Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Город заблудших душ

Жанр
Год написания книги
2010
1 2 3 4 5 ... 8 >>
На страницу:
1 из 8
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Город заблудших душ
Чингиз Акифович Абдуллаев

Мирная жизнь маленького кавказского городка оборвалась внезапно: с гор спустилась банда головорезов. Жители оказались беззащитны перед жесточайшим беспределом: убийства, грабежи, насилие. Кто остановит боевиков? В городе всего три милиционера, но и те погрязли во взятках, воровстве и рэкете. Вызвать помощь невозможно – телефонная связь «обрублена»… И все же нашелся человек, который преградил путь головорезам и принялся планомерно истреблять банду. Единственный, кто остался человеком в этом городе заблудших душ…

Чингиз Акифович Абдуллаев

Город заблудших душ

Честь – это мужская стыдливость.

    Али Эфенди

Не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель или порочность человека, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, даже слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем даже битвы, в которых гибнут десятки тысяч людей.

    Плутарх

О, плакать, плакать, плакать!
Пьяна рыданий грудь.
Загубленное счастье
Слезами не вернуть…
Такое море боли
Чья выдержит душа?
Ах, боли столь глубокой
И жгучей, и жестокой
Не видел белый свет!
Но почему же слезы из глаз сухих не льются?
Но почему же сердце в груди не разорвется?
И облегченья нет…

    Ференц Кёльчеи

Пролог

Этот город построили в большом ущелье, между высокими скалами, на окраине области. В течение многих лет он был довольно крупным поселком городского типа. В конце шестидесятых сюда даже провели газ. В семидесятые поселок разросся до размеров небольшого города и получил городской статус уже в семьдесят четвертом году. Тогда это было оживленное место – здесь проходила шоссейная дорога, ведущая в южные кавказские республики. Именно тогда сюда впервые приехала болгарская делегация, чтобы запустить сразу две линии на строящемся консервном заводе. Местная электростанция, расположенная в восьми километрах отсюда, давала достаточно энергии, чтобы спроектировать и построить здесь такое большое производство. Городской отдел милиции насчитывал двадцать два сотрудника. Город постоянно рос за счет прибывающих сюда молодых специалистов и просто людей, переезжавших в эти горные места из-за прекрасного чистого воздуха, который был так полезен астматикам и людям с заболеваниями дыхательных органов.

Все начало меняться с конца восьмидесятых. В ноябре восемьдесят девятого года начались перебои с поставками сырья на консервный завод. Сюда с юга завозили помидоры и огурцы, которые потом мариновались по болгарским рецептам. В девяностом поставки почти прекратились. На консервном заводе начали сокращать работников. В городе был не только большой завод, работающий на поставках южной продукции, но и обувной комбинат, а также небольшая фабрика по переработке шерсти. Тогда город находился далеко от границы, и никто не мог подумать, что вскоре граница окажется совсем недалеко от этого места.

Консервный завод закрылся в девяносто первом, как только полностью прекратилась поставка помидоров и огурцов из южных республик. Затем закрылась фабрика, куда перестала поступать шерсть. Дольше всех продержался обувной комбинат, примерно до середины девяносто третьего года. Но в марте этого года на окраине города произошла вооруженная стычка между местными жителями и приезжими из западных областей. Погибших было человек сорок с обеих сторон, но незваные гости отступили и, уходя, подожгли комбинат. Было непонятно, зачем они это сделали, ведь там производили легкую пляжную обувь, которая никому не мешала. Комбинат горел два дня, распространяя вокруг удушливое зловоние.

А затем в городе стало очень тихо. Как будто люди, прятавшиеся по своим домам, решили взять паузу и обдумать свое положение, пытаясь понять, как они будут жить дальше. И на следующий день из города начали выезжать машины. Сначала грузовые, которые вывозили имущество местных жителей, а затем и легковые, которые везли самих жителей.

Все понимали, что «гости» с запада могут нагрянуть еще раз, а город, вдруг ставший прифронтовым, не смог бы защитить своих жителей. На восемь оставшихся милиционеров приходилось больше тридцати тысяч человек. Через несколько лет здесь осталось четверо милиционеров и только шесть тысяч человек. Все три работающих предприятия были закрыты, и город стремительно пустел.

