Уроки обольщения

Он уходит? Нет. Это невозможно. В ее душе вспыхнуло упрямое и яростное чувство. Он не выйдет из этой комнаты. Клэр стремительно пересекла комнату, загородила собой дверь, уперев руки в бока и не давая ему пройти. Он так просто от нее не избавится!

– Я не думала, что вы из тех, кто пасует перед трудностями, мистер Лэшли, или же, возможно, вам не приходилось сталкиваться со сложной ситуацией, которую вы не могли сразу преодолеть?

– Вы совсем меня не знаете, чтобы делать такие предположения. – Лэшли скрестил руки на груди и уперся в нее пристальным взглядом.

Это был уже не тот Джонатан Лэшли, которого она знала, перед ней стоял помрачневший, холодный мужчина. Веселый, приятный в общении молодой человек внезапно сделался опасным, и это ощущение опасности вскружило Клэр голову. Ее сердце бешено заколотилось, но она продолжала стоять на своем.

И это было нелегко! Она еще никогда не оказывалась так близко к нему, так близко, что должна была вскинуть голову, чтобы взглянуть ему в глаза. Клэр ощутила исходящий от него аромат кедра и сандала и, не удержавшись, вдохнула этот пряный мужской запах полной грудью.

– Вы очень смелая женщина, мисс Велтон. – В голосе Джонатана прозвучало ледяное предостережение. – Вчера вы вытирали мои мокрые брюки, а сегодня не даете мне выйти из комнаты. Остается только гадать, что вы сделаете со мной в следующий момент. Возможно, завтра вы привяжете меня к стулу и я окажусь в полной вашей власти?

Клэр густо покраснела. Его изощренное описание заставило разыграться ее воображение, и она в мельчайших деталях представила, что могла бы сделать с ним. Руки Джонатана стянуты веревкой, его безупречный галстук развязан, рубашка распахнута на груди, он широко расставил свои длинные мускулистые ноги, брюки уже не могут скрыть его горячее возбуждение.

От этих мыслей у Клэр запылали не только щеки. Святые боги, где ее веер? Это уже чересчур. Она должна остановиться. Она взяла себя в руки и с трудом отогнала запретные мысли, которые вырвались из глубин ее сознания, словно из ящика Пандоры. Это она во всем виновата, начиная от этого ужасного урока и заканчивая непристойными мыслями о сексуальных играх со связыванием.

– Вы сами меня попросили! – Клэр ощутила раздражение. Откуда это взялось? Она давно уже не чувствовала себя такой дерзкой. – Вы попросили меня о помощи, и вы ее получите. Я нужна вам, если вы хотите получить этот важный пост в Вене!

Она схватила его за руку и, развернув, потащила за собой подальше от двери.

– А теперь мы заново начнем упражнение. На этот раз вам всего лишь надо будет следить за моими губами. Как думаете, справитесь?

Очевидно, нет. С самого начала урока Джонатан все делал неправильно. Он выдал это кошмарное замечание о стуле и заставил леди чувствовать себя неловко. Но в этом была ее вина. И, заставив его следить за ее губами, она тоже совершила огромную ошибку. Что, черт возьми, с ней такое? Это была не та мисс Велтон, которую он знал. Если он вообще ее знал. Так же как и она его. Что они знали друг о друге, кроме нескольких незначительных мелочей?

Она выходила в свет в течение трех сезонов. Чем она занималась все это время, помимо изучения турецкого? Возможно, привязывала мужчин к стульям и без стеснения занималась с ними любовью. Конечно, она покраснела от злости, когда он сделал это замечание. Он бы многое отдал, чтобы узнать, о чем она подумала в тот момент. Обычно она всегда была тиха и сдержанна. И все же он не мог отделаться от мысли, что тихая сдержанность была не естественной, а выработанной чертой Клэр Велтон.

– Вы смотрите на меня? – настойчиво поинтересовалась она. – Вы должны сосредоточиться. – Она начала произносить французское предложение с самого начала, и ее фраза прозвучала настолько безупречно, что он окончательно запутался.

Джонатан сосредоточился. На ее губах. Как она и просила. Могла ли она представить, каково ему было смотреть на этот крупный розовый рот с соблазнительной пухлой нижней губой и на череду ровных белых зубов, из-под которых возникали невероятные французские слоги, и при этом не забывать об уроке? Эта задача оказалась почти непосильной, а так не должно было быть.

Возможно, вопрос заключался не в том, что не так с ней, а что, черт возьми, с ним такое? Ни разу за последние три года их спокойных и непринужденных встреч ему не хотелось смотреть на нее так, как сегодня. Сегодня он заметил не только ее губы: эти янтарные глаза, цвета хереса, каштановые волосы, выпуклые аппетитные груди, соблазнительно приподнятые корсетом платья.

– Rеpеtez. Je m’appelle Claire[6 - Повторите. Меня зовут Клэр (фр.).].

Он не сводил глаз с ее губ, когда она произносила слова, и повторил фразу, не отводя глаз от ее лица, чтобы случайно не взглянуть ниже.

– Juh mapel Claire.

– Джонатан, – мягко укорила она его. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь окно, высветили несколько золотистых прядей, скрывавшихся в каштановой гриве ее волос.

– Да? – Он мгновенно поднял глаза.

– Но это ведь не вопрос. Вы должны были вставить собственное имя в это предложение. А вы сказали: «Клэр».

– Точно. Juh mapel Jonathon, – поправил он себя, словно бестолковый школьник.

