Двенадцать разбитых сердец, или Уехал восточный экспресс

– Что с ним? Ответьте мне! Что?! – Уткин дрожал от ужаса.

– Он перестаёт быть клювом и становится носом! Великий и Могучий Суллейман абу Горе

простил Вас. Но помните: всякий раз, когда Вы будете вспоминать о наших долгах, Вы начнёте превращаться в гуся! Помните это! – сказала директор.

– Буду помнить! Не забуду! Спасибо! – крикнул Уткин и упал на колени.

– Встань! Смертный! И иди в Министерство Образования! И поставь нам пять звёзд из пяти! Не то станешь гусём! Пшёл вон! – зловеще прошипела директор и погрозила ему кулаком.

Уткин в панике выбежал из кабинета. Так как Элеонора Фёдоровна сменила политику, со стен исчезли плакаты, восхваляющие личность Губайло Уткина, зато появились плакаты вида: «Суллейман абу Горе грозен в гневе!» Ещё больше испугавшись, Губайло ускорил бег, вылетел из школы, залез в служебный автомобиль и уехал. Вроде всё прошло хорошо, но Элеонора Фёдоровна почему-то позвала всех учителей и уборщицу на внеплановый педсовет. Как только все собрались, директор серьёзным тоном многозначительно сказала:

– Наша политика задабривания Уткина не подействовала, и я вынуждена была запугать его, используя замечательные актерские способности Егора Викторовича. Между тем, политика запугивания имеет и свои минусы. Страх будет удерживать Уткина недолго, ибо вскоре он поймёт, что Егор Викторович никакой не маг, а просто… Извините, Егор Викторович! Вы не просто… Вы – чудо! Вы – молодец! Вы – красавец! Вы – харизма! Но Вы не маг… И когда Уткин это поймёт, Уткин будет мстить…

Повисло гробовое молчание…

Глава 13. Урок НЕинформатики

В понедельник, после того, как в школе 1775 отмечали приход Губайло Уткина, популярность Элеоноры Фёдоровны среди школьников (если это можно было назвать популярностью) резко упала. Директор ситуацию мониторила: Устинчик летал по школе с включённым диктофоном на шее и записывал разговоры учеников, после этого директор прослушивала запись – результат работы агентов, как говорила она. Собрав информацию, директор решила сделать воистину ход конём. Вместо того, чтобы жестко покарать учеников, она решила повысить общественное мнение о себе – пригласила в школу кумиров современной молодёжи…

Весть об этом её намерении застала Егора Викторовича в кабинете информатики перед его уроком. К нему пришла сама Элеонора Фёдоровна и сказала: «К вам на занятие сегодня один за другим придут два кумира нынешней молодёжи: Борис Шронов и Екатерина Псович. Один согласился прийти лишь потому, что я подарила ему свой фирменный рецепт манной каши, а другая – потому, что я разрешила снимать её блоги в школе. Но не суть! Итак, они сорвут ваш урок, не волнуйтесь! Во-первых, это детям радость, а мне популярность! А во-вторых, откройте глаза! Я не знаю, как в других, а в нашей школе уже давно никто не учится, и я их не осуждаю… Так что уроком больше, уроком меньше – какая разница? Ну, я ушла! До свидания!»

Ковалёв расстроился. В тот день у него был запланирован только один урок, через несколько минут, и Егор Викторович надеялся провести его тихо, без происшествий, и пойти домой. Но теперь было понятно: этот урок будет одним большим кошмарным происшествием! И вот прозвенел звонок. Егор Викторович вздохнул и приготовился к сорокаминутному мучению. В класс забежали девятиклассники и расселись по местам. Учитель информатики, понимая, что сегодня урока не будет, кинул папку с материалом, который он собирался изучать с детьми в тот день, на середину класса: «Ваша взяла, можете растерзать ненавистную папку!..» Благо, копия того материала находилась у Егора Викторовича дома, ибо от папки за секунду не осталось и мокрого места. Дети разорвали все листы в клочья, потом эти клочья сожгли (зажигалка оказалась у Безымянного ученика, малолетнего курильщика). Пепел же развеяли по ветру, предварительно открыв окно. Егор Викторович смотрел на это, скрестив руки на груди. Подождав пару минут, он обратился к классу:

– Дети, сядьте на места! Скоро к Вам придёт Борис Аркадьевич Шронов.