Еще через несколько лет в полупустом городке, уже снова превратившемся в прежний поселок городского типа, оставалось не больше четырех тысяч жителей, в основном стариков и женщин с детьми. Некоторые уехали в соседний город на химический комбинат, в ста двадцати километрах отсюда. Уезжавшие туда немногочисленные мужчины, из тех, кому некуда было больше податься, обычно оставались там на пять дней и возвращались только в выходные, чтобы в понедельник в шесть часов утра отправиться обратно на двух битых, старых автобусах, которые зимой обычно ломались в пути, и тогда до комбината приходилось добираться на попутных машинах, не так часто появлявшихся в этих местах. Выручали военные, чьи машины иногда проходили по этой дороге.

В этом городе никогда не работали мобильные телефоны. Зажатый между двумя высокими горными склонами, он не мог завести собственную ретрансляционную станцию, и даже общедоступные телевизионные каналы часто демонстрировались здесь с некоторыми искажениями. Городские телефонные линии работали благодаря единственному кабелю, протянутому еще в шестидесятые годы. К началу XXI века в городе оставалось только три милиционера. Четвертый вышел на пенсию и уехал в Астрахань к своим детям. Вот так все и жили, пока не пришла большая беда.

Глава 1

Начальник городской милиции сидел в своем небольшом кабинете, глядя в окно. Это был грузный, широкоплечий мужчина с крупными чертами лица: немного выпученные глаза, большой нос, пухлые губы и прижатые к голове большие, словно расплющенные, уши. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, ослабил узел галстука.

Двухэтажное здание милиции когда-то было гордостью местных блюстителей порядка. Его специально построили к приезду болгарских друзей, еще в семьдесят четвертом, чтобы не показывать иностранцам бывшее здание городской милиции, находившееся в обычном бараке. Здание было построено с учетом того, что город будет расти и, по прогнозам, через двадцать пять лет его население должно было превысить пятьдесят тысяч человек. Но все получилось иначе. Через двадцать пять лет население города составляло чуть больше четырех тысяч человек. Здесь не было даже своего суда и прокуратуры, а городской отдел милиции давно превратился в обычное провинциальное отделение, в котором работали только три сотрудника.

Левую часть здания переоборудовали под почту, а второй этаж отдали под отдел социального обеспечения, оставив милиционерам только два небольших кабинета, коридор и большой изолятор временного содержания, находившийся в подвале; в нем могли разместиться сразу сорок человек. Разумеется, изолятор городского отдела милиции строился в расчете на перспективу. Но такого количества преступников здесь просто никогда не было, и камеры почти всегда пустовали.

Начальником городской милиции, как он обычно любил себя называть, был майор Ильдус Сангеев, который работал здесь всю свою жизнь. Ему было уже под пятьдесят, и он понимал, что его карьера закончится именно в этом кабинете. За четверть века он получил три звания, каждое из которых ему давали с опозданием на несколько лет. Может, поэтому он стал майором только в сорок лет и с тех пор уже не получал никаких званий, так как это было высшее звание, на которое мог рассчитывать начальник городской милиции в таком забытом месте.

У Сангеева было две дочери, каждая из которых уже успела выйти замуж, родить детей и уехать в другой город. Старшая дочь переехала в Махачкалу, где ее супруг работал в городском суде, а младшая уехала в Литву, куда перебрался ее муж, сумевший получить даже литовское гражданство и устроиться на работу в таможню. Сангеевы остались втроем в большом отцовском доме, в котором раньше жило не меньше десяти человек, – майор, его супруга и теща, которой было уже под восемьдесят. Как невесело шутил сам Ильдус Сангеев, он все время ждал, когда половину его большого дома отдадут под какие-нибудь административные нужды, разместив там поликлинику, или переведут туда его отделение. В его доме было гораздо больше свободного места и целых шесть комнат. Правда, там не было тюрьмы, но изолятор и так пустовал почти все время. Зато был погреб, в котором хранились соленья и вино.

Кроме самого майора, в отделении служили еще два сотрудника: сержант Ризван Максудов и лейтенант Альберт Орилин. Сержанту было сорок пять лет, он прослужил в милиции всю свою жизнь и собирался скоро выходить на пенсию. У него было четверо детей, старшему из которых было семнадцать, а младшему – восемь. Его супруга работала главным акушером в местной больнице и пользовалась особым уважением местного населения. Может, поэтому сержант обладал покладистым характером: он привык, что все важные вопросы решает его супруга Хатира.