– Замечательно. Уже намного лучше, – похвалила его Клэр, и он вдруг почувствовал непонятную радость оттого, что сумел справиться с простейшим предложением.

Она склонила голову набок, изучая его, и на этот раз он не смог сбежать. Клэр взглянула на него так, будто пыталась измерить всю глубину его души. С самого начала урока этот взгляд лишал его самообладания, а затем начинал возбуждать. Для него было не впервой становиться объектом женского внимания. Он знал, что женщины считали его привлекательным: физически, с точки зрения финансового состояния и положения в обществе. Он был слишком лакомым кусочком. Но ни одна женщина не смотрела на него так. Она не оценивала его, она словно что-то в нем искала. Что она видела? При мысли об этом он слегка заволновался.

Он так часто вставал из-за стола, что, возможно, она решила, что у него проблемы. Но, конечно, он не мог объяснить, что отворачивается от нее, пытаясь скрыть сильную эрекцию. Тугие брюки сослужили ему плохую службу и вчера, и сегодня. Сначала чай, теперь вот это.

– Могу я задать вам пару вопросов? – Теперь голос Клэр звучал мягче, женственнее, но она не сводила с него глаз. – Вы ведь можете переводить с французского? Вы можете на нем писать?

– Да. И вполне неплохо. – В его голосе прозвучала настороженность. Неужели она считала его невежественным болваном? Его гордость была задета.

– Как вы занимались с предыдущими репетиторами? Вы читали с листа, так же как со мной сегодня утром?

– Да, мы читали отрывки из книг. – Он пытался понять, куда она клонит. – А какое это имеет значение, мисс Велтон?

– Больше мы не станем этим заниматься. Не думаю, что вам это поможет. А иначе прогресс уже был бы налицо. – Она задумчиво постучала себя тонким пальцем по подбородку. – У меня есть подозрение, мистер Лэшли, что вам мешает боязнь публичного выступления.

Совершенно очевидно, она не заметила его возбуждения.

– Уверяю вас, мисс Велтон, у меня нет «боязни публичного выступления».

Если уж на то пошло, сегодняшний утренний инцидент доказал обратное. Он чувствовал свою силу, возбужденный присутствием женщины, которую едва знал, потому что на ней было восхитительное бледно-зеленое платье и она вытворяла потрясающие вещи своими губами.

Клэр деликатно кашлянула.

– Существует много разновидностей боязни публичного выступления, мистер Лэшли. Я не совсем понимаю, о какой боязни говорите вы, но я имею в виду, что, когда в прошлом вам приходилось говорить по-французски, вы ощущали на себе пристальное внимание публики, вам было неловко, вам казалось, что вас судят, и потому не могли достойно справиться с заданием.

Джонатан фыркнул.

– И вы можете решить эту проблему? – Он уже заранее боялся, что она не сможет, и вовсе не по своей вине.

Она уверенно кивнула, не подозревая, что он утаивает от нее важную информацию.

– Думаю, да. Но могут потребоваться нетрадиционные методы обучения. – В его мыслях тут же возникли веревки и стулья. Возможно, он не заблуждался на ее счет. – Мы не будем сидеть за столом и читать книги. – О, значит, никаких веревок и стульев. – Думаю, что присутствие визуальных подсказок и было частью проблемы. Читая, вы видите слова, но не слышите их. И вы произносите их по-английски. И хотя во французском языке такой же алфавит, как и в английском, его буквы не всегда произносятся одинаково. Вам необходимо слышать язык, а не видеть его. От этого мы и начнем отталкиваться.

Джонатан вскинул темную бровь, впечатленный ее теорией, и все же на его лице читалось сомнение. Он должен непременно рассказать ей обо всем. Нечестно утаивать от нее правду. Дело не в том, что он не мог говорить по-французски. Он больше не мог говорить на этом языке. Когда-то он блестяще изъяснялся по-французски, но только до того момента, как пошел на войну и потерял Томаса. И его жизнь словно остановилась.

– Ваши репетиторы пробовали этот метод? Очевидно, нет. А вы хотите попробовать? Мы начнем с того, что вы просто станете повторять мои фразы, а затем, в конце концов, мы перейдем к разговорам, и вы станете придумывать собственные ответы. И мы не будем заниматься за столом в тесной комнате. Завтра мы отправимся в сад, чтобы вы почувствовали себя легче и естественнее.

Надо отдать ей должное, она искренне пыталась помочь.

Часы на каминной полке пробили час. Урок закончился.

Клэр перевела на него взгляд:

– Au revoir, monsieur Lashley. A la prochaine[7 - До свидания, месье Лэшли. Увидимся в следующий раз (фр.).].

– До встречи, Клэр.

Произнося ее имя, он понизил голос, выделяя его так, будто это что-то новое и необычное. В каком-то смысле именно так все и было.

Что-то вспыхнуло в ее глазах, и она первая отвела взгляд. Очевидно, ее настойчивость имела свои границы, и хотя эти границы позволили ей броситься к двери и произнести провокационные слова «следите за моими губами», но не позволили ей выдержать пристальный мужской взгляд. И это противоречие заинтриговало его. Клэр Велтон была не той, кем казалась. Она была гораздо сложнее.

Джонатан с удовольствием снял бы с нее каждый слой ее души, но не так, как снимают слои с лука, лук бы он предпочел порубить на куски, а как лепестки с розы – нежно отгибая их в сторону, чтобы добраться до сердцевины ароматного бутона.