в какой-то мере монотонная цветовая гамма бронзового и серого нарушается нависающей листвой рощи, виднеющейся над опрятными фасадами, и цветной орнаментацией хранилищ ямса, а также украшениями, которые туземцы носят во время плясок или других церемоний (см. снимки XIII, XXXIII). Танцы происходят только раз в году в связи с праздниками урожая под названием Миламала: именно в это время и духи умерших возвращаются с Тума, подземного мира, в те деревни, откуда они родом. Иногда время танцев продолжается всего несколько недель или даже дней, а иногда оно растягивается на особый период, называемый усигола. Во время празднеств жители деревни танцуют день за днем целый месяц или дольше, причем сам этот период открывается пиром, перемежаемым еще несколькими, и завершается большим кульминационным представлением. На нем в роли зрителей присутствуют люди из многих деревень, и здесь происходит распределение продуктов. Во время усигола танцы совершаются в полном наряде, то есть люди разрисовывают лица, украшают себя цветами, ценными украшениями и убирают головы белыми перьями какаду (см. фото XIII, XIV). Главное представление всегда – это танец, происходящий в кругу под аккомпанемент песен и ударов в барабан, причем и пение, и музыка исполняются группой стоящих в центре людей. Некоторые танцы исполняются с резными танцевальными щитами.

С социологической точки зрения деревня является важным подразделением на Тробрианских островах. Даже самый могущественный вождь на Тробрианах осуществляет власть прежде всего над своей собственной деревней и только во вторую очередь – над своим районом. Деревенское сообщество совместно обрабатывает земельные участки, совместно проводит церемонии, ведет военные действия, предпринимает торговые экспедиции и плавает по морю в одной лодке или в одной флотилии как одна группа.

После этого первого знакомства с деревней нам наверняка будет интересно больше узнать об окружающем ее пространстве, и поэтому мы пойдем гулять в ближайшие кустарниковые заросли. Однако здесь, если мы надеялись увидеть живописный и разнообразный пейзаж, нас ждет большое разочарование. Просторный и ровный остров – это одна лишь плодородная равнина с низким коралловым гребнем, тянущимся вдоль некоторых участков побережья. Почти все пространство острова занято обрабатываемой землей, перемежаемой кустарником, который регулярно, каждые несколько лет, выкорчевывается и не успевает вырасти выше. Низкие густые заросли образуют переплетенные чащи, и куда бы мы ни шли по острову, мы практически везде идем между двумя зелеными стенами, не представляющими никакого разнообразия и не позволяющими увидеть более широкой панорамы. Этот монотонный вид прерывается лишь случайными группами старых деревьев (обычно их оставляют расти в табуированных местах) – или одной из многочисленных деревушек, которую мы встречаем через каждые одну-две мили в этой густо населенной стране. Однако наибольший интерес (как по своей живописности, так и с этнографической точки зрения), конечно, представляют для нас туземные огороды. Каждый год одна четвертая или одна пятая часть всей территории используется под огороды. Тщательно ухоженные, они вносят приятное разнообразие в монотонность кустарниковых зарослей. Вначале занятое огородом место было просто голым, очищенным пространством, откуда открывался широкий вид на далекие коралловые хребты на востоке, на разбросанные вдали высокие рощи, присутствие которых указывало на расположенные там деревни или на табуированные группы деревьев. Позднее, когда побеги ямса, таро и сахарного тростника начинают расти и зеленеть, голая коричневая земля покрывается свежей зеленью нежной растительности. Через какое-то время около каждого растущего ямса вбивают высокие и толстые шесты; побеги их оплетают и разрастаются буйными, тенистыми гирляндами листьев, и все это в целом создает впечатление большой и пышной плантации хмеля.

IV

Половина всей работы туземцев – это работа в огородах, и вокруг нее, похоже, сосредоточено более половины всех интересов и амбиций. Здесь мы должны прерваться и попытаться понять отношение аборигена к этому, поскольку оно типично для его отношения ко всякой его работе. Если мы, заблуждаясь, полагаем, будто туземец – беспечное, ленивое дитя природы, которое насколько это возможно избегает всякого труда и всяких усилий, ожидая, когда спелые плоды, в таком изобилии порождаемые щедрой природой тропиков, сами упадут ему в рот, мы вообще не поймем ни целей, ни мотивов его деятельности в обмене кула или каком-либо ином предприятии. Истина, наоборот, такова, что туземец может и упорно трудиться, что он в определенных обстоятельствах и делает, работая систематически, стойко и целенаправленно, не ожидая, что настоятельные потребности вынудят его трудиться.