Лейтенант Альберт Орилин приехал сюда только два года назад. В первые четыре месяца он честно ходил на службу, тщательно брился, патрулировал улицы, делал замечания громко кричавшим женщинам и разнимал задиристых молодых людей. А потом у него началась обычная депрессия, которая случается в подобных местах. Он начал пить, перестал бриться, стал опаздывать на работу, а однажды даже два дня не выходил на службу. Майор Сангеев приехал к дому, в котором снял себе комнату молодой сотрудник, в полдень и попросил старую хозяйку пойти на базар и не появляться в доме в течение ближайших двух часов. Что произошло между майором и лейтенантом, никто так и не узнал. Но на следующий день майор появился на службе, чуть прихрамывая, а Орилин вышел на работу с синяком, расплывшимся вокруг левого глаза. С тех пор он исправно выходил на работу; правда, брился через день или через два.

Примерно три месяца назад он сошелся с Алиной, местной женщиной, которая в одиночку воспитывала дочь. Ее муж уехал куда-то на Урал еще четыре года назад и с тех пор не писал и не появлялся в этих местах. Алина работала в небольшом магазине, кормила себя и свою дочь. Ей было далеко за тридцать, Орилину – только двадцать пять. Но они сошлись, и вскоре он переехал к ней. С тех пор лейтенант брился почти ежедневно и настроение у него значительно улучшилось.

Так они и существовали – трое сотрудников милиции на небольшой городок или поселок городского типа. Хотя официально считалось, что городской статус еще никто не отменял.

Ильдус Сангеев еще раз посмотрел на пустую улицу и вздохнул. В феврале на улицах почти не бывает людей. Здесь редко выпадает сильный снег, но пронизывающие холодные ветра буквально простреливают любого, кто осмеливается долго находиться на продуваемых улицах. Поэтому все сидят по домам или на своих рабочих местах. В городе уже давно нет ни консервного завода, ни обувного комбината, ни фабрики по переработке шерсти. Но зато есть небольшое предприятие по выделке кожи; работают две школы, поликлиника, библиотека, книжный магазин, в котором давно уже не было никаких новых поступлений, местная больница, почта, различные коммунальные службы, хлебокомбинат, сразу четыре бара, два ресторана, небольшой отель «Мечта», в котором почти никто и никогда не останавливался, но который исправно работал все эти годы, а также два кооператива, один из которых делал кожаные ремешки для часов, поставляемые куда-то в российские области, а второй, более крупный, занимался производством сметаны, местного кефира, называемого гатыком, творога и других молочных продуктов, благо у многих жителей еще были свои коровы, которые помогали им выживать.

Ближе к двум часам на улицах появятся десятки детей, идущих по домам. В этом городе не было принято провожать детей в школу или встречать их после занятий. Все друг друга знали, редкие машины почти никогда не нарушали Правил дорожного движения, и дети, предоставленные самим себе, спокойно ходили в школу и обратно, ничего не опасаясь. Единственным происшествием, которое произошло за последние десять лет, был случай, когда бегающий без присмотра козел легко поранил одного из мальчишек. Козла сразу приговорили к смертной казни, а мальчика отправили в больницу, откуда он вышел через три дня.

В другом конце улицы находилось здание горисполкома, как его называли в конце семидесятых. Тогда там был горком партии и горисполком, в котором работали больше ста человек. Но парткомитет закрылся в девяносто первом, а горисполком отменили уже в девяносто третьем. Мэром города выбрали уважаемого человека, бывшего первого секретаря горкома партии Магомеда Салиева, который проработал на своей должности больше десяти лет и упрямо называл себя не мэром, а председателем горисполкома. Он и умер на своем посту, в кабинете, сидя за бумагами. Ему было только шестьдесят шесть лет, и, по местным меркам, он был еще совсем не старым человеком. Его заменил Эльбрус Казиев, энергичный и инициативный заместитель Салиева, который принял руководство городом еще в позапрошлом году. Говорят, что у него были большие планы по развитию города. Но их не утвердили в области, не выделив никаких средств на развитие. Город считался депрессивным и вымирающим, поэтому руководство области не видело смысла в его развитии. К тому же он находился в очень неудобном месте. На юге шоссейная дорога через семьдесят километров обрывалась государственной границей, которая возникла здесь еще в девяносто первом, но только в девяносто девятом была значительно укреплена и четко обозначена. А на север дорога шла лишь до соседнего города. Дальше дороги просто не было, она была перекрыта гигантским оползнем, обрушившимся еще в девяносто восьмом. Из соседнего города уходила другая дорога в центр области, и поэтому он вместе со своим химическим комбинатом считался куда более перспективным, чем город майора Ильдуса Сангеева. Ведь население «соседа» насчитывало около четырнадцати тысяч человек. И это при том, что он считался небольшим и в прежние времена насчитывал только двадцать тысяч жителей. Но работа на химическом комбинате и вокруг него кормила многих.

