Оре

– Плохи дела наши. Всю долину разорят! Ни одной деревушки не оставят!

Тётушка говорит, Гиида готовит свою армию к войне. И нас как ближайших к Гроттоскаму разграбят первыми!

Говорит, талисман нужен! Он нас и защитит, если нападут. И скроет так, что не найдут. И хлебом обеспечит, если голодом заморят.

Но вот только его самого, этот талисман треклятый нужно будет отобрать! Если защищён – завоевать. Если спрятан – найти!

– А если голоден – накормить?

– Тебе видней!

– Эка сказочка! Я так всякому могу голову запудрить – и послать к пиратам за русалками!

– Тётушка также сказала, что мы с тобой можем его узнать!

– Вот уж почесала так почесала! Не смеши: ты да я? Ну ты ещё более-менее с приветом, а я-то даже из лука стрелять не умею!

– Ага! Значит, не стрелял ты в Ирэю!

– Нет! И ещё она спрашивала о тебе! Почему это ты не шатаешься вместе с нами по ночам! Один раз всего пришла, о тебе спросила и как испарилась с тех пор! И что это она в тебе разглядела, в чудаке-то!

– То же, что и Келла! В её глазах мы с тобой друг друга стоим. Думает, как пить дать – подерёмся, кубарем покатимся да и угодим мордами в несчастный талисман!

– А он тут как тут уже тёпленький – разгорячённый нашей битвой! Попался, дурачок! Ха-ха! Так всё и будет, Дюмито! Ура! Чего расселся – побежали! Трепещи, талисманишка!

Юм подпрыгнул, швырнул себе на спину рюкзак, руки в боки, огляделся, – туда! – и уверенно зашагал.

Дюм только было согрел камень под собой. Он обречённо подкинул свою сумку и двинулся за неугомонным братом. И ещё долго выслушивал его громкие угрозы талисману.

Ещё пару дней спустя

Как-то раз двое путников учудили привал в утыканной камнями чаще.

– Ну и что мы будем есть? – негодовал Юм, пнув пустой рюкзак.

– Сперва передохнём. После придумаем, где бы раздобыть еды.

– И как это думать – на голодный желудок! Он урчит уже громче меня!

– Так вот, может, тебе заткнуться да послушать свой живот?! Готов поспорить – он и то больше дела скажет, чем ты!

– Ты покойник, братец!

Юм подскочил, чтобы наброситься на Дюма, да угодил пяткой в обрыв и свалился вниз.

Дюм схватил сумки поспешил за братом. Холм был невысокий и оказался потолком входа в пещеру. К ней-то и приземлился Юм и здорово бы ушибся, да по пути шмякнулся на какой-то большой и тёплый камень. Которого теперь, когда Юм поднял голову, у входа в пещеру уже не было.

– Цел?

– Не дождёшься! Жить буду.

– Дай-ка погляжу.

– Ерунда! Царапина.

– А мог бы хребет поломать! Легко отделался, везунчик!

– Это всё камень…

– Какой ещё камень?

– Большой, тёплый и мягкий. Я на него упал!

– Кажись, поспешил я обрадоваться… Ты умом не ушибся?

– Да говорю тебе! Он стоял вон там, у входа!

Братья дружно посмотрели на пустое место.

– Юм, ты только не нервничай.

– Думаешь, я дурачок?

– Ты всегда им был, но вот отныне – только не нервничай.

– Да, кажется, я вспомнил – что там, наверху, мы не закончили! Ну всё, защищайся!

Юм, пошатываясь, вскочил. Дюм недоверчиво попятился.

– Так, по-твоему, я камешек?!

Двое братьев услышали рычащий голос у входа в пещеру и резко повернули головы.

– Это он! – с блаженной улыбкой произнёс Юм.

У входа и впрямь сидело здоровенное чёрное чудище, похожее на фигуру из каменных мускул. Чудище смотрело на них неподвижно и вдруг встало и выпрямилось.

Это была двухметровая каменная глыба. Точно чёрный, выжженный пожаром кусок земли. Только с руками и ногами. И сердитым, светящимся жёлтым взглядом. Очень сердитым.

– Стоило мне выйти поутру, чтоб полюбоваться на рассвет – как вместо рассвета мне с неба на голову валится какой-то болван! Ещё и камнем обзывает!

Братья застыли с раскрытыми ртами. Даже Юм не находил, что ответить. Он был по-глупому счастлив и обезоружен одновременно.

– Видать, прав твой дружок! Не просто так тебя с неба вытурили – умом ты и до удара о мою несчастную голову не выделялся!

Дюм разглядел в глубине угольного каменного лба два яростно горящих, янтарно-огненных глаза.

– Чего застыли? Да это вы окаменели! Ха! А ну проваливайте! А не то увидите, как быстро камни умеют бегать и лупить!