В земледелии, например, туземцы производят значительно больше, чем им нужно в действительности, и в любой среднеурожайный год они собирают, наверное, раза в два больше того, что они могут съесть. В наше время эти излишки европейцы экспортируют, для того чтобы обеспечить питание рабочих на плантациях в других частях Новой Гвинеи; в старину же все это просто оставалось гнить. И опять же, производство этих излишков требует от туземцев значительно больших затрат труда, нежели это необходимо просто для получения урожая. Много времени и труда затрачивается в эстетических целях – на то, чтобы вычистить огороды, придать им опрятный вид, убрать всякие отходы, построить красивые и прочные ограды, приготовить особенно крепкие и большие шесты для ямса. Все это до известной степени необходимо для обеспечения роста насаждений, однако нет ни малейшего сомнения в том, что старательность аборигенов значительно превосходит границы необходимости. Этот неутилитарный элемент земледельческих работ еще более отчетливо проявляется в тех разнообразных действиях, которые предпринимаются исключительно ради украшательства, в связи с магическими церемониями и во исполнение племенных обычаев. Так, после того, как земля уже тщательно очищена и готова к обработке, туземцы делят каждый участок огорода на маленькие квадраты со стороной в несколько ярдов каждый, что делается исключительно во исполнение обычая, чтобы придать огороду опрятный вид. Ни одному уважающему себя мужчине даже и не пришло бы в голову обойтись без этого. Кроме того, в особенно хорошо ухоженных огородах длинные горизонтальные шесты связываются с поддерживающими ямс подпорками так, чтобы придать им красивый вид. Другим, возможно, самым интересным примером не имеющей утилитарного смысла работы являются большие, расставленные в форме призм сооружения под названием камкокола, которые служат декоративным и магическим целям, но не имеют ничего общего с выращиванием растений (см. фото LIX).

Из всех сил и поверий, которые имеют отношение к земледельческому труду и его регулируют, самым, наверное, важным является магия. Она составляет особую сферу деятельности, а специалист по земледельческой магии, следующий по рангу за вождем и колдуном, является важнейшим лицом в деревне. Эта должность наследуется, и в каждой деревне специальная система магии передается по женской линии от поколения к поколению. Я назвал это «системой», поскольку чародей должен совершить целый ряд обрядов и заклинаний над огородом параллельно с самой работой, причем то или иное магическое действие фактически начинает каждый этап работы и каждую стадию развития растений. Даже и перед началом самих земледельческих работ чародей должен освятить место будущей обработки, совершив большое обрядное торжество, в котором принимают участие все мужчины деревни. Этой церемонией официально открывается сезон земледельческих работ, и только после ее завершения жители деревни могут начать раскорчевку кустов на своих участках. Затем серией обрядов чародей последовательно освящает все те разнообразные этапы работы, которые следуют один за другим, – сжигание кустов, очистку, посадку, прополку и уборку урожая. Другой серией обрядов и заклинаний он магически помогает растениям пустить ростки, побеги, дать листву, создать пышные лиственные гирлянды и съедобные клубни.

Итак, огородный маг, согласно туземным верованиям, держит под контролем как труд человека, так и силы природы. А еще он действует непосредственно – в качестве надзирателя за земледельческими работами, следя за тем, чтобы люди не жалели усилий и не откладывали работу на потом. Таким образом, магия оказывает на земледелие систематизирующее, регулирующее и контролирующее воздействие. Маг, совершая обряды, задает работе темп, побуждает людей выполнять определенные задания и совершать их должным образом и в срок. По ходу дела магия заставляет своих соплеменников выполнять большие дополнительные работы, принуждая их к исполнению на первый взгляд бесполезных, затруднительных табу и предписаний. И все-таки в конечном счете нет сомнения в том, что благодаря своему влиянию на упорядочение, систематизацию и регулирование работы магия имеет для аборигенов неоценимое экономическое значение[27 - О земледелии на Тробрианах и о его хозяйственном значении более подробно я писал в статье: The Primitive Economics of the Trobriand Islanders // The Economic Journal (март 1921).].

