Весняна. Моя легенда

Посвящается

Тебе.

Той, которую не сломила судьба.

И теперь ты идёшь вперёд

с гордо поднятой головой

не оглядываясь на прошлое.

Смотря только в будущее.

Верь!

У тебя всё получится!

Всё в твоих руках.

Пролог

«Люлi, люлi, люлi,

Прыляцелi гулi,

Селi на вароты,

У чырвоных ботах.

Люлi, люлi, люлi,

Прыляцелi гулi,

Сталi гагатацi,

Дзiцяцi забауляцi…»

– Веся! – прошипела бабка Финя. – Ты чего не спишь?

– Не хочу! Сон не приходит, – жалобно захныкала девчушка. – Ба, расскажи лучше сказку.

– Какую сказку? Спать надобно!

– Ну, бааа. Ну расскажи. Прошу. Мою любимую, – не унималась Веснянка, выглядывая из-под одеяла.

– Ох, – вздохнула бабка. – Хорошо. А, но ты глазки закрывай, слушай внимательно да засыпай. А я поведаю легенду, что тебе так люба:

«Давно это было. Вначале сотворения Мира. Создали Боги землю из своей плоти. Сотворили на ней моря да океаны из пролитых слез, прекрасные земли с лесами из длинных волос, горы из белых костей и реки из тягучей крови. Населили её людьми, рыбами, зверями с птицами, да животворили четырёх сестёр: суровую и холодную Тальвэлу, ласковую и жизнерадостную Фрюлинге, весёлую и беззаботную Саяфэ, да щедрую и добрую Аки-Гауэл. Наказали каждой править по три луны в году, каб земля людей и зверей кормила да обновлялась каждый год. А для того, чтобы порядок был, отдали им зачарованную Лунницу, кабы каждая по окончании своего срока царствования передавала её следующей сестре.

Так и правили они сотни веков, сменяя друг друга. И жило всё в ладу да порядке до тех пор, пока беспощадный, свирепый Северный Ветер, у нас его Подвей кличут, не обозлился да зависть не испытал. Сестёр-то мир людской почитал да восхвалял, а его все проклёнами да наговорами слали. Никому он мил не был, даже звери его блажили. Как-никак приносил он с собой одну лишь стужу, хлад да ненастье.

И выкрал тогда Подвей обманом у сестёр Лунницу. Разбил её на четыре части, да и по разным сторонам света разнёс, чтоб никто не смог отыскать.

Не осталось у сестёр единого целого. Не могли они больше увидеть друг друга, бо Лунница та связью меж ними была. Разошлись тогда сёстры в разные стороны, а земли на четыре части поделили. Забрала Тальвэла себе северные земли. Замела их снегами, сугробами огромными, реки да озёра льдами сковала. А на границах непроходимые горы возвела, да и стала там властвовать.

Фрюлинга пошла на запад. В её королевстве отныне вечная весна. Солнце еле землю согревает, лужи стоят непросыхаемые. Слякотно там большую часть времени. Природа сонная и робкая. Лишь под конец второй луны жизнь проявляется.

Саяфэ на юг двинулась. Царит там зной, духота и огненный ветер. Земля в песок сухой обернулась, а вода стала дороже всех прикрас на свете. Дождь в тех большая диковина и радость.

А Аки-Гауэл на восток ушла. Её империя обуяна запахами сухой травы, увядающих цветов, сырости да мёрзлой прохлады. Всё там устлано золотом опавшей листвы.

С тех пор худо людям жилось. Всюду беденство почалось. Прокормить себя стало тяжко. Болезни, воровство, безживотие да смерти охватили всё кругом. Обозлились люди на Подвея, что уклад мирской порушил, рассвирепели. И от злобы той нечисть всякая народилась да по свету разбрелась. Почали твари бесчинствовать: скот да людей жрать, жизни народу не давать. Не гнушались ни стариками, ни детьми малыми.

