Утка Пвон Пина

– Однажды мой юный друг – поспешил утешить его немецкий еврей – Мы с мамой, еще давно, пили чай на нашей чистенькой кухне, и вот она говорит: «Дитрих ты слишком много кушать. Скоро прийти неказистый мужчина с усиками и отправить тебя в ссылка, чтобы ты немного похудеть, мой малыш».

Кнайт тут же представил себе маму еврея в длинной замшевой юбке и с витками бигудей на рыжей голове, которая очень серьезно и строго воспитывает своего сына. И как входит низенький человечек в военной форме, подозрительно похожий на одного известного тирана и аккуратно уводит под руку печального молодого человека. Старик же тем временем продолжал свой рассказ, обстоятельно, почти по слогам:

– Послушайте мама, вежливо отвечаю ей я. Эта страна называется Ф-Р-Г и поэтому пирожное, которое я сейчас с таким удовольствием жру, носит название бисквит с долбанным кремом, а напиток, который я с огромным наслаждением употребляю имеет на упаковке надпись: «цейлонский чай высшего сорта». Но если бы эта страна называлась Г-Д-Р, мама, то я грыз бы сейчас подмоченный кубик сахара и хлебал бы помои, но эта страна, мама, называется Ф-Р-Г, здесь соблюдаются права человека, и поэтому никто, никто слышите, не смеет вырвать это пирожное у меня из рук, как в паршивом Ге-ДээР, потому что я нахожусь под защитой долбанного государства!

Кнайт практически видел как молодой прилизанный Дитрих, немецкий еврей, сначала медленно и спокойно, с расстановкой, а потом все быстрее, все напористее говорит, и в конце монолога припечатывает фразу накрепко, откусив большущий кусок от своего любимого бисквита. Но старик еще не закончил:

– Все верно Диттэ – сказала мама. – Но даже здесь в этой распрекрасной стране, может случиться переворот, и тогда, если ты вдруг заметишь у себя руке, вместо пирожного, маленький кусочек сахара, тогда беги, беги Диттэ, беги со всех ног, как можно дальше отсюда. И знаете что? Мама как всегда оказалась права. Эти ублюдки сломали стену! Но я не стал дожидаться конца истории, сахар у меня будет или булка с маслом и рванул прочь, что твой заяц.

– Подожди ты мне че тоже предлагаешь слинять!? – вскинулся Рэкрок и сжал кулаки покрепче.

– Только, как вариант, только как вариант, мой мальчик – поспешил успокоить его Горлукович – Просто пойми, эта утка может оказаться слишком жирной. Для тебя, для них, для всех вас. А когда кусок слишком здоровый, то он не лезет вообще ни в чей рот, понимаешь намек, братан!? – и еврей застыл, глядя на босса в упор, а губами касаясь края расчудесной чашки.

– Точно! Блин, я въехал! – почти подпрыгнул от радости Донни – Это ж блин, я догоняю такие намеки, мистер Горлукович! Вы меня просветили! Эта утка она «жирная» Смити, ну в смысле как «бабки», сечешь!? Она чего – то стоит, вот китаезы и лезут на нее, как осы на долбанное варенье!

Рэкрок долго еще сидел и угрюмо молчал, еврей хлебал свой чай, а Донни места себе не находил от восхищения прозорливостью и мудростью старика.

Несколько парней в «бомберах» и спортивных шапочках, по виду бывшие боксеры или жестянщики с завода или то и другое одновременно, терлись в парке возле лавочки и обсуждали последние новости. Пасмурное небо над головой нагоняло беспросветную тоску, и давило словно бетонная плита, не давая мыслям широко развернуться. Дакота МакГратт пинал урну носком ботинка и та крутилась каруселью. Мимо проползали грустные мамаши с колясками или проносились бледные бегуны, подорвавшие здоровье за компьютерами в офисах и теперь решившие его наконец поправить. Они либо слишком резво бежали и быстро выдыхались, либо наоборот, плелись словно улитки, из боязни потратить лишнее усилие.