Другим понятием, с которым следует раз и навсегда покончить, является фигурирующая в некоторых популярных учебниках экономики концепция «первобытного экономического человека». Эта фикция, столь упорно цеплявшаяся за существование в популярной и полупопулярной экономической литературе, – фикция, призрак которой владеет умами даже и компетентных антропологов, искажая их воззрения этой предвзятой идеей, – воображаемый первобытный человек или дикарь, который во всех своих начинаниях руководствуется рационалистическим представлением о собственном интересе, достигая своих целей непосредственно и с минимумом усилий. Достаточно привести только один, но хороший пример, чтобы показать, насколько нелепо утверждение о том, что человек (а особенно находящийся на низком уровне культуры) может руководствоваться чисто экономическими мотивами осознанного личного интереса. Первобытный тробрианец являет нам как раз такой пример, который противоречит этой ложной теории. Он работает, побуждаемый мотивами слишком сложными – мотивами, имеющими социальную и традиционную природу, и стремится к тем целям, которые не обязательно направлены на удовлетворение сиюминутных желаний или на непосредственное получение утилитарной выгоды. Прежде всего, как мы уже отмечали, работа выполняется не по принципу наименьшего усилия. Напротив, много времени и энергии тратится на действия, в которых нет никакой необходимости, то есть необходимости с утилитарной точки зрения. Далее: работа и затрачиваемые усилия не только не являются просто средствами достижения цели, но в определенном смысле сами по себе являются целью. Хороший тробрианский земледелец считает свой престиж непосредственно производным от того количества работы, которую он может выполнить, и от размеров огорода, который он может возделать. Титул токвайбагула (что означает «хороший» или «производительный земледелец») дается далеко не каждому и носится с гордостью. Некоторые из моих приятелей, награжденных титулом токвайбагула, похвалялись передо мной тем, как долго они работают и как много земли обрабатывают, сравнивая свои усилия с усилиями тех, кто не достигал таких результатов. Когда кипит работа (часть которой выполняется сообща), в ней присутствует немалый элемент состязательности. Мужчины соревнуются между собой в скорости и тщательности выполнения работ, а также в переноске тяжестей, когда они или приносят в огороды большие жерди или уносят оттуда урожай собранного ямса.

Но самым важным во всем этом является все-таки то, что все или почти все плоды работы аборигена, и, уж наверное, все излишки, которые он может получить благодаря дополнительным усилиям, достаются не ему самому, но отдаются родственникам жены. Не входя в детали всей системы пропорционального раздела урожая, социология которого довольно сложна и потребовала бы предварительного описания тробрианской системы родства и ее идеологии, можно сказать, что около трех четвертей своего урожая мужчина отчасти отдает в качестве дани – вождю, а отчасти – в качестве своего рода налога – отдает мужу сестры (или матери) и ее семье.

И хотя в результате этого он практически не получает от своего урожая никакой личной выгоды в утилитарном смысле этого слова, однако как земледелец он удостаивается шумной похвалы и получает славу благодаря размерам и качеству этого урожая – что происходит как непосредственно, так и косвенным образом. Ведь весь собранный урожай какое-то время выставляется на всеобщее обозрение в огородах, уложенный конусообразными грудами под небольшими навесами, сплетенными из лоз ямса. Итак, урожай каждого мужчины выставляется на его собственной делянке, ради того, чтобы он был подвергнут критике, и группы аборигенов, переходя с участка на участок, любуются собранными плодами, сравнивают их и расхваливают наилучшие результаты. Важность этой выставки продовольствия может быть оценена с точки зрения того факта, что в старину, когда власть вождя имела гораздо большее, чем теперь, значение, для мужчины, который и сам не имел высокого ранга и не работал на такого человека, было опасно выставлять напоказ свой урожай, который в сравнении с урожаем вождя мог бы произвести слишком благоприятное впечатление.