Ещё хуже люди жить стали. Тогда пошли они к самому сильному ведьмаку, что жил на перекрестье всех земель, просить о помощи. Только ему подвластно то и было. Стали упрашивать его, дары разные приносить, да лучших девок предлагать. Ничего не взял ведьмак. Бо добр был и справедлив. Никогда в помощи нуждающимся не отказывал. Пошёл он в лес к дубу могучему. Разжёг вокруг него костры с травами пахучими, да и стал молить Богов о благодеянии. Бо только он и ведал как до них дозваться.

Сжалились Боги. Скинули с великого дуба лист, а где он земли коснулся, там дитя малое явилось. Тёплый свет исходил от него, а на шее Лунница висела. Нарекли Боги дитятко Весняной…»

– Ой, бабушка! Её, как и меня кличут! – прозвенел детский голосок.

– Шшшш… Слушай внимательно, да запоминай, Веська. Всё запоминай, что я тебе сказываю. И про духов разных, и про нечисть всякую. Да особенно, что от этих тварей ждать, да как с ними справиться. Всё в жизни сгодиться, – ответила бабка Финя. – Так вот. О чём это я? Тьфу, сбила меня. А вот:

«Нарекли значит, дитя Весняной. Да сказ держали, что она и есть людское спасение. А, но за то, что люди злобой своей нечисть породили, спасение им будет даровано, лишь когда девице двадцать первый год пойдёт.

Лунница на шее её завороженная оказалась, великую силу несла в себе. С её помощью и должно вернуть порядок в мир. А кабы дитя нечисть всякая, зло несущая, не нашла, наказали Лунницу беречь, да с дитятка не сымать до нужного срока.

Земли на перекрестье Вольными стали, ворожбой их окутали каб сюда только люди, звери да духи добрые смогли пройти. С тех пор и стали вокруг дуба селения строиться, а порядок природы в Вольных землях наладился. Здесь людям хорошо живётся.»

– Ба, а правду говорят, что вокруг наших земель Боги валуны возвели для защиты и кто меж них пройдёт, тот навечно может сгинуть? – спросила сонным голосом девчушка.

– Правда, дитятко, правда, – ответила бабка. – Кто за них пройдёт, тот смерть свою от нечисти сыщет. На той стороне её тьма тьмущая. От того батька твой с Неврами и ходит по миру, да защищает тех, кто не может в землях Вольных поселиться. Кабы всякой дрянной пакости отпор дать да людей уберечь. Так что никогда не ходи за те валуны, Веся! Слышишь? Никогда!

– Ага, – сквозь сон пролепетала девчонка. – Ба, а в легенде правда говорится?

– Да кто ж знает, детонька. Люди столько всякого насказывали, что и не разберёшь, где правда, где вымысел, а где злой умысел, – вздохнула бабка Финя. – Ты только одно запомни: когда придёт человек с холодными, как лёд глазами, да принесёт камень подвесной с Лунницы, ты от его помощи не отказывайся и вопросов лишних не задавай. Он на твоей стороне завсегда будет. Пообещай мне, Весняна, что примешь его помощь!

– Ага.

– Вот и хорошо. А теперь спи егоза. Дай Домовойко с Краснолюдом работу свою выполнить. Слышишь, Ужик на покути блюдцем звенит? Ночь их пора, а детям спать надобно, да сил набираться.

ГЛАВА 1

– Как же хорошо! Погода дивная, – сказала я, потягиваясь на лавке возле хаты, да жадно вдохнула сладкий аромат чубушника, что кустился рядом. Его нежные белые лепестки тянулись к приветливым лучам, разнося так любимое мной благоухание по округе.

Скоро середина лета. Солнце припекает. На небе ни облачка. Леса наполнены летними ароматами спелых ягод да грибов. Деревья богато убраны яркой зеленью, поспевают вишни с абрикосами. Повсюду трава устлана разноцветными коврами душистых цветов. Куда ни глянь: маки, пижма, клевер, колокольчики да ромашки. А над ними кружатся бабочки, стрекозы и всякие букашки с жучками. Высоко в небе да на ветвях пышных деревьев поют свои весёлые песни птицы. Их голоса мелодично переплетаются с журчанием чистых ручьёв, передавая звонкие трели вдаль. Даже дождь теперь тёплый и ласковый: не бьёт стеной, а словно омывает природу от пыли, как мать моет запачкавшееся дитя, нежно да бережно. Вода в реках, как парное молоко, так и манит окунуться. И ночи стали тёплыми да короткими, точно природа сама подталкивает насладиться её красотой.

