Настанет век пырларла. Книга 4. Игра вслепую

Шунске покачал головой, глядя на нее, как на маленькую.

– Померить и все. И все, ты обещала.

Он вынул подвеску из ларца, Вэли наклонила голову. Шунске аккуратно устроил подвеску у нее на груди и защелкнул замочек.

– Я принесу зеркало, – даритель с поклоном исчез среди гостей.

Камень как нельзя лучше подходил к голубым глазам Вэли. Шунске залюбовался. Все-таки его невеста – самая прекрасная девушка на свете.

– Красота, – он провел пальцем по глянцевой поверхности.

– Ай! – вскрикнула Вэли и схватилась за кулон.

На груди выступила маленькая капелька крови. Вэли разжала ладонь. С обратной стороны подвески торчал крошечный шип. Радужный, переливающийся, как будто из сплава Трэйши.

– Шунске, – испуганно прошептала Вэли, – что это?

В мгновение Шунске сорвал с ее шеи кулон.

– Как ты? Чувствуешь что-нибудь?

– Нет… – озадаченно протянула Вэли, прислушиваясь к себе.

– Все равно идем к твоему кузену.

Весть о странном подарке чрезвычайно обеспокоила Силанга. Он забрал подвеску, долго осматривал Вэли и расспрашивал о самочувствии, потом удалился вместе с загадочной вещью в лабораторию для дальнейших исследований. Шунске предложил Вэли отправиться в свои покои и отдохнуть, но она решительно отказалась.

– Я прекрасно себя чувствую. Это же наша помолвка, Шунске, как я могу пропустить торжество?

Шунске согласился, но щемящее чувство тревоги не отпускало. Что за злая шутка? И шутка ли? Тем более человек с ларцом бесследно исчез. Никто из прислуги и часовых не видел никого похожего.

***

Целитель. Ишь какой, разодетый, на пальцах перстни. Разглядывает ее, сжимает голову руками, поворачивает туда-сюда. Жутко хотелось пнуть его ногой, чтоб не смел к ней прикасаться. Но здесь все было такое незнакомое, пугающе-большое, что не хватало смелости даже пошевелиться. Даже голова с перепугу прошла. В горле пересохло, но попросить воды она тоже не решалась. Целитель между тем смазал ей лоб какой-то мазью, от которой коже сразу стало холодно, и положил сверху пропитанный благовониями платок.

– Теперь ей нужно немного отдохнуть, и все будет в порядке, – целитель обернулся к стоящему позади него молодому мужчине, – она вне опасности, господин Ки-Тан, всего лишь небольшой ушиб. Передайте светлейшей, чтоб не беспокоилась.

Ого, о ней беспокоится сама светлейшая! Ги-Рза почувствовала, как кровь приливает к щекам, а потом, под взглядом двух мужчин, окончательно смутилась и натянула покрывало до глаз. Впрочем, мужчин очень быстро стало в два раза меньше. Целитель не пожелал задерживаться ради простолюдинки ни одного лишнего мгновения, быстро закрыл свой ящик со своими целительскими штуками и ушел, даже не кивнув на прощанье. Зато трехцветный, одетый в богатую ливрею, подошел совсем близко. Ги-Рза мигом вскочила и отползла в дальний угол огромной кровати. Что он тут себе думает, если богатый, то все можно? Она даже не заметила, что душистый платок упал с ее лба.

– Не бойся, – заговорил трехцветный на удивление мягким и красивым голосом, – здесь никто тебя не обидит. Ты во дворце Пахтыхтамаев. Мое имя Ки-Тан, я личный помощник матери народов светлейшей Симлайны.

Личный помощник светлейшей, да еще симпатичный какой, зеленоглазый. Теперь доверять ему, что ли, поэтому? Богатый мужик или бедный, ему всегда нужно только одно. Она обхватила колени руками и, глядя исподлобья, неприветливо буркнула:

– Ги-Рза.

– Приятно познакомиться, Ги-Рза, – Ки-Тан присел на край кровати, отчего она еще сильнее вжалась в резную спинку, – светлейшая сожалеет о том, что случилось возле дворца Челангов, передает тебе извинения и небольшую компенсацию за вред здоровью.

Он протянул ей бархатный кошелек с вышитым вензелем правящего дома. Ги-Рза долго смотрела на него, потом покачала головой.

– Это… не надо. Я домой пойду.

– Ты ведь не хочешь обидеть светлейшую отказом, – Ки-Тан положил кошелек рядом с ней, – не стоит торопиться, отдохни как следует, а когда тебе станет лучше, я сам провожу тебя.

– Нет! – вскрикнула Ги-Рза так решительно, что Ки-Тан удивленно вскинул брови, – я сама, без провожальщиков. И мне уже хорошо. Я это, пойду.

Ки-Тан развел руками.

– Жаль, я мог бы предложить тебе работу здесь, во дворце, – он так снисходительно смотрел на нее, что безумно хотелось запустить в него этим самым кошельком, но нет, нельзя, деньги ведь передала сама светлейшая, – но раз уж ты так торопишься, я провожу тебя прямо сейчас.

– Сама знаю, куда идти, – надулась Ги-Рза.

