Доктор Маршфилд подняла брови и наморщила лоб.
– Я думала, это временно.
Уолт улыбнулся.
– Я тоже. Но полагаю, в ФБР существует неписаное правило: после того как агент получает две пули в сердце, его услуги больше не требуются.
– В сердце попала только одна. Вторая прошла через шею. Я хороша, но не настолько.
– Спасибо за поправку.
– Чем ты занимаешься на пенсии?
«Ромом, серфингом, чувством вины и сожалениями».
– Я еще не разобрался во всей этой пенсионной фигне, – наконец сказал он. – Но я работаю над этим.
– Ты молод. У тебя вся жизнь впереди.
Уолт не стал заикаться, что именно это его и беспокоит.
У доктора Маршфилд зажужжал телефон, и она посмотрела на экран.
– Я надеялась побыть подольше. Я поговорила всего с несколькими своими бывшими пациентами, но надо бежать в больницу. Было здорово увидеться с тобой, Уолт. Я рада, что у тебя все хорошо.
– Спасибо, док. Я рад, что вы меня нашли.
Она улыбнулась:
– Увидимся в следующем году?
– Если доживу.
– Доживешь. Просто больше не нарывайся на пули. И, может, не налегай на алкоголь.
Он посмотрел ей вслед и, сделав глоток рома, вернулся к рассматриванию толпы. Он высматривал ее полчаса, много раз глаза обманывали его – он думал, что нашел ее, только чтобы разочароваться, когда женщина поворачивалась и Уолт видел незнакомое лицо. Он заказал еще рома.
– Уолт. Черт возьми. Дженкинс!
Уолт посмотрел налево. Материализовавшееся рядом лицо было из далекого прошлого. Скотт Шервуд был его начальником, когда он работал в Бюро уголовных расследований штата Нью-Йорк в далеких девяностых.
– Скотт? – Уолт покачал головой и улыбнулся. – Какого черта ты тут делаешь?
– Пришел с подругой. Она сказала, что ей нужна моральная поддержка, но с того момента, как мы вошли в дверь, она разговаривает с докторами и медсестрами, которые ей помогли. Я уже был готов уходить, когда мне показалось, что я узнал своего старого друга у бара. Проклятье! Сколько же времени прошло?
– Не знаю. Двадцать лет?
– Так много? – Скотт покачал головой. – Куда летит время?
– И не говори.
– Чем ты занимаешься в последние годы? Я спрашивал про тебя, но никто не в курсе.
– Да, я не при делах. Пришлось покинуть Нью-Йорк, чтобы разобраться в себе. Так и не нашел дорогу назад.
– Знаешь, я несколько раз пытался связаться после… ты знаешь. После того, как тебя подстрелили.
– Я знаю, Скотт, и спасибо тебе. Извини, что не отвечал. Это было странное время для меня. Черт, я так и не ответил многим людям. Но я знаю, что ты звонил. Это много значит для меня. Я засранец, что не сообщил тебе.
– Нет, – отмахнулся Скотт. – Могу только представить, через что ты проходил. Я просто хотел, чтобы ты знал, что я слышал о твоей ситуации и думал о тебе, вот и все. Все в Бюро думали о тебе.
Уолт показал на бар за спиной.
– Могу я тебя угостить?
Скотт кивнул:
– Конечно. «Бифитер» с тоником.
Уолт озвучил заказ бармену и передал Скотту его выпивку.
– За старых друзей, – сказал Скотт, подняв стакан.
Уолт улыбнулся:
– За старых друзей.
– Так чем ты занимаешься? Бог свидетель, я спрашивал многих людей. Никто не знает, что с тобой случилось.
Уолт улыбнулся:
– Ничего увлекательного. Мне надо было уехать из города на какое-то время, так что я уехал.
– Куда ты отправился?
Уолт ответил не сразу.
– На самом деле я отправился на Ямайку. Думал, на месяц или два. А оказалось, что так и не вернулся.
– Ямайка?
Уолт кивнул:
– Негрил, в Вест-Энде.
– Я не отличил бы Ямайку от Арубы. И что? Собираешься сидеть на пляже всю оставшуюся жизнь?
– Не уверен. Бюро назначило мне хорошую пенсию, и в настоящий момент у меня нет никаких определенных планов.