Люблю я эту пору года. Да и все другие мне по сердцу. Но душа всё равно тянется к зиме с её свежим воздухом и чистотой первого выпавшего снега. Особенно, когда дует холодный промозглый ветер, неся с собой такой дивный и дикий для этой поры года сладкий цветочный аромат. В такие моменты мне кажется, словно за мной кто-то наблюдает. Я чувствую его пристальный и любопытный взгляд на спине, но знаю, что он не причинит зла, а наоборот, убережёт да позаботится.

– Ох, Веся, – простонала Рыжка, обмахиваясь платком. – Не знаю я, как ты это пекло выносишь и чем оно тебе так даспадобы. Как по мне, так лучше уж в реку ножки опустить, да в тени плакучей ивы подремать. А то и вовсе в подизбище засесть, а ни на лавке этой париться. Так и спреть ненароком можно.

– Что-то эта спекота ни тебе, ни твоим подруженькам вчера не мешала сходить на Лельчика посмотреть! – с улыбкой сказала я и шутливо толкнула подругу в бок локтем. – Или вы так музыку его любите, что и духота вам не помеха?

– Смейся, смейся, Веська! – обиделась на меня подруга. – Только на него что смотри, что не смотри, а он всё одно с тебя глаз не сводит. А ведь вокруг него столько девок красивых вьётся! Одна Милявка чего стоит. А он других вовсе не замечает. Да и как тут заметишь, когда ты такая.

– Какая такая? – непонимающе усмехнулась я.

– А вот такая! Неужто сама не знаешь. Глаза огромные, зелёные, как трава по весне. Нос аккуратно к небу вздёрнут. Губы, как спелая малина. Коса русая до пояса светится, точно ты солнце в ней запутала. А когда смеёшься, в глазах искры блестят, будто задумала чего неладного. И взгляд хитрый такой, как у лисицы. Ни девка, а загляденье! – затараторила подруга.

Я сидела, раскрыв рот. А подруга, помолчав, продолжила то ли хвалить меня, то ли ругать.

– Характер только скверный. Упёртая больно. Никогда никому не уступишь. Всё по-своему выкручиваешь. Всегда знаешь, чего хочешь. Только всё одно на тебя полсела заглядывается! А на меня никто не смотрит, – закончила она, пробурчав последние слова.

– Ну ты скажешь тоже! Полсела! – засмеялась я. – И как это на тебя никто не смотрит? А как же Янко? Да он с тебя глаз не сводит. Только видит, так сразу в улыбке растягивается.

– Ага. Не улыбается, а скалиться, аки умалишённый. Да и не нужен он мне! Баламошка несчастный.

– Вот и мне никто не нужен! Ни полсела, ни Лель ваш, – стала успокаивать я подругу. – Ну что ты, Рыжечка? Я же знаю, что он тебе с малка люб. Я же вижу, как ты на него смотришь ласково, да пылинки сдуваешь. Ты ж мне сестра названая, разве могу я тебя обидеть? Да и не по нраву он мне. Сыграешь ты ещё со своим Лельчиком свадьбу!

– Угу. А если не сыграю? – тоскливо шмыгнула носом Рыжка. Видимо, мои слова её ничуть не приободрили. А мне уж очень хотелось, чтобы она перестала убиваться по своему ненаглядному.

