Я ненавижу магические академии

– Я когда последний раз ждала приема косметолога, – жевать и говорить, конечно, совершенно неприлично, но не в моем положении пренебрегать новыми знакомствами, – статью прочитала в каком-то журнальчике. Там пишут, что растения все чувствуют, и когда ты терзаешь лист вилкой, ему очень больно, а срывая его со стебля, заставляешь медленно умирать. Вот.

Суп был очень неплох, желудок удовлетворенно рыкнул и приступил к работе, а я пододвинула к себе тарелку с котлетой.

– Какой ужас! – моя новая знакомая с отчаянием смотрела на свою вилку, не зная, как же поступить с мучающимся растением. – И что же теперь делать?

Фиффи прошелестел что-то неодобрительное, но не слишком громко, вел он себя на удивление спокойно, того и гляди в сонное состояние впадет.

– Не переживать из-за ерунды, – пожала я плечами. – Кстати, в этой котлете и мяса-то как такового нет.

Да, Фиффи знал, что выбрать. Цветочек приник ко мне всеми веточками и уже слабо реагировал на окружающий мир.

– Думаешь? – девушка с сомнением посмотрела на мою тарелку, но решила дальше тему не развивать. – А почему я тебя раньше не видела?

– Меня только сегодня приняли, – гордо заявила я. – Лисандра Берлисенсис. Можно просто Лисси.

– Из тех самых Берлисенсисов? – со священным трепетом в голосе сказала она. – Которых за заговор против короны недавно арестовали?

Да, наша семья входит в десятку богатейших, нас все знают. Я уже успела гордо подбочениться при первой половине фразы, но вторая выбила из меня спесь тут же, и я просто молча кивнула. Теперь-то у нас ничего не осталось. Да и семьи как таковой нет…

– Элена Чиллаг, – представилась она.

– О-о, – заинтересованно протянула я. – Ювелирный дом «Чиллаг, Чиллаг и Торрибо»?

– Ну да, – она встряхнула головой, и бриллиантики, ранее мной не замеченные, заиграли в ее ушах всевозможными оттенками. – Кстати, папа считает, что с арестом твоей семьи не все так просто.

– Я не хочу об этом говорить, – предупредительно улыбнулась я.

Ни говорить, ни думать. Потому что, если я начинала думать на эту тему, в голову мне лезли самые печальные вещи, и задерживаться на них я не хотела. Мне и так было плохо и одиноко. Я выбросила из головы все вредные мысли, а то слезы уже подступили к глазам и норовили пролиться бурным потоком. Но позволить себе проявить такую слабость в общественном месте? Перед совершенно посторонней фьордой? Мы, Берлисенсисы, никогда не рыдаем на публике, нам воспитание не позволяет. Я опять нацепила самую сладкую улыбку, которая у меня получалась. Торговцы, пусть даже и такие богатые, как Чиллаг, были совсем не ровней нам, урожденным аристократам, и в обычной жизни мы вряд ли когда-нибудь бы встретились, и Элена это прекрасно понимала, вцепившись в меня с жадным любопытством, выспрашивала мельчайшие подробности моей жизни. Я тоже даром времени не теряла – заручилась ее обещанием отдать мне набор косметики, подаренный старшим братом. Братья вообще не разбираются в тех оттенках, что подходят сестрам, им лишь бы наборчик дорогой и красивый был, а для блондинки, брюнетки или рыжей – так какая, в сущности, разница? Старший брат на факультете воздуха тоже говорил в пользу моей новой подруги. Был он пока неженат, как я ненавязчиво выяснила, а деньги в семье Чиллаг точно имеются. Учились они наверняка платно, иначе кто бы их сюда взял, с таким низким уровнем дара? Правда, брата я пока не видела, но что-то мне подсказывало, что с ним тоже все обстоит так. Любят наши торговцы давать детям образование в престижных заведениях, чтобы потом можно было сказать, что сын учился с таким-то отпрыском известной фамилии.

– А почему в столовой так пустынно? – лениво спросила я, допивая компот.

Мне было сейчас так хорошо, что даже мысли об собственной грязной комнате не могли испортить настроения. Первый раз за несколько дней не надо было думать, где взять хоть немного еды.

– Эти трупоеды, – начала Элена, посмотрела на меня, сбилась и продолжила, – мясоеды эти празднуют получение первой стипендии. В гномской шашлычной, представляешь?

В голосе ее опять зазвучали трагические нотки. Невинно замученный и подвергнувшийся пыткам салатный лист был уже забыт.

– Стипендия? – встрепенулась я. – Ее сегодня дают?

– Ну да, – подтвердила она.

Это же праздник какой-то! Деньги – это то, что мне нужно просто ну очень срочно! Боги явно услышали мои молитвы. Правда, я только собиралась до храма сходить, но, видно, они оценили уже само намерение.

– Где?

