Бронза и Подсолнух

Бронза и Подсолнух
Цао Вэньсюань

Это история о чуде, которое способны совершить любовь и дружба. Куйхуа, маленькая девочка из города, приезжает со своим отцом в деревню Дамайди и знакомится с немым мальчиком Цинтуном. Когда ее отец погибает, семья Цинтуна берет Куйхуа к себе. Но в 12 лет Куйхуа приходится вернуться в город, и это – сильный удар для Цинтуна…

Книга будет интересна детям среднего школьного возраста.

Вэньсюань Цао

Бронза и Подсолнух

© ООО Международная издательская компания «Шанс», 2016

Глава I

Деревянная лодочка

В тот день, когда семилетняя Куйхуа[1 - Имя девочки переводится с китайского как «Подсолнух».] шла к реке, сезон дождей уже закончился. Солнечный свет, которого не было видно долгое время, прозрачным потоком разливался по небу. Облака, до сих пор мрачно нависавшие над землей, внезапно поднялись и заметно посветлели.

Трава, цветы, ветряное колесо, дома, коровы, птицы – все было мокрым. Все в этом мире было пропитано влагой.

Из-за сырости в воздухе Куйхуа вскоре сама промокла с головы до ног. Природа не одарила девочку густыми волосами. Тонкие пряди прилипли к голове, и малышка стала выглядеть еще худощавее; на бледном личике появился румянец.

С травы, которая росла вдоль дороги, свисали бусинки росы, и штаны Куйхуа быстро намокли. На дороге было много слякоти и грязи. Увидев, что ботинки совсем испачкались, девочка сняла их. Взяв в каждую руку по ботинку, она пошла босиком по прохладной грязи.

Когда она проходила под кроной клена, подул ветерок. Бусинки росы полетели с листьев. Несколько капелек упали на шею девочки. Ее плечи непроизвольно поднялись, а сама она втянула шею, съежившись от холода. Куйхуа подняла голову и посмотрела на ветки над головой. Все листья были начисто вымыты долгими дождями и блестели словно зеркало. Красота этого зрелища заставляла сердце девочки радостно петь.

Недалеко протекала река. Журчание воды привлекло внимание девочки.

Она оставила клен и побежала к реке.

Куйхуа почти каждый день приходила туда: на другом берегу реки находилась деревня. У этой деревни было очень красивое название – Дамайди.

На берегу, где жила Куйхуа, других детей не было.

Девочке было одиноко. Ее одиночество было подобно тому, которое испытывает птица на бескрайних просторах неба, долго не видевшая своих сородичей. Одиноко парит она в небе и лишь завидев вдали крылья, рассекающие воздух, издает радостный крик. Небо – это необъятные и бескрайние просторы, по которым плавают облака. Иногда небо гладкое, без единого «шрама», и выглядит как шлифованный сланец. Птица обычно молчит, но когда тоска становится невыносима, начинает кричать, и эти нечастые крики говорят о бескрайности неба, наполняя сердце птицы чувством безысходности.

Берег рядом с водой зарос тростником.

Весной того года стаю белых цапель что-то напугало. Цапли вылетели из дремлющего в тишине тростника, покружили над ним и долетели до деревни Дамайди. Они кричали так, словно хотели что-то сказать жителям деревни. Больше они не возвращались в тростник: там появились люди.

Прибывшие явно отличались от жителей Дамайди. Это были горожане. В этих краях им нужно было строить дома, осваивать землю, копать водоемы и разводить рыбу. Они пели особые, городские песни, ясно и громко. Жители Дамайди внимательно прислушивались, наслаждаясь пением.

Прошло несколько месяцев, и на месте тростниковых зарослей появились новые дома из серого кирпича с красной крышей – целых восемь рядов.

Вскоре горожане установили высокий флагшток. Ранним утром красный флаг поднялся в небо. Он как огненный шар горел над остатками тростника.

Горожане практически не общались с местными жителями. Они были похожи на стаю птиц, которые прилетели сюда из далеких краев. Горожане с любопытством смотрели на жителей Дамайди, а жители Дамайди, в свою очередь, с любопытством смотрели на горожан.

Приезжие сильно отличались от жителей деревни укладом жизни и речью. Днем они работали, а по вечерам устраивали собрания. Глубокой ночью жители Дамайди все еще видели вдали свет их ламп. Вокруг была кромешная темнота, а этот свет был ярким и напоминал таинственные огни рыболовных джонок.