Леля я знала хорошо. Он жил неподалёку от нас в семье пахарей, но родным сыном им не был. Бабка рассказывала, что его нашёл мой батька в лесу, на той стороне границы с Вольными Землями да к нам привёл. Я до сих пор помню того худого чумазого хлопчика, на котором рваная одежда мешком свисала, а огненный опал на шее болтался, точно поводок у скотины. Тогда его остекленевшие глаза были пустыми. Он смотрел так, будто никого не видил. Лель раньше не улыбался. Совсем. Никто не знал, что с ним случилось, да и он никому не рассказывал. Но после того, как его отдали в семью Уршули, хлопчик расцвёл. В заботливых и любящих руках похорошел, да так, что за ним теперь все девки в селе увиваются. А я вовсе не понимаю, что они в нём нашли. Ну ладный он. Говорит сладко и на свирели хорошо играет. Только не по мне это всё. Слишком уж слащавый, хоть и считается лучшим стрелком из лука среди Невров. А к ним, как все знают, попасть не легко. Слишком суровый отбор. Да и не удивительно. Ведь в отряде под началом моего батьки служат только лучшие. Не каждый с лихой нечистью справиться сможет. Говорят, некоторые из них, даже в волков превращаться могут. Только кто ж поверит в такие байки?

– Ну, тогда дураком он несусветным будет, если такую красавицу упустит! А знаешь что? Если так станется, то мы с тобой сами жить будем! И никто нам не нужен. Будем дни вместе коротать. Сидеть, как сейчас на лавочке, да обо всём на свете разговаривать.

– Ага. Прям как бабка твоя Агрифиня Ега, без мужика, да с Ужиком! – усмехнулась подруга. А я стала озираться. Лишь бы бабка не услыхала, как Рыжка её назвала. Не любит она, когда её так кличут. Потому все в околице её называют бабка Финя. – Так и хозяйство развалится.

Я знала, что Рыжка права. Тяжко в деревне без мужика. Хорошо хоть батька мой временами приезжает, да помогает по хозяйству. Избу подлатает, скот подлечит, поле перепашет. Мы бы и одной зимы без него не пережили. Но очень мне уж не хотелось признавать этого перед подругой, да и настроение поднять ей не помешало бы.

– Ой, не выдумывай Рыжа! – сказала я с уверенностью в голосе. – Мы с тобой ещё не с таким справится можем! Я вишь какая сильная…

– Эй, сильная моя! – раздался чуть сипловатый голос над нашими головами. Да так неожиданно, что я аж пискнула от испуга. А Рыжка и вовсе чуть с лавки не свалилась. Мы подняли головы вверх. Из распахнутого окошка на нас глядела худенькая, немного скрюченная старушка.

Бабка Финя уже давно была не молода, хоть для своих лет всё равно оставалась жвавой. Глаза её заволокла белёсая пелена, лицо покрыли глубокие морщины, а волосы нещадно окутала серая седина. Нескольких зубов не хватало, от того и голос казался шипящим, похожим на змеиный. Но мне всё равно нравилось слушать её сказания и легенды. Да и рассказывать про нечисть с добрыми духами у неё хорошо выходило. Нравилось, как она обучает лекарству, заговорам да разного рода ведовству. Я любила её, хоть большинство селян, наоборот, побаивались.

– Сходи по воду к ручью. И набери полные вёдра. Да коромысло не сломай, как давеча! А то батька только через шесть дзён будет. Да той поры придётся вёдра в руках тягать. Ну, чего сидишь? – стала поторапливать меня бабка. – Обед скоро готовить.

– Ладно, Веська, пора мне, – быстро встав, пропищала подруга, ещё не отошедшая от испуга. – Приходи вечером на поляну. Хороводы с девчатами поводим, байки посказываем, да свирельку послушаем. Очень уж Лель ладно играет, – и с этими словами мигом скрылась за хатой.

Я нехотя поплелась за коромыслом и отправилась к ручью. Хоть мне и не хотелось никуда идти, но погода была и впрямь дивная, а открывающиеся виды быстро подняли настроение. Дорога до ручья шла через сад с ароматными фруктовыми деревьями и, виляя меж ними, превращалась в тоненькую тропинку, по бокам которой тут и там росли разные яркие цветы. Пчелы жужжали над благоухающими бутонами, собирая их пыльцу. Птицы щебетали свои звонкие песни, и я невольно начала вторить им, напевая приятную ненавязчивую мелодию. Всё вокруг пело, и я поддалась этому влиянию природы. На душе стало так спокойно и радостно, так беззаботно.