В те годы, когда урожай обещает быть обильным, вождь провозглашает так называемую страду кайаса, то есть церемониальный, конкурсный показ продовольствия, и тогда старания получить наилучшие результаты и заинтересованность в этом становятся еще больше. Позже мы будем свидетелями церемониальных действий типа кайаса и увидим, что они играют в кула значительную роль. Все это показывает, сколь радикально реальный туземец из плоти и крови отличается от того неосязаемого «экономического первобытного человека», фантастический образ которого служит основой множества схоластических умозаключений абстрактной экономии[28 - Это, конечно, не означает того, что общие экономические выводы ошибочны. Экономическая природа человека иллюстрируется, как правило, примерами воображаемых «дикарей» исключительно в дидактических целях, а все выводы экономистов реально основаны на изучении ими фактов экономики развитых стран. И все-таки, оставляя в стороне даже и то, что с точки зрения педагогики является ошибкой прибегать ко лжи ради того, чтобы упростить понимание вещей, скажем, что этнограф вправе протестовать против внедрения ложных данных в его собственную область исследований.]. Тробрианец добивается результата своей деятельности ради нее самой и кружным путем во многом необычайно заботится об эстетичности внешнего вида своего огорода. В первую очередь им руководит не желание удовлетворить свои потребности, но сложное сочетание требований традиции, долга и обязательств, веры в силу магии, а также общественных притязаний и честолюбивых устремлений. Он, если он мужчина, хочет добиться общественного признания как хорошего земледельца и хорошего работника вообще.

Я так подробно описывал те мотивы и цели, которыми руководствуются тробрианцы в земледелии, именно потому, что в последующих главах мы будем исследовать экономическую деятельность, и читатель легче поймет позицию аборигенов в том случае, если она будет проиллюстрирована разными примерами. Все, что на этот счет было сказано о тробрианцах, относится и к соседним племенам тоже.

V

Благодаря этим новообретенным знаниям о мировоззрении туземцев и об общественной системе распределения урожая нам будет легче описать природу власти вождя. Власть вождя на Тробрианских островах является сочетанием двух институтов – во-первых, института лидерства или деревенского начальства и, во-вторых, института тотемического клана, то есть разделения общества на классы или касты, каждая из которых имеет определенный, более или менее четко выраженный ранг.

В каждом обществе (community) на Тробрианских островах есть человек, исполняющий высшую власть, хотя часто ее объем не слишком велик. Во многих случаях он выступает только как primus inter pares – первым среди равных деревенских старейшин, которые совместно рассматривают все важные вопросы и принимают решения всеобщим согласием. Мы должны, однако, помнить о том, что не так много возможностей остается для сомнений или размышлений; аборигены ведь во всех, как в совместных, так и в индивидуальных предприятиях действуют всегда по традиционным и освященным обычаями схемам поведения. Поэтому также глава деревни, как правило, не является никем иным как организатором племенных церемоний, а когда надо, то и главным оратором племени, а также выразителем его интересов в более широких отношениях с внешним миром.

Но положение начальника деревни обретает большее значение, когда он является личностью высокого ранга, что, однако, бывает не всегда. На Тробрианских островах существуют четыре тотемических клана, и каждый из них разделен на ряд меньших субкланов, которые можно было бы также назвать семьями или кастами, поскольку члены любого из них выводят свое происхождение от общей прародительницы, а также обладают некоторым определенным рангом. Субкланы имеют также характер локальный, поскольку первобытная основательница рода вышла из отверстия в земле, которое, как правило, находится где-то вблизи их деревенского сообщества. Нет такого субклана на Тробрианах, члены которого не могли бы указать своего первичного места проживания, где именно эта группа в лице своей прародительницы впервые появилась на свет. Аборигены указывают на коралловые гребни, ключи, малые пещеры или гроты как на первичные «дыры» или «дома» – так они их называют. Часто такие отверстия окружены кучкой деревьев, являясь местами, на которые наложено табу, о чем мы уже упоминали выше. Многие из них расположены в рощах вокруг деревни, а некоторые – вблизи морского берега. Ни одно из них не расположено на земле, доступной возделыванию.

Субклан высшего ранга называется Табалу и принадлежит к тотемному клану Маласи. К этому субклану относится главный вождь Киривина – То’улува, который пребывает в деревне Омаракана (см. снимок VI). Он прежде всего глава (headman) своей деревни и в отличие от глав низшего ранга обладает значительной властью. Этот высокий ранг вселяет во все его окружение высочайшее и истинное почтение и трепет, а остатки этой власти и до сих пор поразительно велики, даже сейчас, когда администрация белых совершенно бессмысленным образом и с фатальными последствиями делает все, что можно, чтобы подорвать его престиж и значение.