Рэкрок требовал чтобы команда пробила слухи про «долбанную жабу», потому что это как – то «неизвестно каким китайским боком» связанно с «дибильной» уткой, но как ее пробьешь, если «желтопузые» в этом своем зале держаться обособленно и никого к себе и на милю не подпускают. К тому же они исправно отплачивают «страшилам» и если начнется разборка, то очевидно на чью сторону станут эти подлые вьетконговцы. Что – то много развелось в городе в последнее время разных узкоглазых, да еще к тому же настроенных весьма враждебно и кровожадно. Но бежать некуда и стоять надо насмерть. Итак, какие есть варианты?

– Я вот в толк не возьму – говорил тем временем парням Грэм «Пузач» Ривенсворт – Эта утка она че золотая?

– Ну как медаль блин олимпийская, точно. Вот они и бегают кто быстрей! – усмехнулся в ответ Джимми «Джабо» Норвуд.

Мимо тем временем шел, засунув руки в карманы, понурый молодчик в дешевом пиджаке и с растрепанными длинными волосами. Дакота узнал его и повинуясь некоему необъяснимому внутреннему инстинкту подозвал. Тот вздрогнул, поднимая вверх голову и с напускной бодростью приблизился к компании, встав тем не менее слегка в отдалении, будто готовился бежать.

– Эй Трент ты ли это!? – бросил парню небрежно Джабо.

– Здорово парни, здорово – заболаболил тот, держа руки в карманах брюк – А блин вы слышали такую тему, что есть новая банда в городе, прикиньте!? Их называют, угадайте как!? «Дибилы Квикли»!

Никто из суровых парней и бровью не повел, не то чтобы там засмеяться во всю глотку или хотя бы одобрительно гоготнуть, один только Трент скалился нездоровой улыбкой, широкой с правой стороны рта и узкой с левой.

– Не ну это прикол парни – продолжил дергано тот – Прикол, поняли, нет?

– Слушай Трент – вразвалочку приблизился к нему широкоплечий Дакота в своем модном «бомбере» – Я помню у тебя был друг, такой шустрый придурок в плаще, как его…

– Это ты про журналиста, Дак, про него? – забеспокоился Трент, оглядываясь по сторонам.

– Да про этого долбанного… Вилли, точно, его звали журналист Вилли. И он мне должен.

– Ну я не знаю… – стал слегка пятиться Трент – А что?

– Найди его! Квикли, быстро, бегом! Пусть разузнает все про зал на Тайгерт – стрит, где китаезы и жаба. Иначе… – И Дакота подал парням знак движением пальцев рук. Те обступили волосатого молодчика, не давая никакой возможности внезапно скрыться. – С ним будет тоже что и с тобой.

МакГратт шел по аллее сунув руки в карманы, а за его спиной команда мутузила Трента. Не слишком сильно, просто чтобы понял что к чему.

Журналист Вилли валялся дома в кровати и вставать ни за что не собирался. Голова гудела после вчерашнего футбольного матча и долгих ночных посиделок, но панический звонок Трента заставил преодолевать ломоту в костях и шевелить ватными ногами. Вилли добрался до кухни, попытался соорудить чай, но слишком поздно понял что это не черный, а зеленый. Всюду проникает восточная экзотика, а хотелось лишь дерябнуть нормально для бодрости. Вместо этого во рту теперь трава и кислый привкус. Надо одеваться и искать блокнот. Один ботинок почему – то стоял на тумбе рядом с ненужным старым телефоном, другой валялся на коврике, перевернутый. Вот ведь обрушилась нежданная проблема! Можно было б забить на все, если б не Дакота и дурацкий долг. Возвращать то нечем, поэтому приходится бегать и надеяться что не окажешься в подворотне со сломанными битой ребрами и без передних зубов. МакГратт два раза не просит.

В зале значит китаезы и жаба. Он что – то слышал про это земноводное, но из – за тумана в голове, никак не мог вспомнить где и когда. Автобус долго и медленно полз на Тайгерт – стрит и Вилли потихоньку приходил в себя. Ничего, он знает как действовать в таких ситуациях, какую чушь нести и чем покупать разных тщеславных умников.