Впереди с ветки на ветку играючи перепрыгивали горихвостки, мелькая рыжими хвостами. И я тут же вспомнила слова подруги.

«Рыжка так говорила, будто попрекала меня чем-то. С обидой, что ли. Только вот что я ей такого сделала? Нет, я, разумеется, знала, что хороша, и многие хлопцы в деревне на меня заглядываются, но моя вина то в чём? Я ж не вешаюсь на каждого, кто на меня глазеет. Да и она вроде бы не дурна собой. Вон какие глазища янтарные. И характер у неё складный, никогда не перечит старшим, лишнего слова не скажет. Подумаешь, сварливая немного, зато всегда поможет делом или советом. А какие у неё пироги с вишней вкусные! Ладная жена будет. Только видно, она ничего этого в себе не замечает. Любит больше других, чем себя. И в особенности этого Леля. Что она в нём нашла? И почему он ко мне привязался? Я вроде бы повода не давала, глазки не строила и вообще старалась в его сторону не глядеть. А он как банный лист, ей Богу, не отлепить. Ходит за мной попятам. Там, где я там и он. Точно знает, где я буду. Или метка на мне какая?»

– Здравствуй, Веснянка, – улыбнулся мне светловолосый хлопец.

«Ну вот, помяни окаянного, как говориться. Так он и придёт.»

Кого-кого, а его точно сейчас видеть не хотелось. Я с Рыжкой из-за этого Лельчика только что чуть не поссорилась, а подругу терять мне не хотелось. Тем более она у меня, можно сказать, одна. Остальные девки в деревне меня недолюбливают и сторонятся. То ли из-за внешности, то ли из-за характера, а может и вовсе из-за бабки. Про неё разное в деревне болтают, но уважают. Ведь она одна в силах даже «мёртвого поднять» а уж вылечить обычную хворь, так раз плюнуть.

– Здравствуй, Лель, – просто ответила я, не давая повода для продолжения разговора.

Мне не хотелось с ним говорить. Потом проблем не оберёшься. Опять Рыжка донимать станет. Знаем, проходили уже. В прошлый раз она так рыдала, что Лель меня танцевать пригласил. Пришлось до полуночи слёзы ей утирать.

– Я вижу, ты за водой пришла. Давай подсоблю, – не унимался он.

«Вот же прилип. Шёл бы уже своей дорогою, да меня не трогал. Так нет же.»

– Спасибо, я сама справлюсь.

– Веснянка. Ты девушка хрупкая, тебе помощь нужна. Натаскаешься ещё тяжестей, – продолжил настаивать Лель.

«Да. Он от меня точно не отстанет. Ладно, попользуюсь его силой, раз девать куда, не знает. Вечно всем помогает. Так чем же я хуже? Вода в ручье ледяная. Точно руки поморожу. И коромысло тяжеленное. Вот пусть и тащит. Помощничек. А Рыжке об этом не скажу. От подруги утаивать ничего не хочется, но тут ведь ничего такого страшного не случилось. А если узнает, то потом придумаю, как избежать ливня из слёз.»