Вот же дура, сама судьба дает тебе шанс. Ага, сказать нахалу, что она согласна. Да проще простого догадаться, что за работу он ей предложит. Но вот денежки не помешают. Ги-Рза сгребла кошелек в кулак и сунула за пазуху, потом быстро отбросила покрывало и вскочила на ноги. От резкого подъема голова закружилась, она схватилась за свисающий край балдахина. Видно, дернула слишком сильно, или он был плохо приделан. Тяжелая портьера рухнула, накрыв ее собой. Ги-Рза забилась, пытаясь выбраться, но от испуга лишь сильнее обмоталась широким полотном. Ки-Тан поспешил на помощь, отбросил балдахин в сторону и взял ее за запястье, чтобы помочь подняться.

– Не трогай! – завизжала Ги-Рза, вырвала руку и так лягнула его в живот, что Ки-Тан, согнувшись пополам, отступил на несколько шагов назад, вытянув вперед раскрытую ладонь.

– Тихо, тихо, успокойся, – морщась от боли, с трудом проговорил он, пока Ги-Рза, вцепившись в край портьеры, смотрела на него дикими глазами.

Надо бежать, но куда, если она понятия не имеет, с какой стороны здесь выход.

– Успокойся, – повторил Ки-Тан, когда сумел выровнять дыхание, – я же сказал, тебя здесь никто не обидит. Если тебе так некогда, мы отправимся немедля. Я прослежу, чтобы ты дошла без происшествий.

Может, она и вправду перегнула палку? На миг стало совестно, пока она не вспомнила, что все мужики хотят только одного. Да, жаль. Жаль, что ему так мало досталось.

– Я сама, говорю же, – она глянула на трехцветного с самым свирепым выражением, на какое была способна. Пусть знает, что с ней шутки плохи. Но тут же вспомнила про кошелек и стала ощупывать себя через одежду. Вдруг выпал?

– Что ж, ладно, – Ги-Рза вздохнула с облегчением, но Ки-Тан продолжил, – только сначала тебе придется сходить вместе со мной к светлейшей и объяснить, что я нарушил ее волю не по своей вине. Она строго-настрого приказала мне проследить, что ты благополучно добралась до дома.

Светлейшая будет смотреть на нее, замарашку в мужской рубахе с шишкой на лбу, да еще придется что-то ей объяснять? От одной мысли кишки стянулись в узел, а во рту наступила настоящая засуха. Нет, только не это! Пожалуй, проще потерпеть еще немного этого трехцветного нахала.

– Лады, провожай, – опустив глаза, сказала она, – только чур без рук.

– Как пожелаешь, – усмехнулся Ки-Тан, – даже не помогу тебе спуститься с крыльца. Может быть, все-таки поешь перед дорогой?

– Я не голодная, – быстро ответила Ги-Рза, – только это… воды попью.

Ки-Тан, как и обещал, ни разу не попытался до нее дотронуться. Хотел было завязать разговор, но Ги-Рза упорно отмалчивалась, и он оставил попытки. Его предложение доехать в карете она тоже категорически отвергла, сказав, что к лошадям ближе, чем на десять шагов, ни разу не подходила и везде ходит пешком. Мать часто хвалилась, как из благородных домов за ней приезжали богатые экипажи, а еще чаще – как в экипажах к ней приезжали гости. И кошельки у них были один толще другого. Какая же недалекая женщина произвела ее на свет! Нужно было откладывать деньги, пока мужиков с кошельками было в избытке, чтобы не жить как теперь. От клиента до клиента, да еще ублажать таких, которых ни одна уважающая себя куртизанка не примет. Нет, лучше уж без кареты. Удобства ни к чему, если к ним не привык.

Ги-Рза мельком глянула на своего провожатого. Вот уж кто хорошо устроился. Наверняка не одно поколение его предков носило нарядную униформу и услужливо улыбалось господам в ожидании щедрой подачки. Не ахти какая радость быть прислужником, и все же долю этого сытенького наглеца не сравнить с долей таких, как она или Ви-Ланги. Эх, надо было его пнуть хотя бы два раза, пока была возможность. Чтоб не зыркал тут глазами своими зелеными. А нет, вроде бы у него один глаз зеленый, другой голубой. Вообще чудно.

Почти час никто из них не говорил ни слова. Центр с его богатыми домами и ровными улицами остался позади, они начали подниматься на Северный холм. Ки-Тан с интересом осматривался по сторонам.

– Надо же, как здесь все изменилось, – сказал он будто сам себе, – вот здесь был трактир, а вот здесь – заброшенная конюшня. Мы с бабушкой иногда в ней ночевали. В последние годы ей тяжело было ходить каждый день в гору до нашей лачуги. Да конюшня и покрепче, пожалуй, была.

– Ты ночевал в конюшне? – глаза Ги-Рзы против воли округлились.

– Ни по чем не скажешь, да? – Ки-Тан развел руки в стороны, показывая богатое одеяние, – а я ведь тоже с Северного холма, из самых трущоб. Отца убили в драке, мать почти сразу умерла от лихорадки. Меня воспитывала бабушка, и лет до десяти я мечтал только об одном – набить живот так, чтобы больше не хотелось.

– А потом что? – заинтересовалась Ги-Рза.