Оре

– Кто видел, как ты её душишь?

– Никто, моя госпожа. Девчонка могла проболтаться – и я спрятал её в чулане.

– Она всё ещё там?

– Нет, моя госпожа.

– Где же её поганый труп?

– Я скормил его волкам. Нам понадобятся соратники в войне – и я решил, что будет славно прикормить подоспевших на запах хищников.

– Ты решил?! Я не распоряжалась! – повысила грозный тон Гиида, игриво водя руками по прозрачной водяной глади.

– Простите, моя госпожа, – Тигот склонил голову так, чтобы по изменившемуся голосу это стало заметно, – я заслужил наказание.

– Наказание, – ухмыльнулась Гиида, вставая и выходя из бассейна. Кристальная вода стекала по её голубой коже при лунном свете, пробивающемся сквозь дыры откуда-то сверху. – Ты прекрасно знаешь, что наказанием за кормёжку волчат дёшево отделаешься!

Её обнажённое голубое тело походило на призрак.

– Как звали тех волков, что пришли за добычей?

– Не могу знать, моя госпожа. Я тайно оставил тело наверху, у входа в пещеру!

– Как же тогда, чёрт подери, они узнают – что это дар от царицы?! – вспылила Гиида, оскалив клыки. Её белые зубы оказались вовсе не гнилыми.

– Но я оставил им записку, где…

– Хватит! Твоя ложь теряет изящество!

Гиида обошла Тигота кругом:

– Я не вижу твоих глаз! Я не понимаю – лжёшь ты или говоришь правду! Ты весь испачкан сажей. Умойся! Умой лицо в моём бассейне!

Гиида улыбнулась и поманила Тигота пальцем к своей каменной ванне.

Тигот боялся подвоха. Он знал только, что стража была далеко – они с Гиидой были одни в этой секретной беседе. Но Тигот утешил себя тем, что подойдя ближк к бассейну, он хотя бы сумеет разглядеть, откуда пробивается свет и удастся ли ему бежать. Тигот послушно подошёл к бассейну, встал перед ним на колени, медленно нагибался и внимательно вглядывался в отражение потолка. Он не спеша опустил ладонь вниз, чтобы зачерпнуть воды.

В этот момент Гиида схватила Тигота за чёрные сальные патлы – и окунула в воду с головой. Тигот в ужасе решил, что та его потопит. Но, лишь чуть-чуть потрепав под водой, Гиида достала испуганную голову Тигота обратно на свет. С волос стекала чёрная сажа. А под ней проступила блестящая седина.

– Ты немного старше, чем хочешь казаться, – Гиида отошла в сторону от мокрого разоблачённого пса Тигота. – Чёрт меня дери! Да тебе столько лет, что ты мог позабыть всю свою жизнь! Позволь, добрая царица напомнит её тебе, покорный мой старичок!

Ты и правда смог убить ребёнка!

Много лет назад ты угробил своего сына, не отдав младенца королю – последнее, что с тебя можно было взять. Казнить тебя, а тем более содержать в тюрьме – было бы дороже, чем держать на воле, и даже опасно! Ведь ты мог о стольком дерьме проболтаться сокамерникам! Да и как казнить перед народом честного и нищего вдовца? Кто поверит, что он сам прибил своего сына – а не ворвавшаяся к нему разъярённая стража? В такое-то время – когда даже церкви осаждались недовольными? Нет! Исключено!

Да к тому же на тебе всё ещё можно было недурно нажиться! У тебя в рукаве водилось столько полезных трюков! Вот тебя и заперли в уютных подвалах королевского замка, под самое королевское крылышко – плодить своих знаменитых зелёных фей для короля и его гостей!

Благодаря твоему пойлу было одурачено и одурманено столько иностранных послов, заключено столько выгодных афер, отдано твоему королю столько чужих графств на съедение – что Нильбертилль расцвёл и раскинул свои жадные лапы над чужими землями! Бедные крестьяне вынуждены были бороться уже не с королём – а с нами, порабощёнными и жестокими чужеземцами. Браво! С нас – свежая дань, народу – занятая друг другом злость! Твоя заслуга? Конечно же, тебя щедро содержали и поселили в палаты для царской прислуги! Хорошо кормили и дорого платили. Ты тепло устроился – для убийцы собственного сына! И предателя собственного народа – некогда готового заступиться за твою жизнь перед королевской плахой! Это здорово грызло тебя все эти годы, разъедало внутренности – как черви хитирии наши земли. И ты не выдержал. Сорвался и бежал от хорошенькой жизни! К нам. В тюрьму и отшельничество. Отбывать свой заслуженный срок!