Таким образом, вождь – а этим словом я определяю начальника высокого ранга – обладает не только широкими властными полномочиями и значением в границах своей деревни, но сфера его влияния еще более широка. Обитатели ряда других деревень считают себя его подданными и в некоторых делах подчиняются его власти. В случае войны они выступают в роли союзников и должны собраться в его деревне. Когда ему нужны люди для выполнения какой-нибудь работы, он сообщает об этом в подчиненные деревни, которые поставляют работников. Деревни, относящиеся к его району, принимают участие во всех торжествах, во время которых вождь выступает в роли организатора церемонии. За все оказанные ему услуги вождь, однако, должен платить. Даже за оказываемые почести он обязан чем-то воздавать, причем средства на это он берет из своих собственных запасов. Поэтому богатство у тробрианцев является внешним выражением и сутью власти, а также средством ее осуществления. Но как он накапливает свои средства, что является источником богатства? Здесь мы приходим к основным обязанностям подчиненных деревень по отношению к вождю. С каждой подчиненной ему деревни вождь выбирает себе жену, семья которой в соответствии с тробрианским законом должна ему отдавать заметную часть своего урожая. Жена эта всегда является сестрой или родственницей главы подчиненной деревни, и, таким образом, в итоге на него работает целое общество. В старину вождь Омаракана имел около 40 жен и получал наверняка от тридцати до пятидесяти процентов всей продукции огородов Киривина. Даже сегодня, когда число его жен едва составляет 16, его огромные хранилища наполняются ямсом до самой крыши в период каждого урожая.

Имея такие запасы, вождь может платить за все требуемые услуги, обеспечивать продуктами участников больших торжеств, племенных собраний и далеких экспедиций. Часть продуктов предназначается для приобретения предметов, являющихся доказательством богатства, или для платы за их изготовление. Короче говоря, благодаря привилегии многоженства вождь имеет гарантированные и обильные средства в виде продуктов и ценных предметов, которыми пользуется для поддержания своего высокого положения в обществе; при организации племенных торжеств и экспедиций в соответствии с обычаем – как платой за многие оказанные ему особые услуги, на которые он имеет право.

Один момент, связанный с положением вождя, заслуживает особого внимания. Власть влечет за собой не только возможность награждать, но и связана с применением карательных санкций. На Тробрианских островах это происходит, как правило, с использованием колдовства. Вождь всегда имеет под рукой лучших колдунов района, которые являются по одному его мановению. Очевидно, он всегда должен их награждать всякий раз, когда они оказывают ему услуги. Но если кто-то его обидит или посягнет на его компетенцию, вождь призывает чародея и приказывает ему, чтобы тот при помощи колдовства вызвал смерть виновника. И тут в достижении желаемой цели исключительно помогает вождю то обстоятельство, что все это он может совершать открыто, так, что каждый житель деревни, то есть и сама жертва, знают, что колдун против него. Поскольку аборигены глубоко и искренне боятся колдовства, убеждение в том, что они преследуемы, или сознание того, что им грозит гибель, уже достаточны для того, чтобы эти угрозы воспринимались как действительность. Только в исключительных случаях вождь сам назначает наказание виновнику. Для этого у него есть один или два наследственных палача, задачей которых является лишение человека жизни, если обида, нанесенная виновником, так велика, что только смерть становится достаточным наказанием. Однако мне довелось слышать не так уж много рассказов о такого рода случаях, а в настоящее время этот обычай полностью вышел из употребления.

Мы видим, что социальное положение вождя становится понятным только через анализ роли и значения богатства, как и объяснение того, что вождь должен платить за все, даже за положенные ему услуги, в которых ему никто не может отказать. Источником богатства вождя являются приношения его свойственников, а благодаря своему праву на полигамию он добивается положения в обществе и возможности исполнения власти.

Параллельно этому сложному механизму власти вождя престиж, вытекающий из ранга, непосредственное признание его личного превосходства становятся источником огромного авторитета вождя и значительного влияния даже за пределами своего района. За исключением нескольких равных ему рангом мужчин, ни один туземец на Тробрианских островах не выпрямится, когда приближается великий вождь Омаракана – такой обычай сохраняется даже в нынешние времена племенной дезинтеграции. Где бы он ни был, его считают самым важным лицом, которого садят на высокую платформу и оказывают ему самое высокое почтение. То, что по отношению к нему проявляют величайшее почтение как к великому деспоту, не мешает тому, чтобы в личных контактах с компаньонами и подданными у него были хорошие дружеские и деловые отношения. Нет принципиальных различий между вождем и его подданными, когда речь идет об интересах и взглядах. Часто можно увидеть их вместе сидящими и беседующими, обменивающимися деревенскими сплетнями, и единственная разница заключается в том, что вождь всегда начеку и гораздо более сдержан и осторожен, чем другие, хотя не меньше их заинтересован делами дня. Вождь, если он не слишком стар, принимает участие в танцах и даже развлечениях, в которых он, понятно, играет главную роль.