Это был практически самостоятельный мир. Вскоре жители Дамайди прозвали его «школой кадровых работников». Это название быстро вошло в обиход. Например, люди говорили: «Ваши утки уплыли к школе кадровых работников, ваши коровы съели посевы школы кадровых работников, рыбы в водоемах школы кадровых работников уже весят по полкилограмма, сегодня вечером школа кадровых работников показывает фильм…»

Люди, живущие в школе, приехали из различных городов. Некоторые города находились очень далеко от здешних мест. Но не все из приезжих были кадровыми работниками. Среди них также были, например, писатели и деятели искусства. Все они приехали ради занятия физическим трудом.

Жители Дамайди называли такие школы «ганьсяо»[2 - Ганьсяо – «школа кадровых работников», трудовые лагеря для перевоспитания интеллигентов и кадровых работников.]. Никто не понимал, зачем они здесь нужны. Впрочем, никто и не хотел этого знать. Приезд этих людей не создал никаких проблем жителям Дамайди, а, наоборот, сделал их жизнь интересней. Люди из «ганьсяо» иногда приходили в деревню. Когда деревенские дети замечали их, то подбегали ближе, посмотреть. Ребятишки или стояли в переулке с глупым видом и глазели, или следовали за людьми из «ганьсяо» по пятам. Иногда эти люди оборачивались и смеялись. Тогда дети быстро прятались за деревьями или стогами сена. Люди из «ганьсяо» считали, что дети из деревни Дамайди очень забавны. Они махали детям руками и подзывали к себе. Тот, кто был посмелее, выходил из своего укромного места и подходил к горожанам. Те протягивали руку и гладили смельчака по голове. Иногда горожане вытаскивали из кармана конфеты в красивой обертке и угощали детей. Дети съедали сладости, но не могли расстаться с оберткой и выбросить ее. Они разглаживали фантики и вкладывали в учебники. Люди из школы кадровых работников иногда покупали в деревне Дамайди фрукты, овощи, соленые яйца и другие продукты. Жители деревни, в свою очередь, ходили к реке прогуляться и посмотреть, как горожане разводят рыбу. Дамайди повсюду окружала вода, а если есть вода, то есть и рыба. Поэтому рыбы деревенским жителям хватало. Им и в голову не приходило, что можно ее разводить. Да они и не умели это делать. Но горожане рыбу разводили. Сначала рыбам делали какую-то инъекцию, и они начинали плавать беспокойно и быстро. Самки и самцы сплетались, в водоемах кипела жизнь. Дождавшись, когда они успокоятся, люди из школы кадровых работников вылавливали сетью самок. Их животы к тому времени уже были круглыми, так как в них была икра. Горожане легко проводили рукой по ним. Когда животы самок сильно надувались и становились выпученным, люди аккуратно выдавливали из них икру. Эта икра помещалась в большой сосуд. Сначала прозрачные белые икринки беспорядочно ворочались, а потом темнели и становились черными. Спустя несколько дней из икринок появлялись мальки. Каждый раз разведение рыбы становилось увлекательным зрелищем для молодых и пожилых жителей деревни Дамайди.

Деревенским жителям горожане казались волшебниками и, конечно, жители Дамайди интересовались ими. Одной из причин этого интереса была девочка, которая жила вместе с горожанами.

Все знали ее имя. Куйхуа.

* * *

Это имя было деревенским. Дети из деревни Дамайди не понимали, почему городской девочке дали деревенское имя.

Куйхуа была опрятной и воспитанной девочкой, но слишком худой. У нее не было матери. Ее мать умерла два года назад из-за болезни. Отец должен был отправиться в школу кадровых работников, поэтому он был вынужден взять девочку с собой и вместе с ней переехать в район деревни Дамайди. Кроме отца, у нее не было других родственников, так как ее родители были сиротами. Куда бы ни поехал отец, он всегда брал Куйхуа с собой.

Куйхуа была еще маленькой. Она не могла и представить себе, какая судьба ждет ее и что свяжет ее с деревней Дамайди, которая располагалась на противоположном берегу.

Новая жизнь была полна новых впечатлений.

… Камышовое болото было огромным. Казалось, оно заняло весь мир.

Маленькая Куйхуа не могла увидеть то, что располагалось вдали. Она протягивала ручки к отцу и просилась к нему на руки. Отец нагибался к ней, брал на руки, высоко-высоко поднимал свою дочь и спрашивал:

– Смотри, видишь горизонт?