Дети с радостными воплями расселись по местам и приготовили тетради для автографов.

Шронов не заставил себя долго ждать. Дверь в класс открылась, и он вошёл. Глаза его закрывали темные солнцезащитные очки, а одет он был в деловой костюм. Дети стали лезть к нему, в надежде, что он даст им автограф. И Шронов автографы раздавал. Вот что он писал: «Пошёл к чёрту, маленький идиот! Подпись: Борис Шронов». Увидев это, Егор Викторович хотел было заступиться за детей, заставить Шронова извиниться, но дети умело использовали против него навыки, полученные ими на «Истории русского мата», и учитель отступил. Тогда Борис Аркадьевич презрительно посмотрел на Егора Викторовича и громко, торжественно спросил у ребят, находившихся в классе:

– Дети! Кто из вас знает более великого поэта, чем я?

– Мы не знаем! – ответили дети не менее торжественно.

Егор Викторович возмутился:

– А Пушкина вы не знаете? А Лермонтова? Маяковского? Блока? Ахматову? Нет? А Шронова знаете! Да ваш Шронов и в подмётки им не годится. И вообще, у вас уже есть литература?

– Да что ты говоришь, жалкий, ничтожный учителишка?! Каких-то бездарностей перечисляешь? Дебилов каких-то?! Только Великий Борис Аркадьевич Шронов умеет хорошо писать! И за его оскорбление ты ответишь! – обозлились дети.

Шокированный Егор Викторович только растерянно пробормотал:

– Значит, Пушкин – бездарность?..

Тут Шронов залез на стул и неожиданно заявил:

– Дети! Школа вам не нужна совсем! Лишь стихи мои читайте, будете умными и красивыми! Дети, встаньте (дети встали)! Сделайте шаг вперед те, кто знает наизусть мой белый стих «Школа» (все дети сделали шаг вперёд)! А теперь! А теперь читайте хором!

И все дети начали читать хором этот стих:

«Дети, школа – место странное, старое и ветхое! Дети, в школу не ходите! Лишь стихи мои читайте! И учителей ругайте! И бунтуйте против них! Корень, синус, плюс и минус, прочая ерунда – в жизни нужна? Нет, нет, друзья! Вы что, в магазине, покупая картошку, будете читать Пушкина продавщице? Или ей нужен этот ваш морфологический разбор? Так зачем они вам в жизни? Вы читать лишь научитесь, чтобы стихи мои воспринимать! Больше вам не надо знать! Меньше знаешь – лучше спишь! Так мудрец один сказал. Я его тут поддержу!»

– Это не стих… Это революционная статья! – в ужасе воскликнул Егор Викторович. И это было последнее, что он сказал, ибо в нос его ударил Борис Шронов, хороший боксёр. Учитель потерял сознание. А Шронов спросил у ребят:

– Дети! Где тут ваша безвкусно одетая директор? Будем её свергать!

Но агенты работают быстро. Устинчик записал это, и Элеонора Фёдоровна, услышав речи Шронова, направила в кабинет Полину Егоровну и учителя физкультуры, Лилию Антоновну. Они пришли через пять минут и увидели настоящее войско девятиклассников, вооружённое дубинками из ножек от стульев: дети времени не теряли! Увидели и Егора Викторовича, лежащего на полу без сознания, и Шронова. Моментально оценив обстановку, они скрутили последнего и сказали:

– Элеонора Фёдоровна просила тебе передать: «Пшёл к чёрту, козёл! Никогда не прощу тебе то, что ты сказал, что я безвкусно одета! Стишки твои запрещаю в школе читать, за чтение таковых буду принимать высшую меру – исключать из школы!»

Девятиклассников увели в карцер, Шронова оштрафовали и выгнали, Егора Викторовича привели в чувство, но он очень обиделся на них за это. Дело в том, что ему снился розовый слон, и Егор Викторович не успел разглядеть, какие у него были глаза: карие или голубые. На место прибыла Элеонора Фёдоровна и сказала ему обнадеживающе:

– Я уверена, у него были карие глаза, как у меня!

– Почему Вы так думаете? – удивился Егор Викторович.

– Потому, что это и была я! Вы просто не разглядели, а это была я в розовом платье! Вы просто в меня влюблены! Поэтому я Вам так часто мерещусь! – так она это объяснила.