Пытаясь понять социальные условия, доминирующие среди тробрианцев и их соседей, мы должны отдать себе отчет в том, что их социальная организация в некоторых отношениях весьма сложна и ее трудно определить. Кроме строго определенных законов, которые неукоснительно соблюдаются, существует ряд диковинных практик, множество не вполне ясных положений и, наконец, таких правил, исключений из которых столь много, что они скорее перечеркивают, нежели подтверждают правила. Узкий социальный горизонт аборигена, не выходящий за границы района его проживания, множество индивидуальных отклонений и исключительных случаев – одна из основных черт туземной социологии, свойство, которое по многим причинам еще не было достаточно оценено наукой. Но даже наш общий очерк функции вождя, который был дан выше, достаточен, чтобы выработать определенный взгляд на роль этого института и более широкий фон иных социальных устройств – по крайней мере, в таком диапазоне, в каком это необходимо для понимания роли вождя в системе кула. Эти замечания нам теперь придется дополнить несколькими конкретными данными, относящимися к политико-территориальному разделу, имеющему место у тробрианцев.

Важнейшим вождем является, как уже было сказано, То’улува, пребывающий в Омаракана и правящий Киривина, наиболее важным и самым богатым сельскохозяйственным районом. Его большая семья, или субклан Табалу, повсеместно признается высшим рангом на всем архипелаге. Слава о нем разошлась по всему кольцу кула. Огромный престиж, которым пользуется личность вождя, распространяется на всю провинцию Киривина, и ее жители соблюдают все связанные с его личностью табу, что является обязанностью, но вместе с тем и почетным отличием. Следующий в иерархии после высшего вождя – начальник Кабваку и наместник провинции Тилатаула, чья резиденция находится в деревне на расстоянии около двух миль, и хотя в некоторых отношениях он подвластен вождю, но вместе с тем является его главным неприятелем и соперником. Теперь носителем этого титула является старый Молиаси, не пользующийся доброй славой. В старину между этими провинциями время от времени доходило до войны, причем каждая из них могла тогда мобилизовать около двенадцати деревень. Никогда эти войны не были очень кровавыми и продолжительными и во многих случаях разыгрывались в форме спортивного по своему характеру состязания, поскольку, в отличие от добу и южных массим, тробрианцы не были охотниками за головами или людоедами. Тем не менее война была важным событием. Она означала временное уничтожение покоренных деревень и изгнание их жителей на год или два. После чего наступала церемония объединения, а друзья и враги взаимно помогали друг другу в восстановлении уничтоженных деревень[29 - См.: Seligman C.G. Op. cit. P. 663–668; см. также статью автора: War and Weapons among the Trobriand Islanders // Man. 1918. Январь.]. Владыка Тилатаула является особой среднего ранга и за пределами своего района не обладает большим престижем, но на этой территории имеет значительную власть и богатство в виде накопленных продуктов и обрядовых предметов. Все подчиненные ему деревни имеют, конечно, своих независимых вождей, власть которых, однако, как лиц с низким рангом, имеет лишь ограниченный, локальный характер.

Передвигаясь далее на запад, в северной части Бойова (то есть главного острова Тробриан) мы имеем два района, которые также в прошлом часто находились в состоянии войны. Первый – Кубома, подчиняющийся вождю Гумилабаба, лицу высокого ранга, хотя более низкого, чем вождь Киривина, состоит примерно из десяти деревень и играет очень важную роль как центр производства. Среди здешних деревень следует назвать Йалака, Будувайлака, Кудуквайкела, где производят негашеную известь, которую используют при жевании бетеля, и вырабатывают также горшочки для извести. Жители этих деревень – специалисты по выжиганию на своих изделиях орнамента большой художественной ценности. К сожалению, этот промысел быстро угасает. Жители Луйя, известные своими корзинными изделиями, именно здесь делают самые красивые образцы. Но более всего заслуживает внимания из всех этих деревень Бвойталу, жители которой одновременно являются самыми презираемыми париями, возбуждающими всеобщий страх чародеями, и вместе с тем наиболее умелыми и трудолюбивыми ремесленниками на острове. Они относятся к нескольким субкланам, которые берут свое начало в местности, соседствующей с этой деревней; вблизи нее, как гласит традиция, из земли в виде краба вышел первый чародей, практикующий черную магию. Они едят мясо диких свиней, ловят и поедают рыбу стингари, то есть продукты, на которые наложены строгие табу, вызывающие отвращение у других обитателей Северной Бойова. Именно по этим причинам они презираются всеми и считаются нечистыми. В давние времена они должны были склоняться ниже и более раболепно, чем кто-либо иной. Ни один мужчина и ни одна женщина не могли быть связаны с кем-либо вне Бвойталу ни супружеством, ни любовными отношениями. С другой стороны, в резьбе по дереву, особенно в изготовлении прекрасной круглой посуды, плетенок из волокон и гребней, они превосходят всех остальных, что и признано повсеместно; они являются оптовыми производителями этих предметов на экспорт, а их изделия не имеют себе равных ни в одной деревне.