Я согласилась на помощь и, пока Лель медленно набирал воду, стала любоваться здешней природой. Отсюда были видны горы, расположенные почти по всей границе с королевством Фрюлинге. Горы. Они всегда поражали меня своей величественностью и мощью. Для меня это невероятная красота, наполненная загадками и тайнами. Я часто представляла себе, как стою на самой высокой вершине, раскинув руки в стороны, и ощущаю, как пронизывающий ветер обвивает меня со всех сторон. Как развиваются мои волосы и одежды. Я, словно птица, парящая над землёй, вижу с высоты бесконечные просторы. Неумолимо и беспрестанно бегущие потоки синих рек, огибающих дремучие леса с раскинувшимися вековыми деревьями. Неприступные подножья могучих гор, усеянные гротами и непроходимыми расщелинами. Суровые даже для самого бывалого путника. Бескрайние золотые поля и зеленеющие луга с разноцветными островами пахучих цветов. Еле заметные с высоты своими проблесками, тоненькие журчащие ручьи. Тенистые и приветливые сады, встречающие спелыми фруктами да песнями певчих дроздов. И, конечно же, селения с их маленькими хатками, из труб которых клубиться дым, зазывая погреться у тёплой печи да отведать только что приготовленную бабкой мачанку с блинами и парным молоком.

– Веснянка, нам пора. Веснянка! – окликнул меня светловолосый и положил руку на плечо.

Он уже закончил наполнять вёдра студёной водой и стоял подле. Хлопец смотрел на меня пытливым взглядом и улыбался так, что я невольно залюбовалась его голубыми, словно солнечное небо, глазами. В них отражались и детская игривость, и беззаботная весёлость, и жизнерадостность, и что-то ещё… странное, настойчивое, искушающее…

Лель наклонился и, не отрывая взгляда от удивлённых глаз, прильнул ко мне губами, нежно касаясь лишь самых кончиков. Я остолбенела, не веря и не осознавая до конца, что происходит. Его губы были теплыми, влажными и слишком мягкими для хлопца. Одно мгновение и он усилил нажим, видно посчитав мой ступор как приглашение. Я быстро оттолкнула его и попятилась назад, при этом умудрившись подвернуть лодыжку. Лель хотел меня подхватить, но я увернулась и бросилась что есть мочи обратно в село. Я не оглядывалась и не останавливалась. Просто мчалась сломя голову в безопасное место.

«Да, что ж, мышь его задери, он творит? Какого Лешего это было? Ему что, ум Полудница заплутала? Зачем он меня поцеловал? Знает ведь, как Рыжка на него смотрит. Рыжка… Ей точно об этом знать не надо, а то от горя ещё руки на себя наложит. Хорошо, если всё только слезами обойдётся. Ну вот за что мне всё это? Я точно в прошлой жизни кому-то знатно напакостила, а теперь за всё расплачиваюсь. Хлопец, что люб моей подруге, поцеловал меня. Хуже и не придумаешь! И как мне теперь быть? Как себя вести рядом с ним? Стану отводить взгляд, так Рыжка что-то заподозрить может, а буду вести себя как всегда и приветливо улыбаться, так он не то подумает.»

С такими мыслями я бежала, минуя деревья да кусты. И как только в них не врезалась? Не знаю.

Зато знаю, как знатно, со всей дури влетела в батьку, стоящего подле избы. Я просто его не заметила из-за всего, что творилось в моей голове, и с жалобным вскриком припечаталась к его груди.

– Я, разумеется, знал, что ты, доченька, по мне соскучилась, но от таких объятий и кости переломать не долго, – со смехом в голосе проговорил мужчина, заботливо меня приобняв.

Он был на головы три выше меня. Такой сильный и огромный, как медведь. Его серебристые волосы, всегда собранные в невысокий хвост, обвязывал тонкий красный шнурок. А сзади висела шкура серого волка с открытой пастью, окутывая широкие плечи, словно плащ. Она скрывала меч и метательные ножи, закреплённые на кожаном поясе.

Батька часто учил меня метать их, когда был свободен от походов. Сначала у меня, мягко говоря, плохо получалось. Я даже не могла попасть в неподвижную мишень с трех шагов. Но моё упорство и его терпеливость сделали своё дело. Он всегда смотрел на меня с теплом и какой-то надеждой, что просто не давало мне шанса сдаться. Теперь же я не только могла попасть в жизненно важные точки движущейся цели, но и легко дать отпор натренированным Неврам. Правда, не всем, но какого-нибудь средненького бойца на лопатки уложить сумею.

