Весняна. Моя легенда
– Ты сама ко мне пришла. Не мог же я отказать девице, – засмеялся синеглазый.
– Я не могла! Нет. Я не хожу во снах! – запротестовала я. – И вообще, ты мне не нравишься!
От моих слов Саргон замер как вкопанный и резко развернулся в мою сторону. В его глазах будто ожила сама зима. Он наклонил голову и с ехидным оскалом процедил:
– Видно, ночью ты думала иначе, когда обнимала меня!
Открыв рот от замешательства, я стояла не зная, что сказать. Жар пронёсся по всему телу, когда поняла, что во сне обнимала вовсе не подругу.
– Что за перебранка с самого утра? Что случилось? – спросила сонным голосом Рыжка, появляясь в дверном проёме.
– Ничего, – пискнула я и юркнула за подругу в избу, утягивая её за собой. Рыжка лишь заинтересованно хмыкнула, но сопротивляться не стала.
– Прикройся ты уже. А то ходишь, только девок пугаешь своей срамотой! – с омерзением в голосе сказал Лель зашедшему за нами мужчине. – Веснянка, поищи ему одежду в Бездон-мешке, а то так и будет голым ходить.
Тот лишь улыбнулся и, широко расставив руки, покрутился вокруг себя:
– А что не так? По-моему, я неплохо выгляжу. Ты как думаешь, Веся? – обратился ко мне синеглазый.
Не сказав ни слова, я только испуганно глянула на него. И так стояла вся красная, как наливное яблочко. Что ещё говорить-то? Пыша жаром, схватила мешок и выудила из него рубаху обсидианового цвета. Мой батька всегда выбирал похожие одежды. Не любил он светлое носить. Марко больно. Но было одно отличие: на его рубахах были всегда завязи, а на этой сплошным рядом выстроились лазурные пуговицы. Да и одежда на Саргона села, как на него сшитая. И это было странно.
Мужчина быстро оделся да принёс воды для завтрака. Пока Лель раздувал огонь, а Рыжа хлопотала у печи, я вспомнила о книге, про которую говорила бабка Финя. Она лежала в небольшом красивом резном сундуке с замком в виде пустой глазницы. Я поискала ключ в Бездон-мешке и когда достала из него железный глаз, даже не удивилась. После острозубой пасти вместо замка, меня мало что смогло впечатлить.
Я вставила глаз в отверстие, и он начал быстро крутиться, меняясь в цвете и становясь безумно похожим на простой человеческий. Он глянул на меня, будто оценивая, можно ли мне взять сокровище, спрятанное внутри, и немного погодя отворил сундук. Там не было ничего, кроме одной книги, завёрнутой в серую тряпицу. Но Боги Богов, что это была за книга!
На уголках её тёмно-алого переплёта вились искусно выполненные лозы с листами в форме плюща. На каждом таком уголке располагалось по четыре изумруда травянистого оттенка. От плющей к середине книги тянулись тонкие извилистые линии. Они обвивали самый большой из всех здесь находившихся, зелёный изумруд в центре. Местами стянутая, а местами ровная кожа переплёта создавала интересный да неповторимый узор. От книги веяло такой силой, что хотелось побыстрее отворить её и узнать, что же спрятано внутри. Но меня отвлекла очередная перебранка между хлопцами.
– Думаю, теперь самое время узнать, кто ты такой и что тебе надобно, – серьёзно произнёс Лель, сидя у стола со скрещенными руками на груди.
– У тебя, видно, с памятью плохо. Я Саргон.
– Ты тут не выкручивайся, – заиграл желваками друг и ударил по хлипенькой столешнице. – Я серьёзно спрашиваю.
– А я серьёзно отвечаю.
– Веська, сделай уже что-нибудь, – прошептала на ухо подошедшая ко мне Рыжка. – Ещё чуть-чуть и поубивают друг друга.
Как бы мне не хотелось этого, но подруга говорила правду. Эти двое недолюбливали друг друга с первого взгляда. Они то и дело старались подцепить или подшутить над собеседником, словно если не сделают этого, то Мир рухнет. Если так и дальше пойдёт, то рано или поздно точно сцепятся. Так что пришло время объяснить друзьям, кто же такой Саргон. Ведь нам всем предстоял нелёгкий и долгий путь.
