Уроки обольщения

– Добрый день, леди Стэнхоуп, мисс Велтон. Надеюсь, я не слишком поздно? – Он преподнес Клэр букет цветов – нежных подснежников и темно-желтых роз.

– Благодарю вас, они прекрасны. – Клэр взяла букет, растроганная его вниманием. – Выпьете с нами чаю?

– Я пришел к вам с просьбой, – начал Джонатан, принимая чашку из рук леди Стэнхоуп.

Клэр внимательно смотрела на него. Если бы она не знала его, то могла бы подумать, что Джонатан Лэшли волнуется, – он так сильно сжимал ручку чайной чашки из бабушкиного сервиза, что Клэр опасалась, что та раскрошится у него в руках.

– Я ищу репетитора, чтобы усовершенствовать свой разговорный французский, – продолжил гость. – Прошлым вечером вы упоминали о своих успехах в французском, мисс Велтон. – Он перевел взгляд на ее мать: – Если вы согласитесь, мне бы очень хотелось попросить вашу дочь давать мне уроки в течение сезона.

Стоило Джонатану произнести эти слова, как чашка в его руках треснула, заливая чаем его брюки.

– О! Как горячо! – Он вскочил, оглядываясь в поисках салфетки, но Клэр опередила его.

– О, мне так жаль! Позвольте, я помогу! – Она принялась судорожно вытирать его брюки, желая как можно скорее избавить его от неприятных ощущений. – Вы в порядке? Вы не обожглись? – Продолжая промокать ткань его брюк, Клэр прижала салфетку чуть ближе к его бедру.

Джонатан накрыл ее руку своей ладонью, голос его прозвучал слегка натянуто:

– Я в полном порядке, просто немного вымок. Благодарю вас, мисс Велтон, за вашу, гм… своевременную помощь. Дальше я могу и сам о себе позаботиться.

Клэр откинулась на спинку стула, глядя, как он вытирает брюки, и чувствовала, как в душе закипает стыд. Ее щеки раскраснелись и были горячи, как чай из его чашки. Если бы вода пролилась на пару дюймов правее, о… милостивый Боже! И она так нескромно прикасалась к будущему виконту Окдейлу на глазах у собственной матери.

– Тысяча извинений, леди Стэнхоуп, надеюсь, это не фамильная ценность.

– Не стоит беспокоиться, мистер Лэшли. – Ее мать ласково улыбнулась смущенному гостю. – Я рада, что вы не пострадали.

Когда Джонатан, не теряя достоинства, вышел из комнаты, Клэр прижала ладони к пылающим щекам. Сможет ли она когда-нибудь посмотреть ему в глаза? Но ведь ей придется, не так ли? Внезапно она вспомнила, что не ответила на его предложение.

Клэр бросилась к двери, не задумываясь о том, что леди не пристало бежать вдогонку за мужчиной.

– Мистер Лэшли! – крикнула она, когда он уже подошел к двери.

Джонатан обернулся:

– Мисс Велтон?

– Я так и не ответила на ваше предложение. – Она мысленно вздрогнула – фраза вышла несколько двусмысленной. – Для меня большая честь помочь вам улучшить ваш французский.

На его лице засияла искренняя улыбка.

– Как насчет одиннадцати утра?

Клэр окатила волна изумления. Он согласен! План Беатрис и Мэй начинал работать!

Джонатан вопросительно вскинул брови, словно чего-то ожидая.

О да. Ее ответа. Он ждал, что она скажет. Какая же она бестолковая!

– В одиннадцать? Идеально! – Клэр убрала за ухо непослушный локон, стараясь говорить серьезно, в то время как все у нее внутри трепетало от волнения. Джонатан согласился! Конечно, пока только заниматься французским, но это лишь начало.

Глава 4

Урок оказался ужасным во всех смыслах. Прошел час, и Клэр почувствовала, что абсолютно выдохлась и не знала, что делать. Если подруги хотели, чтобы таким образом Лэшли обратил на нее внимание, то они определенно ошиблись.