Уже наступило лето. У камыша выросли длинные зеленые листья, похожие на мечи. Отец когда-то брал дочь с собой посмотреть на настоящее море. Сейчас она увидела совсем другое. Это было море с зелеными волнами. Возле этого моря можно было вдыхать особый свежий аромат. В городе она ела цзунцзы[3 - Цзунцзы – блюдо из клейкого риса, обернутого тростниковыми, бамбуковыми или пальмовыми листьями.], завернутые в тростниковый лист. Она помнила их запах. Но аромат был слабым и не мог сравниться с тем, что она чувствовала сейчас. Она глубоко вдыхала влажный ароматный воздух, который словно обнимал ее.

– Видишь горизонт?

Девочка отрицательно качала головой.

Подул ветер. Камышовое болото словно превратилось в поле боя. Казалось, что многочисленные воины, размахивая зелеными саблями, сражались друг с другом. Повсюду раздавался скрежет «железа».

Стая птиц резко взлетела в небо.

Куйхуа испугалась и обеими руками крепко обняла шею отца.

Огромное камышовое болото одновременно и притягивало Куйхуа, и заставляло испытывать неописуемый страх. Она всегда следовала за отцом – боялась, что тростник съест ее. Особенно это проявлялось в ветреные дни, когда камыши устремлялись к горизонту, а через некоторое время вновь возвращали свои головки к школе кадровых работников. Девочка в такие моменты крепко сжимала руку отца или его одежду. Черные глаза Куйхуа были исполнены волнения.

Отец не мог всегда быть рядом с ней. Он приехал сюда, чтобы работать, заниматься физическим трудом. Отец должен был косить тростник и вместе с другими людьми превращать земли в плодородные поля, места для создания прудов и разведения рыбы. На рассвете в районе камышового болота раздавался сигнал подъема. Куйхуа еще спала. Отец знал, что когда она проснется и не увидит рядом его, то непременно испугается и заплачет. Но он не хотел ее будить. Огрубевшей от тяжелого труда рукой он легко гладил ее мягкую и теплую щеку, а после, взяв инструменты и тяжело вздохнув, уходил, тихо закрывая за собою дверь. Он встречал туманный рассвет, думая о своей дочери, и вместе с другими работниками шел к площадке. Вечером, когда работа подходила к концу, солнце наполняло камышовое болото своим светом. Весь день Куйхуа гуляла одна. Она ходила к водоему смотреть на рыб, заглядывала в столовую понаблюдать за тем, как повар готовит еду, бродила от одного ряда домов к другому. Большинство дверей были заперты, но иногда она видела открытые. Это происходило по нескольким причинам. Во-первых, некоторые работники могли заболеть, а во-вторых, место работы некоторых людей находилось во дворе школы кадровых работников. Куйхуа иногда подходила к окнам и заглядывала внутрь. Из дома мог раздаться слабый, но знакомый голос: «Куйхуа, входи».

Куйхуа отрицательно качала головой. Постояв так немного, она уходила в другое место.

Некоторые люди видели, как Куйхуа часто разговаривала с золотистыми хризантемами, с воронами, сидящими на деревьях, с красивыми божьими коровками…

Вечером при тусклом свете лампы, когда отец наконец-то был рядом с дочерью, его сердце наполнялось ноющей болью. После ужина отец зачастую был вынужден оставлять дочь одну дома. Ему нужно было идти на собрание. Куйхуа не понимала, почему взрослые после сложного рабочего дня должны еще куда-то ходить. Если отец никуда не уходил, то он мог лечь спать вместе с дочерью, позволить ей уснуть на его руке, рассказать сказку на ночь. На улице либо царила безмолвная тишина, либо только ветер колыхал камыш, шурша его стеблями. Когда отец отсутствовал целый день, Куйхуа при встрече не сдерживала эмоций и прижималась к нему. Отец иногда крепко обнимал Куйхуа, что доставляло ей огромное удовольствие. Лампа гасла, а отец с дочерью разговаривали. Это было самым прекрасным временем для них после разлуки в течение целого дня.

Тем не менее через некоторое время усталость тяжелым камнем сваливалась на отца. Он невнятно произносил пару фраз и в конце концов начинал храпеть. Но Куйхуа еще ждала, чтобы отец продолжил рассказывать сказку. Она была понимающей девочкой, поэтому не злилась на него. Куйхуа, закрывая глаза, тихо ложилась на плечо отца, вдыхала его запах и ждала, пока сон настигнет ее. Ожидая прихода феи сна, она протягивала свою маленькую ручку к отцу и поглаживала его небритое лицо.