Я нехотя подошла к хлопцам и выудила спрятанную под рубахой Лунницу, демонстрируя светловолосому сверкающий камень на ней.
– Это мне вчера передал Саргон. Бабка Финя, сколько себя помню, предупреждала, что однажды мне в помощь придёт человек с камнем от Лунницы и его надо принять, да вопросов лишних не задавать. Так что тебе, Лель, придётся с этим смириться, – вздыхая, подытожила я.
– Смириться? Так просто? – закричал светловолосый. – Ты его только вчера узнала, а уже веришь ему?
– Я не остолопка, Лель, чтобы доверять каждому! Но бабке своей я точно верю. И как она сказала, так я и сделаю! – огрызнулась я, сердито впершись в него взглядом.
– Ну прекрасно! – зло бросил хлопец. – Значит, бабка твоя хорошая и верить ей можно! Как замечательно. Может быть, тогда она тебе объяснила, что защиту на Вольных Землях она поставила, а ни ваши Боги? Или то, что взамен ей теперь нельзя тех Земель покидать? – с остервенением закричал голубоглазый и продолжил. – А она тебе рассказала, что ты им не родная? Поведала, как тебя батька под дубом нашёл? Или, может быть, разъяснила, что ты дочь Богов?
– Каких Богов? – переспросила я опешив да не понимая, что несёт этот хлопец.
Когда я бежала с хаты, бабка Финя говорила, что легенда так любая мне – это моя легенда. И то, что дитя, «дарованное Богами» – это я. Но всё так завертелось, и столько всего случилось, что я не успела толком обдумать её слова. Да и, честно говоря, забыло о них напрочь!
– Откуда я знаю каких? Тебе лучше знать. Это ведь тебя они отдали «во спасение».
– Лель, твои шутки иногда ой как не к месту! – неуверенно засмеялась подруга, уперев руки в бока.
– А я и не шучу, Рыжка! Ни капельки.
В моей голове всё переваривалось и кипело, словно в бурлящем котле. От слов хлопца меня пробил холодный озноб.
«Так, значит, бабка не придёт к нам. Потому что не может? Потому как заперта в Вольных Землях? Вот почему все эти годы избушка пылилась в одиночестве. А батька? Он-то наши земли покидает без преград. Отыщет ли нас? Нет. Как он сможет? Да и я бы на его месте людей без защиты не оставила.»
Грудь больно сдавило. Взволнованное сердце рвалось из груди. Затуманенная голова всё понимала, но беспокойная мышца в грудине отказывалась принимать разумное решение.
Стук.
«Меня бросили.»
Стук.
«Меня бросили дважды.»
Ещё стук.
«Меня бросили сначала родные родители, а после и приёмные.»
Я вообще не понимала, как кто-то может отдать своего ребенка, пусть и для «благих целей». Это же твоё чадо, твоя кровь и плоть. Да и дети же такие беззащитные. Мало ли что со мной могло случиться. А тут просто взяли и отдали. Бросили. Выкинули, как ненужную вещь: «может кому и сгодится, но не нам». Видимо, я была лишняя там и ненужная.
Теперь я, вроде как, должна вдвойне благодарить бабку и батька за их тепло да доброту подаренные мне. Они знали, что я им не родная и всё равно заботились. Любили меня.
«Но любили ли на самом деле? Или просто готовили ко всей этот мерзопакости? Нет, так нельзя о близких. Они могли бы просто воспитать меня, не давая ласки и заботы. Не беспокоясь обо мне. А они обо мне переживали, старались уберечь да защитить. Дать подольше пожить беззаботной и счастливой жизнью. Как я могу плохо о них подумать? Пусть даже на мгновение.»
От таких мыслей стало горестно, да стыдно за себя. Я так и стояла, прикованная к месту, не в силах пошевелиться. Подруга приобняла меня за плечи и посмотрела с печалью в глазах, будто прочитав мои мысли. Синеглазый мужчина что-то сказал Лелю, и они продолжили выяснять отношения.