Внутри обстановка была совершенно иной, чем в тех залах, где Вилли обыкновенно приходилось бывать. Никакого ринга и груш, только пол с мягким покрытием, а на стенах полотна с иероглифами. Чисто все и аккуратно, без застарелой грязи и вытертостей. Друг друга бросают обыкновенные «желтопузые» в белых кимоно, а меж ними гордо вышагивает пожилой мастер в черном с красными рисунками на рукавах одеянии. Лицо его сосредоточенно и угрюмо, а взгляд почти прожигает каждого кого он собирается поправить. Вилли слегка поежился, но деваться было некуда и он вышел вперед. Наставник заметил его, приказал остальным работать, а сам сошел с покрытия на доски и так вот босиком и зашагал к журналисту. Протянул руку для пожатия, поклонился и предложил сесть на лавку. Вилли долго и путанно представлялся рассказывая из какой он газеты и чем занимается, а сам по ходу дела озирался и прикидывал, что здесь на самом деле происходит. Вряд ли они торгуют наркотиками или оружием, но что – то слишком уж чисто все и ни одного белого нет, а это подозрительно, потому что все эти мастера из разных там стран восходящего и нисходящего солнца всегда стремятся заработать сперва побольше и набирают всех подряд. А тут выходит секта у них что ли? Ни одного небритого рыла нет, это Вилли мгновенно заприметил. Китаез обстоятельно отвечал на вопросы, а журналист плел про то, как он интересуется смешением стилей в боевых искусствах, новыми тенденциями и так далее. Бойцы меж тем неутомимо швыряли друг друга, словно их подгоняли электротоком. Вилли хотел еще спросить про то как мастер относится к профессиональному боксу, но тут свет внезапно стал гаснуть превращая уютное помещение в декорацию к фильму ужасов, по стенам побежали тревожные тени, напоминающие когтистых драконов и все китаезы разом пали ниц, кто как был и в какой бы позе не стоял. Только мастер продолжал невозмутимо сидеть, а Вилли ничего не оставалось как следовать его примеру. Рядом с ними доски поехали в стороны и на поверхности из под пола показалась довольно огромная, раза в два больше человеческой, перепончатая лапа. Наружу стало выбираться пятнистое с буграми существо, кожистое, коричневато – зеленое. Оно встало как человек на две ноги и бултыхая огромным брюхом приблизилось к Вилли.

– Поклонись, Квуан Кванчи, великой жабе! – шепнул ему на ухо мастер.

– Ни за что! – вскрикнул в панике журналист и выронил ручку от страха. Создание стояло напротив уперев лапы в бока и поглядывая выпученными страшными глазами.

– Или будешь убит. – спокойно заключил наставник.

Вилли неуклюже бухнулся жабе в ноги и та довольно заклокотала, постукивая себя трехпалой конечностью по брюху. Затем журналист вскочил, озираясь, и спросил испуганно:

– Отлично, прекрасно, теперь можно идти!?

– Ты принесешь мне утку. – вдруг приговорила жаба и указала на Вилли пупырчатым пальцем.

– Он принесет тебе утку, о величайшая из великих! – вскочили разом все бойцы, воздевая вверх руки и снова повалились мордами вниз.

– Теперь иди – подтолкнул журналиста мастер и Вилли со всех ног побежал.

В пабе за столиком напротив Вилли сидел Дакота МакГратт, бывший спецназовец, со свирепой миной, «Джабо» Норвуд, громила с ироничным взглядом и Рик «Трубочист» в красно – белой футболке «стрелков». Их небритые смурные рожи казались теперь достаточно милыми и уютными по сравнению с уродливой живностью в вычищенном до блеска зале. Журналист хорохорился и разглагольствовал во всю:

– Нет ну вы поняли!? Долбанное земноводное, а кланяются ему как блин королю или там, я не знаю, как гребанному падишаху!

– Мы поняли Вилли. – спокойно произнес Джабо и хлебнул пива из огромной пузатой кружки.