Пять деревень, расположенных на западном берегу северной части островного побережья Лагуны, образуют район Кулумата. Все это рыбацкие деревни, они отличаются методами ловли, и каждая имеет свои рыболовецкие угодья и собственные способы их эксплуатации[30 - См. мою статью: Fishing and Fishing Magic in the Trobriands // Man. 1918. July.]. Это район гораздо менее однородный, чем какой-либо из выше упомянутых. Здесь нет главного вождя, и даже в случае войны жители не воевали на одной и той же стороне. Здесь я не могу, однако, входить во все оттенки и особенности их политической организации.

В южной части Бойова на первом месте находится провинция Луба, занимающая срединную часть острова в месте, где берег сужается, образуя узкий перешеек. Эта страна управляется вождем с высоким рангом, который живет в Оливилеви. Он принадлежит к той же самой большой семье, что вождь Омаракана, а южный доминион возник вследствие ответвления младшей линии, что произошло примерно три поколения назад. Так случилось после неудачной войны, когда все население Киривина убежало на юг, к Луба, и жило там два года во временных деревнях. Преобладающая часть жителей затем вернулась в родную сторону, но некоторое число осталось на новом месте под властью брата вождя, и таким образом возникла деревня Оливилеви. Вавела, которая была в старину очень большой деревней, теперь состоит немногим менее чем из двадцати хижин. Она находится на восточном побережье и расположена над самым морем в очень живописном месте, где открывается вид на широкий залив с песчаным берегом. Она является важным, традиционным центром астрономического знания. Здесь многие поколения туземцев вплоть до настоящего времени регулировали свой календарь. Это значит, что здесь устанавливались важные даты и сроки, а в особенности – дата начала великих ежегодных торжеств Миламала, приходящихся всегда на период полнолуния. Более того, Вавела является одной из тех деревень на Тробрианских островах, где находится главное место обитания носителей второй формы черной магии – летающих ведьм. По сути, согласно туземным повериям, эта форма чародейства локализуется исключительно в южной части острова, в то же время неизвестна женщинам северной части, хотя сфера действия ведьм с юга простирается на весь Бойова. Вавела, которая обращена на восток и находится в близком соседстве с Китава и деревнями Архипелага Маршалла, разделяет с этими островами репутацию места, где собираются женщины, которые умеют летать, убивать с помощью магии и, кроме того, питаются трупами и особенно опасны для мореходов, попадающих в опасное положение.

Плывя на юг, мы прибываем в большое селение на западном побережье Лагуны – Синакета, состоящее примерно из шести деревень, расположенных на расстоянии нескольких сот метров друг от друга. Каждая из них имеет своего главу, а также отличается местными свойствами. Однако в случае войны и в обмене кула эти деревни образуют единое общество. Некоторые из местных вождей Синакета претендуют на свою принадлежность к высшему рангу, другие являются обыкновенными членами племени; однако в целом как принцип ранга, так и власть вождя становятся все слабее по мере того, как мы продвигаемся на юг. Помимо Синакета мы встретим всего лишь несколько деревень, которые участвуют в местном обмене кула, о чем еще пойдет речь в дальнейшем. Сама же Синакета в последующих описаниях будет занимать огромное место. Южную часть острова иногда называют Каубвагина, но она не образует такой четко определенной политической единицы, как северные районы.