Ее корсет был ужасно тугим, сдавливая и приподнимая ее грудь в новом произведении Эви – дневном бледно-зеленом платье с глубоким вырезом, но Лэшли не мог долго усидеть на одном месте, чтобы оценить ее красоту. Он постоянно вставал из-за длинного стола в библиотеке Велтонов и подходил к окну, за которым не было абсолютно ничего интересного. В этом Клэр убедилась сама, когда, не выдержав, приблизилась к окну вслед за ним. Она решила, что, возможно, садовники работают совершенно обнаженными. Но нет. К счастью, они были одеты. За окном не оказалось ничего интересного, лишь сад и стена, отделявшая его от переулка.

Очевидно, «предметом интереса» Лэшли было нечто совсем другое. Он уже в восьмой раз проходил по комнате к окну, и, хотя она с удовольствием разглядывала его широкие плечи, обтянутые синим фраком, и длинные ноги в коричневых брюках, на которых не осталось и следа от чайного пятна, толку от этого не было никакого.

Ей хотелось силой усадить его на стул и прикрикнуть: «Сядьте и посмотрите на меня!» И не только потому, что она нацепила это дурацкое платье исключительно ради него, а потому, что ей просто не удавалось воспользоваться хитростями, которым ее научили Мэй и Беатрис для привлечения мужского внимания. Но если он будет ходить взад-вперед по комнате, у нее ничего не выйдет. Он должен сесть, чтобы она смогла наклониться над столом и указать ему на какой-нибудь отрывок в книге. Он должен сесть, чтобы она подошла к нему сзади и, слегка склонившись, коснулась бы грудью его плеча, привлекая его внимание к написанному в книге. Советы были неплохи, но едва ли Клэр смогла бы ими воспользоваться, так как Джонатан просто не мог усидеть на месте.

Клэр взглянула на часы. Время подошло к концу, а они так ничего и не сделали. Лэшли решит, что она некомпетентна. И эта мысль заставила ее забыть о сдержанности.

– Давайте попробуем еще, мистер Лэшли. – Она подошла к окну, держа в руке книгу, и тихо произнесла: – Dag sana gelmezse, sen daga gideceksin.

– Что вы сказали? – Лэшли резко отвернулся от окна, вздрогнув от ее слов.

– Я сказала: «Если гора не идет к тебе, то ты сам должен пойти к горе». Это из эссе…

– Фрэнсиса Бэкона, я знаю. Но Бэкон писал свои эссе на английском, – добавил Лэшли. – А это, по-моему, турецкий.

– Да, вы правы.

– Неужто вы говорите по-турецки, мисс Велтон? Это один из ваших четырех языков? – Он смотрел прямо на нее своими пронзительными синими глазами.

Клэр покраснела, ей было приятно, что Джонатан запомнил то, что рассказала Мэй.

– Это будет мой пятый язык. Поскольку Османская империя, похоже, настойчиво требует внимания Британии, я считаю благоразумным изучить турецкий язык. – Клэр было приятно поделиться с кем-нибудь своими планами. Она наклонилась вперед, указывая ему на страницу и надеясь, что ее грудь предстала перед ним во всей красе. – Но мы здесь не для того, чтобы изучать турецкий, мистер Лэшли. Возможно, нам снова стоит вернуться к французским упражнениям? Прочитайте первое предложение, s’il vous pla?t[4 - Пожалуйста (фр.).].

Лэшли с трудом перевел дух. Он едва заметно стиснул зубы.

– Ow est lee salon?[5 - Искаженное «O? est le salon?» – «Где находится гостиная?» (фр.).]

Вот она, вторая причина, по которой урок стал катастрофой, – его произношение резало слух. Да, французский Лэшли действительно звучал ужасно, несмотря на то что Лэшли старался изо всех сил. Даже маленьким детям, которых она обучала, французский давался гораздо легче, чем Лэшли. Похвала могла бы ободрить его, но что она могла сказать в ответ на такое?

– Хорошо, фраза прозвучала как вопрос, неплохо. Вы все сделали правильно.

Но Лэшли мгновенно разгадал ее хитрость.

– Я не ребенок, мисс Велтон. Ложью вы мне не поможете. У вас все так легко получается. Я читаю слова и понимаю значение, но не могу произнести их так же, как вы.

– Пока еще не можете, – настаивала Клэр.

На лице Джонатана отразилось отчаяние.

– У нас еще не было практики.

Лэшли отошел от окна и провел рукой по волосам, а затем покачал головой:

– У меня было достаточно практики. Долгие годы. Простите, мисс Велтон, что зря потратил ваше время. Ничего не получится.