Рассказывали, что в поисках денег для вымирающего города мэр сумел добраться даже до столицы. Но никто не понимал его тревог и опасений. Город был обречен на медленную смерть. Для пограничников это была территория в глубине страны, для соседнего города – конкурент, откуда приезжали на работу люди, для области – депрессивный городок, который почему-то не хотел умирать, а для столицы – далекая провинциальная точка, о которой никто и никогда не слышал, да и не хотел слышать.

Эльбрус Казиев вернулся в город, понимая, что никто и никогда им не поможет. Соответственно, он так и стал относиться к своим обязанностям, понимая, что всего лишь помогает его жителям продлевать время своего пребывания в этом городе. Нет, он по-своему был инициативным руководителем, хорошим организатором. Но только для того, чтобы «больной окончательно не умер». На реанимацию и выздоровление больного города не было ни средств, ни сил. И самое страшное, что для этого не было никакого желания – ни у руководства области, ни у руководства страны, ни у Эльбруса Казиева, который понимал обреченность всех попыток возродить город.

Может, поэтому в бывшем здании горкома и горисполкома, теперь называемом мэрией, и стояла непривычная тишина, изредка нарушаемая кем-нибудь из посетителей, пришедших сюда за справкой? В большом здании теперь работали только тридцать восемь человек, включая водителей и уборщиц. Казиев назначил своим заместителем Лану Краковскую, которая раньше работала директором местной библиотеки. Библиотека давно не функционировала, в ее читальных залах теперь стояли бильярдные столы, и злые языки утверждали, что весь доход с этих столов шел в карман бывшего директора библиотеки.

Лана оказалась очень энергичным человеком. Она выбила из области один джип для разъездов по бездорожью, сумела получить довольно крупную сумму на ремонт электростанции. Правда, злые языки снова утверждали, что она действовала не совсем честно, заплатив «откат» нужным чиновникам; но самое главное было в том, что электростанцию все-таки отремонтировали и теперь электричество бесперебойно поступало в дома горожан.

Ильдус посмотрел на стоявшие перед ним телефоны. Три аппарата, что слишком много для такого городка, как их. Но эти аппараты остались еще со старых времен. Красный телефонный аппарат был связан с кабинетом мэра. На нем не было даже привычного набора цифр. Можно было просто поднять трубку и соединиться с самим мэром города. Этот телефон раньше стоял в кабинете первого секретаря горкома партии. Синий аппарат был председателя горисполкома. В его кабинете сейчас обосновалась вице-мэр, и с ней тоже была прямая связь. Третий телефон был обычный, городской, хотя номеров в городе было совсем немного, не больше двух тысяч. В этом была какая-то насмешка: вместе с рацией у него были четыре линии связи. Он поднял трубку городского телефона и набирал номер телефона своего дома. Услышал голос жены.

– Здравствуй, Марьям, – ровным голосом произнес он, – как себя чувствует твоя мама?

– Не очень хорошо. Она по-прежнему не спит. Я дала ей лекарство, но она все время кашляет.

– Нужно вызвать врача, – посоветовал муж.

– Я уже позвонила в поликлинику. Они обещали зайти после двух. Сейчас там никого нет.

– У нас в поликлинике четыре врача, – возмутился Ильдус, – интересно, где они пропадают в рабочее время? Какое безобразие!

– Ты же прекрасно знаешь, что они все пошли по домам, чтобы встретить детей, возвращающихся из школ. А потом снова вернутся на работу. И кто-нибудь зайдет к нам.

– Может, позвонить в больницу? Там всегда дежурит бригада «Скорой помощи», – предложил майор.

– Не нужно беспокоить людей. Они скоро придут. Ты не волнуйся, я рядом с ней, не пошла сегодня в школу. Меня заменит Рафига Нуриевна, я ее уже попросила. Проведет урок вместо меня.

1 2 3 4 5 ... 8 >>
На страницу:
1 из 8