– Короче мы с вами в таком замесе, в крутом замесе, я блин парни не знаю, но мы же команда, команда да!? – гундел Вилли – Кстати слышали тут еще… новая банда объявилась «дибилы Квикли» называется, во прикол то!?

Журналист хотел разрядить обстановку, но никто из суровых парней не улыбался и не поддерживал его.

– Эта шутка тупая и не смешная, друг мой – медленно проговорил Дакота и похлопал Вилли по плечу – Ты пытаешься вести себя раскрепощенно и уверенно, но у тебя не получается приятель. – Джабо и Рик, в знак солидарности, криво ухмыльнулись пристально глядя на журналиста – На самом деле ты до чертиков напуган и охвачен паническим страхом. И да действительно, ты теперь в крутом замесе Вилли. Тебе надо принести тупорылую утку отвратительной жабе. Впрочем спасибо за информацию. А теперь – Дакота сделал театральную паузу, подмигнув парням – Проваливай отсюда. Мы не желаем больше пребывать в твоем обществе.

Вилли на шатающихся ногах вывалился под дождь, подтянул воротник и ничего не соображая побрел куда глаза глядят. Капли проникали под плащ, стекали по шее, но он этого не замечал.

Над замком Могори – Черного Аиста, проплывали темные, глубокой синевы облака, подгоняемые холодным северным ветром, и крупные капли дождя тяжело колотили по изогнутым, разукрашенным резьбой крышам. Внутри сумрачные стражники, облаченные в тяжелые доспехи, бродили по коридорам и бросали угрюмые взгляды на торопливо семенящих мимо скромных служанок. В зале для тренировок шел бой на искусственных деревянных мечах. Рен Го, юный воин, потирал синяк на ушибленной щеке и бросался на мощного как скала, рассекающего его атаки словно волны, опытного бойца Тагори Рэку. Тот не давал ни единого шанса и все время переводил оружие Рен Го вниз, не позволяя провести контр – наступление.

– Так, хватит – хлопнул в ладоши дайме провинции Хиромаки, Дзаматуро Тцзу Кван, восседавший все это время на жестких досках пола и внимательно наблюдавший за схваткой. Тагори отступил на шаг назад и сняв защитную маску слегка дернул головой в сторону своего противника, мрачно сжимая губы и тем самым демонстрируя ненависть и угрозу. Рен Го в отчаянии сорвал защиту с головы и швырнул в бессилии на пол. К правителю приблизился советник в легком лазурном кимоно и что – то шепнул на ухо. Дайме утвердительным кивком показал согласие с его словами и произнес:

– Возьмите настоящее оружие. Мне надоело смотреть на бабьи танцы.

Рен Го нервно сглотнул, стараясь скрыть страх, а его соперник даже и не дернулся и без всякой суеты принял меч от слуги – воина. Затем вышел вперед и поклонился. Рен Го сделал тоже самое. Дайме подал сигнал жестом руки и бой начался. Тагори ринулся в атаку, но не слишком поспешно, с умом и вниманием, рассчитывая удар совершил верхний замах, клинки сцепились, лезвие юного воина скользнуло вниз, а затем после хитрого движения, отсекло противнику запястье. Ошеломленный Рэку глядел на окровавленную культю не в силах понять как такое могло произойти с ним, попытался защититься удерживая меч в левой руке, но Рен Го, совершив ловкий переход, отсек и ее, вместе с плечом. Со звоном упал на доски меч, зажатый в отрубленной конечности, а следом за ним и мощное тело Тагори, пронзенное в сердце. Рен Го выдохнул и шагнул назад, опуская окровавленный клинок вниз.

– Отлично – похлопал в ладоши Дзаматуро – Когда все по настоящему нет времени думать.

Молодой воин поклонился и отдал оружие слуге. Дайме слегка приподнял корпус, толкнувшись ладонями от колен и скомандовал:

– Все вон. А ты Тцзе Гири останься. – советник послушно замер подле повелителя. Когда тело вынесли он подал хозяину руку, помогая подняться и осторожно произнес:

– Времени мало ваше высочество, что мы намерены предпринять?