Наконец, южнее главного острова, отделяясь от него узким проливом, расположен имеющий форму полумесяца остров Вакута, на котором расположены четыре маленькие деревни и одна большая. Сравнительно недавно, примерно четыре-шесть поколений назад, сюда прибыла и здесь поселилась одна из упоминавшихся недавно групп подлинного клана Табалу – семья вождя самого высокого ранга. Однако их власть никогда не достигала даже и уровня власти незначительных вождей Синакета. На острове Вакута мы встречаем типичную папуо-меланезийскую систему правления, осуществляемого племенными старейшинами, один из которых значительнее других, хоть это превосходство и не столь велико.

Два больших поселения Синакета и Вакута играют в кула очень большую роль, являясь к тому же единственными на всех Тробрианах сообществами, где изготовляются диски из красных раковин. Этот промысел, как мы еще увидим, тесно связан с обменом кула. Политически Синакета и Вакута между собой соперничают, а в старину они периодически шли друг на друга войной.

Другим районом, составляющим четкое политическое и культурное единство, является большой остров Каулеула на западе. Его обитатели – рыбаки, строители лодок и торговцы. Они предпринимают большие экспедиции на западные острова д’Антркасто, чтобы заполучить орехи бетеля, саго, гончарные изделия и черепаховые панцири в обмен на произведенные ими самими изделия.

Необходимо дать достаточно детальное описание института вождей и политических подразделений потому, что четкое представление о главных политических институтах является существенным для понимания системы кула. Все сферы племенной жизни – религия, магия, экономика – между собой переплетены, но социальная организация племени – это основа всего. Следовательно, необходимо помнить о том, что тробрианцы образуют некое культурное единство – они говорят на одном и том же языке, имеют одни и те же институты, подчиняются одним и тем же законам и правилам, находятся под влиянием одних и тех же поверий и обычаев. Те уже перечисленные районы, на которые подразделяются Тробрианские острова, различаются политически, но не в культурном отношении; то есть на каждом из этих островов живут аборигены определенной группы, повинующиеся собственному вождю (или, по крайней мере, его признающие), преследующие собственные интересы и цели, а в случае войны ведущие борьбу собственными силами.

Кроме того, в границах каждого района отдельные деревенские сообщества обладают большой степенью независимости. Деревенское сообщество представлено своим главой; каждому из его членов принадлежит огород, совокупность которых расположена вместе и находится под наблюдением собственного мага; они устраивают свои собственные пиры и обрядовые церемонии, они все вместе оплакивают умерших и для праздников в память о них совершают бесчисленные распределения продуктов. Во всех важных событиях, будь то на уровне района или отдельного племени, члены деревенского сообщества держатся вместе и действуют заодно.

VI

Прямо на это территориально-политическое деление налагается деление на тотемические кланы, каждый из которых обладает рядом связанных между собой тотемов, причем главным из них является птица[31 - Открытием т. н. «связанных» тотемов и введением этого термина и этого понятия в науку мы обязаны профессору Зелигману. Цит. соч., с. 9, 11; см. также «Указатель».]. Члены этих четырех кланов рассеяны по всему племени Бойова, причем в каждой деревне можно обнаружить членов всех этих четырех кланов, и даже в каждом доме представлены по меньшей мере две тотемные группы, поскольку муж должен принадлежать к другому клану, отличному от клана жены и детей. В рамках клана существует определенная солидарность, основанная на весьма смутном ощущении общей родственности с тотемными птицами и животными, хотя в гораздо большей степени это ощущение опирается на многочисленные социальные обязанности – на такие, например, как совершение определенных церемоний (а особенно – траурных), которые и сплачивают членов данного клана. Однако подлинная солидарность достижима лишь между членами субклана. Субклан – это местное подразделение клана, члены которого заявляют об общности предков (отсюда возникает и ощущение подлинной кровной общности) и, кроме того, принадлежат к той местности, откуда родом их предки. Именно с этими субкланами и связано понятие определенного ранга. Так, один из тотемных кланов, Маласи, включает в себя как наиболее аристократический субклан, то есть Табалу, так и субклан самого низшего ранга – то есть местное подразделение Маласи из Бвойталу. Вождь Табалу почувствовал бы себя весьма оскорбленным, если бы ему хотя бы намекнули на то, что он в родстве с поедателями стингари из нечистой деревни, хотя эти люди – такие же Маласи, как и он. Принцип ранга, связанный с тотемическими подразделениями, встречается только в тробрианском обществе; он совершенно чужд всем другим папуо-меланезийским племенам.