Ссудный день

Кожа у избранного аристократа будет бледная и сухая, как древняя папиросная бумага. Старец окинет Уолтера презрительным взглядом, а Уолтер продолжит светским тоном: «Вероятно, вам будет небезынтересен тот факт, что я располагаю пистолетом «глок-пятнадцать». И продемонстрирует выпуклость в кармане плаща.

Вот это уже захватит внимание старика, вот тут его можно будет брать тепленьким. Что Уолтер и сделал – велел ему поймать такси, и они вместе влезли в салон. Уолтер назвал таксисту адрес в Куинсе – в паре кварталов от этой точки у него была припаркована прокатная машина. В такси они ехали молча. Выпуклость в кармане плаща упиралась в почку человеку, который должен был стать для Уолтера билетом в другую жизнь. Такую, какой можно радоваться каждый день, а не запихивать всю доступную радость в субботний вечер. Для поддержания боевого духа Уолтер пролистнул порносайты. У него была пачка жевательной резинки с гашишем, ею он любезно угостил попутчиков. Таксист растерянно взял жвачку, не понимая, что это такое. А вот этот Бернард Арно отказался. Уолтер сунул жвачку себе в рот и заверил:

– Я не сделаю вам ничего плохого.

– И для того чтобы не сделать мне ничего плохого, тебе необходим пистолет? – поинтересовался этот Амансио Ортега.

– Просто хочу одолжить ваши мозги на пару дней, – объяснил ему Уолтер.

За окнами с обеих сторон проплывало архитектурное величие Нью-Йорка, а этот Карл Альбрехт спросил:

– Ты разве не чувствуешь ворс на жвачке?

– Чего? – не понял Уолтер.

– Я говорю, ворс. Пух. Нитки. На жвачке, которой ты меня угостил с таким великодушием. – Он развел руками, воздел глаза и взмолился, адресуясь к крыше машины: – В моем-то возрасте, на исходе жизни как я могу верить малолетнему бандиту, который сует мне свои грошовые сласти, собравшие на себя всю грязь с подкладки кармана?!

Уолтер тут же почувствовал, что меж зубов у него застрял какой-то пух. Щеки у него вспыхнули от стыда, но выплюнуть жвачку означало бы подтвердить правоту старика.

– Да что вы понимаете, отличная жвачка! – огрызнулся он.

Следовало вытащить телефон и догнаться порнухой, но Уолтер не хотел, чтобы старикан был этому свидетелем.

Водитель выплюнул жвачку в окошко.

– Да ладно вам, она вкусная! – заявил Уолтер им обоим.

Потом они вылезли и пошли пешком по Куинсу до прокатной машины. Открыв багажник, Уолтер велел своему пленному Карлосу Слиму влезать внутрь.

– Одна неделька, не больше, – пообещал он.

Потом с телефона продемонстрировал фотки Шасты. Вот Шаста улыбается, вот Шаста спит, вот на него дуется.

– Мой мотив, – пояснил Уолтер старику.

Он заметил, что старик глядит на ручку, открывающую багажник изнутри, и подумал – пускай. Пусть надеется выпрыгнуть на первом же светофоре, лишь бы внутрь залез.

Пленный Ингвар Кампрад тяжело вздохнул.

– Мистер Террорист обещает продержать меня всего недельку… – бурчал он, влезая в багажник.

Скорчившись там рядом с запасным колесом, он стал совать Уолтеру свои наручные часы, телефон и бумажник. Уолтер отказался. Потом передумал и телефон взял – все-таки GPS стоило отключить.

– Вы меня неправильно поняли, – сказал он. – Не нужны мне ваши деньги. И никакой я не террорист.

Он с размаху захлопнул крышку багажника, запер его и наконец-то выплюнул долбаную жвачку. Выудил из кармана плаща трубочку на один затяг, вдохнул полной грудью и задержал дым в легких, размышляя. Бедная Элизабет Тейлор. Ее внесли аж в два списка. И еще ведь был роман про покушение на нее. У Джеймса Балларда, «Автокатастрофа» называется. Там ее лимузин планировали проткнуть седаном, который должен был вылететь сверху с эстакады – получилось бы вроде как символическое изнасилование. Может, такая прорва желающих ее убить является высшей мерой звездной славы?

Через закрытую крышку багажника Уолтер выразил сожаление по поводу происходящего, по поводу Холокоста и всего такого. Заверил, что ничего подобного не будет. Он парень толерантный, свой урок в школе усвоил хорошо. Когда-то в средних классах он сделал диораму о геноциде евреев в качестве домашнего проекта. Это был его ответ придуркам в интернете, отрицающим Холокост. Он построил печи из конструктора «Лего», над их трубами курился зловещий дым, пахнущий сандаловым деревом – пришлось использовать ароматические палочки, больше ничего подходящего в «Уолмарте» не нашлось. Игрушечный бульдозер сгребал голых кукол Барби в братскую могилу, торопясь скрыть трупы от наступающих войск союзников. Уолтер приложил массу усилий, – а в награду был отправлен к школьному психологу смотреть кино про то, как плохо быть бестактным упоротым болваном.

С тех пор Уолтер культивировал в себе внимательное отношение к религиозным убеждениям окружающих, изо всех сил стараясь не оскорбить ничьих чувств.

Убирая в недра плаща трубочку, он нащупал свернутое проволочное кольцо. Удавку.

По правде, не было у него никакого пистолета. Выпуклость в кармане, которой он пугал старика, содержала в себе внушительный пакет сорта «калифорнийский ультрафиолет». И еще катушку скотча, которым Уолтер забыл воспользоваться. Наклонившись к багажнику, Уолтер шепотом заверил:

– Короче, травить вас газом никто не будет.

И только потом догнался порнухой. Он еще ничего не знал. Не видел всей картины.

Похищение прошло так легко, так тихо, так безболезненно… следовало бы сразу почуять подвох. Чудовищный подвох.

– Каким еще газом? – ответили из багажника. – Какого черта меня травить? Я лютеранин, мистер Террорист.

И раскаты злорадного смеха донеслись из-под крышки.

* * *

Шестьдесят дней спустя список был заморожен. Имена с недостаточным количеством голосов были исключены. Награды за оставшихся – зафиксированы. Приняли меры для того, чтобы игроки не могли вычислить и внести в список друг друга. Когда настанет Ссудный день, список будет уничтожен.

* * *

Это Пайпера заставили повторить много раз. Каждый раз с одной и той же интонацией, будто он робот.

– Ссудный день настал, – послушно декламировал он.

Ссудный день настал. Ссудный день настал. Ссудный день настал.

Повторенные часто, слова утратили всякий смысл. Превратились в мантру, в барабанную дробь. Требовалось прилагать усилия, чтобы не смазать коварную двойную «с» в начале. Пайпер знал, что каждый дубль идеален, однако оператор за камерой раз за разом давал ему сигнал повторить.

В какой-то момент ему пришлось попросить воды. Ассистент порылся в заполненном льдом контейнере и сообщил, что у них только пиво. Съемка возобновилась.

– Ссудный день настал.

И так много раз.

– Списка не существует.

И так много раз.

– Первой жертвой войны становится Бог.

И так много раз.

– Тот, кто в двадцать пять лет способен встать лицом к реальности, в шестьдесят способен ее диктовать.

Директор по кастингу – Клем, Руфус или Нэйлор – сверился со своими записями, кивнул и поднял глаза на Пайпера.

– Отлично. Теперь нам надо все то же самое на испанском.