Странные времена: идеальный джентльмен

– Так и есть, но я пытаюсь подготовить тебя, чтобы следующее откровение не показалось чересчур травмирующим. – Бэнкрофт махнул спутнице, приглашая ее спускаться по лестнице. – Только после тебя.

Ханна неохотно зашагала вниз по ступеням. Главный редактор щелкнул выключателем рядом с дверью, и загорелась голая лампочка, тускло осветив помещение с каменными стенами.

Оно выглядело просторным. Запах затхлости и разложения заставил посетительницу тут же зажать нос. С одной стороны подвала лежали разрозненные предметы мебели, большие жестяные банки, по всей видимости с краской, и еще одна груда консервов. Возле противоположной стены, представляя собой разительный контраст, высилось нечто, отчетливо напоминавшее надгробие.

– Это же…

– Могила? – закончил Бэнкрофт. – Ага.

– Жутковато.

– Если ты это считаешь жутким, то готовься выпрыгнуть из своих потных носков.

Пространство перед ними загораживало пыльное полотнище. Одолевавшее Ханну дурное предчувствие усилилось бы, если бы не было уже на пределе. Она вздрогнула, когда Бэнкрофт с оглушительным грохотом захлопнул металлические двери в подвал.

– Тебе не кажется, что это место следовало бы проветрить?

– Не сейчас, – отмахнулся начальник и ткнул пальцем в пыльное полотнище. – Конечно, ты наверняка уже догадалась, что отгороженное пространство находится прямиком под нашей новенькой, с пылу с жару, ванной.

Ханна ничего не ответила, лишь медленно приблизилась к запыленному полотнищу и осторожно приподняла один его край. Затем, злясь на саму себя, уже решительно отдернула ткань в сторону. Перед глазами предстало зрелище, свидетельствующее о том, что здесь недавно проводились строительные работы. На полу лежал толстый слой свежей производственной пыли, какая образуется в результате дробления камня.

– Ничего не понимаю, – наконец призналась Ханна, разглядывая помещение.

– Серьезно? – возмутился Бэнкрофт.

Он шагнул вперед и потянул за шнур, который свисал с потолка. Открылся люк, и сверху в подвал пролился свет.

– Боже мой, – прошептала Ханна, задрав голову и с ужасом поняв, что смотрит снизу на душевую кабину. – Думаю, меня сейчас стошнит.

– Наверняка ты уже хотела бы, чтобы строители оказались вуайеристами, а? – подмигнул Бэнкрофт.

Ханна согнулась пополам, тяжело дыша и чувствуя, как рот наполняется слюной. Возможно, дело было в утомлении после утренней пробежки или царившей в подвале духоте, хотя вряд ли. Скорее всего, приступ дурноты спровоцировала кошмарная реальность, больше похожая на реалистичный кошмар, на которую намекал Бэнкрофт.

– Прежде чем продолжать обсуждение, – тем временем прокомментировал тот, – хочу уточнить: мне одному кажется, что слово «вуайерист» слишком обтекаемое и не выражает всей серьезности ситуации? Вообще, почему мы используем все эти размытые выражения вроде «мазохисты», «фетишисты», «эксгибиционисты», а не называем вещи своими именами и не говорим прямо – «отвратительные сексуальные извращенцы»? Когда мы здесь закончим, обязательно напишу в редакцию Оксфордского словаря. Кстати, как считаешь, какое слово будет достаточно сильным, чтобы обрисовать эту ситуацию?

Ханна снова посмотрела на люк в потолке. Вид подтверждал ее худшие опасения.

– Это же…

– Душ? – снова завершил за нее фразу Бэнкрофт. – Да. Строители, которых ты наняла, установили камеру, чтобы наблюдать из подвала за тем, кто пойдет мыться, и схватить этого голого как младенец бедолагу… – Он пересек пространство, отодвинул в сторону большой шкаф в дальнем конце помещения и открыл забранное металлической решеткой отверстие. – А затем они утащили бы похищенного через эту дыру, ведущую в чарующую канализационную систему Манчестера. Посмотри сюда. Я столько раз отпускал шуточки о своей готовности провалиться сквозь землю и даже не подозревал, что маршрут уже проложен.

– Значит, я наняла для ремонта серийных убийц? – спросила Ханна, переводя взгляд от люка в потолке к забранному решеткой отверстию и обратно.