Батька и бабка обучали меня всему, что знали сами, и при этом говорили: «Всё в жизни пригодиться, Веснянка». А я до сих пор не понимаю, для чего мне все эти навыки да знания. Ведь Вольные Земли защищены не только Богами, но и отрядом Невров. Они считаются лучшими бойцами в ближних землях. Все носят такие же, как мой батька, чёрно-коричневые латы и у всех шкуры волков за спиной. Только Лель почему-то одевается в обычную льняную рубаху да серые штаны, хоть и считается одним из лучших лучников в отрядах.

– Дочка, ты чего тревожная такая? Случилось чего? – с теплотой в голосе спросил отец.

– Да небось опять коромысло сломала! Ну что за девка? – вмешалась бабка, стоящая в дверях хаты. – А где вода то? Я тебя к ручью за чем посылала?

Я осторожно выглянула из-за огромной фигуры и глянула на бабку Финю. Она стояла, уперев руки в боки, да гневно уставилась в мою сторону.

«Ну всё. Мне несдобровать!»

Она так смотрела только пару раз, когда я дважды перепутала травы для лечебного снадобья и чуть не отравила полсела. Ох, и трёпку она мне тогда задала! Неделю седельное мягкое место болело, а звук её злобного крика до сих пор стоит в ушах. Бррр…

Всё тело аж передёрнуло. Мне надо было что-то сказать в своё оправдание. Только вот что? Не говорить же, что так от Леля с его непрошенными поцелуями убегала, что и про коромысло с водой позабыла.

«А может, всё-таки? Пусть батька ему тумаков надаёт. Будет ему наука, как к девкам приставать!»

– Не гневитесь так. Вот ваша вода, – перебил меня светловолосый воздыхатель, когда я только собиралась открыть рот и рассказать всё как на духу. – Здравствуйте, Вайдэвут. Здравствуйте, бабка Финя. Я Веснянке помог коромысло донести. Уж больно оно тяжёлое, – поздоровался курощуп с моими родными.

«Интересно он уже всех девок на селе перецеловал?»

Лель поставил вёдра на землю около нас, и я диву далась когда заметила, что они были наполнены доверху. Вода даже не расплескалась.

«И чему их там в отряде батька учит? Как бегать с полным коромыслом быстрее ветра, да воду в нём сохранить?»

Я для своего роста бегала достаточно быстро, а сейчас и вовсе неслась сломя голову. Но он таки меня догнал.

– И тебе не хворать, – ответил батька, подозрительно глядя на хлопца. – Не из-за тебя ли так мчалась моя Веся, ничего вокруг не замечая?

– Нет. Что ты, воевода? Это мы поспорили, кто до избы добежит быстрее, – нагло соврал голубоглазый.

– И что ж получается, ты моей дочке проиграл? Выходит, не зря я её столько тренировал! Молодец, доченька! Он, конечно, не лучший в беге с утяжелением, но достаточно быстрый. А ты его во как одолела! – с гордостью посмотрел на меня батька и приобнял за плечи. А я только кивнула головой в знак согласия. Не хотелось мне расстраивать его. А соврать язык не повернулся. Я всегда старалась говорить только правду, а если не получается, то лучше и вовсе ничего не говорить.

Батька поблагодарил Леля за помощь и, подхватив коромысло, пошёл в хату за бабкой. Я было тоже двинулась за ними, но меня окликнул нахальный ухажёр:

– Веснянка. Приходи сегодня вечером на луг около реки. Там все соберутся хороводы водить да песни петь. Весело будет.

– Мне пора, – коротко ответила я и шмыгнула в избу.

«Ага. Приходи!»

Меня уже Рыжка звала на луг, но я собиралась найти какую-нибудь причину, чтобы там не появляться. А теперь так тем более! Сегодня вечером у реки соберутся все хлопцы и девки для того, чтобы найти себе пару. Те, что приглянулись друг другу, будут прыгать через костры, да полночи у реки сидеть, миловаться. Друг другу байки рассказывать да хихикать, как умалишённые. Эта ночь у нас Залицальная зовется.