– Где обычно, – невозмутимо ответила Элена, посмотрела на мое обиженное лицо и поправилась. – В нашем корпусе на втором этаже.

– Спасибо, – сказала я торопливо вставая из-за стола. – Скоро увидимся.

Фиффи после обеда отяжелел ужасно, и я решила для начала отнести его в свою новую комнату, пусть спокойно переваривает добытое, а то если он покусится в кассе на святую целостность кассира, то стипендии мне не видать.

Мантия неприятно путалась в ногах, когда я поднималась на второй этаж в корпусе магии Земли. На редкость отвратная тряпка, я просто удивлена, что студенты до сих пор не возмутились по этому поводу – мало того что все носят одежду одного фасона, так он еще никогда не меняется. Это же ужас какой-то! Кассирша скучала в полном одиночестве, что меня порадовало, очереди за своими деньгами я бы сегодня не выдержала. Счастливо улыбаясь, я протянула ей свой жетон:

– Доброго вам дня, фьордина. Это у вас здесь стипендию выдают?

– И вам доброго дня, – жизнерадостно ответила она мне, проводя моим жетоном по какому-то устройству. – Выдают у нас, но на вас ничего нет.

– Как это нет? – растерялась я. – Не может такого быть. Проверьте еще раз.

Она провела еще раз, но реальность оказалась все так же жестока. Подумать только, я уже целых два часа как студентка этой академии, а декан наш так и не озаботился внести меня в нужные списки. Это же полное пренебрежение своими обязанностями и ущемление моих прав! Пылая праведным гневом, я поднялась еще на один этаж. Как мог этот наглый хвостатый тип так безобразно со мной поступить?

– У вас какие-то проблемы, фьорда? – недовольно сказал он мне.

– Да, у меня проблемы! – обвиняюще сказала я. – Мне не выдают стипендию.

Посмотрела я при этом на него очень выразительно, другой бы на его месте сразу же покраснел и бросился исправлять столь вопиющую несправедливость, но этот даже ухом не повел!

– А почему вам ее должны выдать? – невозмутимо спросил он.

– Как почему? Я же студентка вашего факультета, – уверенно ответила я и даже жетоном своим перед его носом потрясла, а то вдруг он уже забыл.

– Видите ли, фьорда, – все так же холодно сказал он, – стипендию дают за прошедший месяц, когда вы у нас еще не учились.

– Как это за прошедший? – пораженно спросила я. – Но я… Мне стипендия просто необходима! И даже не просто стипендия, а повышенная!

Должен же он понять, что я не могу прожить на жалкую подачку, в отличие от привыкших к нищете плебеев? Да мне надбавка нужна, как пострадавшей от Суржиков, которых он так не любит, что вполне мог бы и назло им мне доплачивать. Даже из своего кармана, что бы им хуже было! Я ослепительно улыбнулась, пытаясь внушить своему собеседнику эту нехитрую мысль. К сожалению, с ментальной магией у меня было совсем плохо.

– Возможно, после первой сессии одна из повышенных стипендий станет вашей, – но смотрел он так, будто сильно в этом сомневался.

– Но мне сейчас нужно! – напористо сказала я. – У меня же вообще ничего нет. Мне даже зубную щетку купить не на что, не говоря уж о других, жизненно необходимых мелочах. А вы горшок Фиффи разбили. Да вы просто обязаны мне помочь!

Он с тяжелым вздохом вытащил из кармана немного монеток, пересчитал (вот ведь жмот какой!) и высыпал на стол:

– Этого на мелочи должно хватить. Думаю, за месяц вы отработаете.

Я смотрела на эту жалкую кучку и чувствовала, как злость поднимается снизу и затапливает все перед моими глазами. Отработаете? Да чем он лучше этого гадкого Нильте? И слово-то какое отвратительное нашел для своего принуждения, ведь знает, что мне сейчас деваться некуда, я даже за территорию академии не могу теперь выйти, мало ли что в голову бывшему жениху придет с расстройства, что без меня остался.

– А вы не считаете, фьорд Кудзимоси, что это слишком мало? – процедила я, погромыхивая льдинками в голосе не хуже своего собеседника.

Когда надо, я могу быть очень неприятной. А уж когда меня оскорбляют подобным образом, пусть пощады не ждут. Отработаете… Вот ведь гад какой! Мало его Фиффи погрыз!

– Работницы оранжереи больше не получают, – ответил он мне с явным удивлением.

– Оранжереи? – растерянно спросила я.

– К этому времени других рабочих мест для студентов при Академии нет, – пояснил он. – Я могу, конечно, одолжить вам и большую сумму, но вам ее дольше придется отдавать.

Меня не порадовало даже то, что я ошиблась в отношении его намерений, он просто пытался заткнуть мной место, куда никто идти не хотел. Да за такую месячную зарплату не то что работать нельзя, за нее вообще мстить нужно!