Егор Викторович только устало вздохнул.

– Но я к Вам по делу, – продолжила директор, – посидите, пожалуйста, с пятиклассниками. Это не просьба. Так как Лилия Антоновна занята успокоением девятиклассников, проведите у них урок физкультуры! А потом придёт Катя Псович, и Вам останется только следить, чтобы не велось никакой антишкольной пропоганды!

Егор Викторович ещё раз вздохнул и пошёл в физкультурный зал. Там его ожидали пятиклассники. Но проводить урок физкультуры ему не пришлось – через пару мгновений вошла Катя Псович. Внешность её описывать не стану, ибо выглядела она, как самый обычный тик-ток блогер. Когда она зашла, дети в восторге закричали. Катя Псович сказала:

– Привет! Кто подписан на мой канал в тик-токе?

– Мы все! – ответили ребята.

И начали петь хит Кати Псович: «Накормили меня виноградом, напоили меня вином, чувствую я себя очень странно, Боже мой!» Хит состоял из бесконечного повторения этих двух строчек. После этого Катя Псович сказала им:

– А вы, я смотрю, крутые! Доучились до пятого класса. А я в середине первого бросила. И теперь супер-блогер. Учиться – противная штука. Вот я живу без этих косинусоидов – и люкс!

Но Егор Викторович пресёк антишкольные разговорчики на корню:

– Будете дальше говорить про обучение в школе плохо – запрещу видеосъёмку!

– Хорошо, красавчик! – ответила Катя Псович и подмигнула, чего учитель не заметил, но заметила Элеонора Фёдоровна, глядя на камеры, и поэтому решила отомстить…

Дальше разговор Псович и детей был безобиден и состоял исключительно из современных словечек, поэтому приводить его здесь я не буду. А после они и учитель информатики пошли в столовую, где гостеприимная Элеонора Фёдоровна угостила всех чаем. Но вдруг появился неприятный запах. «Газовая атака!» – крикнула Элеонора Фёдоровна и принялась раздавать всем противогазы. Но тот противогаз, который предназначался Кате Псович, директор случайно (или нет!) уронила, одно из стекол в его очках треснуло. Псович начала синеть и надуваться. А Элеонора Фёдоровна тихо, чтобы слышала только блогер, шепнула ей на ухо: «Чтобы не приставала больше к Егору Викторовичу! Стерва!» Газовая атака закончилась, и Катю Псович увезла скорая. Когда пятиклассники и Рома Петян решили позвать врачей, чтобы понять, откуда шла атака, Элеонора Фёдоровна дала всем по сто рублей, чтобы забыли о том, что случилось. Об этом действительно вскоре забыли. Приход кумиров современной молодёжи не прошёл бесследно – в школе начались беспорядки…

Глава 14.

Хулиганы

После того, как из школы одного за другим выгнали их кумиров, дети начали роптать. Этим бы оно и ограничилось, если бы не Безымянный ученик. Безымянный был главным адептом учения Шронова. Он был не просто адептом, он был фанатиком. И когда Шронов дал понять, что пора, Безымянный приступил к действиям. Начал действовать довольно безобидно: бил окна, лампочки, сдувал футбольные мячи в зале физкультуры… Это привлекло внимание остальных ребят, и ученик разослал начинающим адептам Шронова приглашения на тайное собрание. Собрание должно было проводиться в школьном подвале. Придя в подвал, ребята обнаружили там облаву, их скрутили и увели в карцер. На них донёс все тот же Безымянный ученик. Дело в том, что он понимал, что вызывает подозрения у учителей. Тогда он решил пожертвовать пешками, чтобы не попасться самому. Этот ход удался, и директор перестала его подозревать. И Безымянный ученик устроил настоящее собрание с самыми ярыми адептами. Вот что он им сказал:

– Друзья мои! Борис Аркадьевич нам больше не поможет! Его сломали. Но есть мы. И мы уничтожим школьную диктатуру. Я пожертвовал пешками, чтобы меня перестали подозревать. Теперь ситуация наиболее благоприятна для нас. Время действовать. Я написал манифест. Подпишите его! И мы предъявим его диктатору. И если она не согласится со всеми его пунктами, мы убьем её. Таков мой план. Кто со мной?

И тогда дети гордо, торжественно ответили ему: