Калифорнийский квартет (сборник)

– Нужно было посидеть подольше, – сказала мать.

– Ты что, не знаешь, что туберкулез заразен? – спросил отец.

– Я думаю, дядя хороший, – сказал я.

– Это болезнь делает его похожим на хорошего человека, – сказал отец. – К тому же кроме туберкулеза он подхватил еще много всякой заразы.

– Какой заразы? – заинтересовался я.

– Тебе еще рано знать, – ответил отец.

Он лихо вел машину вниз по извилистой горной дороге, пока я думал над его словами.

4

И снова было воскресенье, и мы ехали в нашем «форде» в поисках дяди Джона.

– У него совсем нет честолюбия, – говорил отец. – Я никогда не видел, чтобы он поднял свою дурацкую голову и прямо посмотрел людям в глаза.

– Мне не нравится, что он жует табак, – отвечала мать. – Жует и сплевывает куда попало.

– Если бы таких, как он, было большинство, эту страну уже давно завоевали бы китаезы, а нас всех превратили бы в прачек…

– Просто Джон не имел шанса, – продолжала мать. – Он слишком рано ушел из дома. Ты-то, по крайней мере, закончил школу.

– Колледж, – поправил отец.

– Где? – удивилась мать.

– В Университете Индианы.

– Джон говорил, что ты закончил только школу.

– Это Джон закончил только школу. Поэтому он и подстригает траву.

– А дядю Джона я тоже увижу? – спросил я.

– Сначала посмотрим, удастся ли нам отыскать твоего дядю Джона, – ответил отец.

– А китаезы правда хотят завоевать нашу страну? – задал я второй вопрос.

– Эти желтые черти уже несколько веков ждут удобного момента. Единственное, что их удерживает, – это драка с япошками.

– А кто лучше дерется, китаезы или япошки?

– Япошки. Но китаезов больше, вот в чем проблема. Когда ты убиваешь одного, он раскалывается пополам и получается два живых китаезы.

– А почему у них желтая кожа?

– Потому что вместо воды они пьют свои ссаки.

– Папочка, не говори мальчику такие вещи!

– Тогда скажи ему, чтобы не задавал столько вопросов.

Мы ехали дальше сквозь теплый лос-анджелесский день.

На матери было одно из ее выходных платьев и фантастическая шляпка. Когда она надевала такой наряд, то всегда старалась сидеть очень прямо и сильно вытягивала шею.

– Хорошо бы у нас было чуть больше денег, тогда мы бы могли помочь Джону и его семье, – сказала мать.

– Я не виноват, что у них даже ночного горшка нет, – отозвался отец.

– Папочка, Джон, как и ты, был на войне. Неужели он ничего не заслужил?

– Он даже звания не заслужил. А я вернулся старшим сержантом.

– Генри, но не могут же все твои братья быть такими, как ты.

– Они вообще никем не могут быть, черт бы их побрал! Все, что они могут, – это разбазаривать свою жизнь!

Мы проехали еще немного и остановились. Семья дяди Джона обитала в доме с маленьким двориком. По разбитому тротуару мы прошли к веранде, изрядно заросшей полынью, и отец вдавил кнопку звонка. Звонок не работал. Отец забарабанил в дверь.

– Открывайте! Полиция! – заорал он.

– Папочка, прекрати! – одернула его мать.

Спустя довольно продолжительное время послышались шаги, дверь сначала чуть приоткрылась и только потом распахнулась полностью. Мы увидели тетю Анну. Она была очень худая, щеки ввалились, под глазами мешки, темные и морщинистые.

– О, Генри… Катарина… входите, пожалуйста…

Голос ее был тоже слабый и тонкий.

Мы прошли за ней в дом. Скудная обстановка: кухонный уголок – стол и четыре стула; и две кровати. Мои родители расположились на стульях. Возле раковины копошились две девочки – Бетси и Катерина (имена их я узнал позже), по очереди они соскребали арахисовое масло со стенок пустой банки.

– Мы только что отобедали, – сказала тетя Анна.

Девочки держали по кусочку сухого хлеба с редкими пятнами арахисового масла и продолжали заглядывать в банку в надежде выудить еще маслица большим кухонным ножом.

– Где Джон? – спросил отец.

Тетя Анна устало опустилась на стул. Она выглядела немощной. Платье на ней было грязное, волосы не прибраны. От нее веяло крайней изможденностью и глубокой печалью.

– Мы ждем его. Давно не видели.

– Куда он пропал?

– Не знаю. Просто сел на мотоцикл и уехал.