– Отдадим им должное – серийных убийц, которые мастерски умеют укладывать плитку. Хотя нет, опять не угадала. – Бэнкрофт отшвырнул нечто, напоминавшее крышку мусорного бака, со старого и шаткого деревянного стула и сел. Тот угрожающе заскрипел, однако выдержал. – Подумай как следует и сразу же всё поймешь.

– Итак, – произнесла Ханна и попыталась сделать глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями, но в душном подвале почти не было свежего воздуха. – Никто не будет прилагать столько усилий, чтобы похитить совершенно постороннего человека.

– Верно, – одобрительно кивнул Бэнкрофт. – И хотя я нажил множество врагов, которые желают мне смерти, они вряд ли захотят вначале побеседовать со мной по душам. И уж точно не в то время, когда я буду голым. Отложим пока также другую маловероятную, пусть и возможную гипотезу о том, что это сомнительная попытка твоего муженька-изменщика по возвращению тебя в лоно семьи. Кстати, как все прошло в Лондоне?

– Ты хочешь обсудить это прямо сейчас?

– Прости за старания поддержать светскую беседу, чтобы отвлечь тебя от мрачных мыслей, – в умиротворяющем жесте вскинул ладони Бэнкрофт. – Тогда рассуждаем дальше. Предположим также, что никто не планирует похитить нашего печатника-растафарианца. Итак, остается…

– Стелла, – прошептала Ханна и почувствовала новый приступ дурноты.

– Стелла, – кивнул начальник.

С момента «инцидента», как все сотрудники газеты называли проникновение в их редакцию чудовища, которое получило внушительный отпор от обитавшего в теле Мэнни духа, было принято решение, что Стелле следует находиться в защищенном здании постоянно, двадцать четыре часа в сутки, и покидать его только в сопровождении кого-либо из коллег. Нужно заметить, что сама она не участвовала в принятии данного судьбоносного решения и совершенно не одобряла его. Эта идея предполагалась как непродолжительная мера, однако нет ничего более постоянного, чем временное, поэтому ситуация затянулась уже на три месяца.

– Секундочку, – встрепенулась Ханна, – а разве подруга Мэнни не сумеет защитить Стеллу, если кто-то попытается ее… – Она указала вверх на люк. – Ну, того?

– Вот видишь, ты почти до всего додумалась сама, – кивнул Бэнкрофт.

– Необязательно говорить это так снисходительно.

– Какие мы нервные, – покачал он головой и встал. – Если признаться честно, то я и сам долго размышлял над этим, а сейчас хочу проверить одну теорию. – Затем подошел к металлическим дверям в подвал, снова распахнул их, впустив внутрь солнечные лучи, и во весь голос крикнул: – МЭННИ!

Ханна услышала, как издалека донесся грохот.

Плавным движением Бэнкрофт выудил из кармана пачку сигарет, вытащил одну и закурил, глубоко затягиваясь и выдыхая дым, после чего выглянул наружу.

– Так приятно иногда прогуляться. Погода сегодня вполне приятная, не правда ли? А я и не замечал. Думал, в кабинете жарко, потому что опять отопление заклинило.

Ханна подошла и встала рядом – в основном из-за желания оказаться подальше от люка. Свежий воздух тоже помогал взять себя в руки.

Вскоре она заметила Мэнни, который как раз огибал здание. Как ни удивительно, он натянул брюки, хотя периодически забывал о такой незначительной детали. Видимо, Грейс совсем недавно провела одну из своих воспитательных бесед о важности одежды. Длинные белые дреды, обычно обвивавшие горло печатника на манер затейливого шарфа, сейчас свисали за его спиной, почти касаясь земли.

– Мы здесь. Чем помочь?

– А, Мэнни! – кивнул Бэнкрофт. – Спасибо, что присоединился. Не возражаешь, если я попрошу кое-что передвинуть там внизу, в подвале?

Великан испытующе посмотрел на собеседника, после чего направился к каменным ступеням, однако внезапно дернулся назад, точно марионетка на невидимых веревках.

– Какие-то проблемы? – поинтересовался Бэнкрофт.

– Прости, – виновато пробасил Мэнни и потер ладонью затылок. – Она туда не хочет.

– Ясно, – протянул главный редактор и тут же уточнил: – Не хочет или не может?

– Второе, – болезненно кривясь, сообщил печатник.

– Любопытно, а куда еще она не способна…

– Спасибо, Мэнни, – перебила начальника Ханна, стараясь, чтобы голос звучал спокойно и жизнерадостно. – Не бери в голову. Мы и сами справимся.

– Точно?

– Вне всяких сомнений.