– Так! Всё! Хватит этого балагана! С вами от ума отречёшься! – вклинилась в перепалку подруга. – Вон девку до чего довели. Бледная вся стоит, а вы тут петушиться продолжаете. Давайте поедим и подумаем лучше, как быть дальше да что делать, если подмога не придёт.
Хлопцы одновременно глянули на меня и замолкли. От едких усмешек на их лицах и след остыл. Неужели я так плохо выгляжу, что даже их перебранка закончилась?
Лель смотрел на меня растерянно. Видно, жалел о сказанном. Или просто меня жалел. Но слов уже не воротишь. Да и к чему это? Не нуждалась я в его жалости.
«Да, всё складывается не лучшим образом, и судьба моя, видно, не из лёгких. Но я жива и на том спасибо.»
Светловолосый встал с лавки, глянул на меня с раскаянием и снова уселся на место. Он провёл рукой по волосам и вздохнул так тяжко, словно сейчас ему предстояло признаться в страшном грехе, за который я его непременно возненавижу. Лель долго не отрывал от меня своих небесно-голубых глаз цвета летнего жаркого неба, а потом опустил взгляд на книгу в моих руках и начал рассказывать:
– Я знаю, что делать. Веснянка, я ведь всегда знал, где тебя искать. Это всё благодаря Путевод-кольцу.
Хлопец снял красивое серебряное кольцо с пальца и положил на стол перед собой. Оно было поистине мужским, будто грубо высеченное из цельного куска металла. Только извивающиеся линии в виде змей по обе стороны и уходящие к середине, делали его немного приглядней для женских глаз. Центр, где точно должен был находиться камень, пустовал.
– Оно зачарованное и может указать путь к тому, что ищешь. Только беда в том, что сейчас оно может привести лишь к человеку. Раньше это кольцо принадлежало Князю Змей. Он дал его Агрифинии Еге, чтоб она могла отыскать к нему дорогу. А когда они разругались, то тайком выкрал из него камень, что мог привести ищущего к любой нечисти. Твоя бабка мне это кольцо дала, чтобы я всегда мог тебя найти. Меня с малка для твоей защиты готовили, – подытожил светловолосый.
От мгновенья до мгновенья не легче. За эти два дня я узнала о себе больше, чем за всю жизнь. Я даже не знала, как реагировать на слова «защитника». Сердце сковала обида и грусть, заставляя вскипать бурлящую злобу. Только на кого злиться-то, не понятно. На бабку и батьку, что не рассказали сразу всей правды, прикрываясь моей беззаботной жизнью? Или на то, что приставили ко мне слежку, о которой я и не догадывалась? Или на Леля, который, похоже, всё знал обо мне и не рассказал? Или на саму себя, за то, что была такой доверчивой и несмекалистой баламошкой?
– То бишь, ты всё знал обо мне с самого начала и ничего не рассказал? – спросила я, сдерживая дрожь в голосе.
– Я хотел, Веснянка. Правда хотел, но нельзя было. Бабка с батькой твоим сказали, что сами расскажут, когда время придёт. Они хотели защитить тебя от всей этой ноши и дать пожить спокойно хоть чуть-чуть, – стал оправдываться хлопец. – Прости. Зря я на тебя всё вот так вывалил.
Он хотел ещё что-то сказать, но я уже не могла ничего слушать. Моему терпению пришёл конец. Все вокруг меня либо врали, либо что-то скрывали. Мне нужно было срочно проветрить голову.
Бросив книгу на стол, я вылетела из избы, громко хлопнув дверью. Так, что петли заскрипели от такого грубого обращения, да пыль посыпалась с верхних наличников. Я стрелой промчалась по двору, двигаясь к воротам. Добралась до них за считанные мгновения и остановилась.
«А куда бежать-то? Домой нельзя, там везде нечисть. Одна я точно помру, стоит за ворота выйти. А я, как оказалось, слишком ценная вещь для этого мира. Вещь, которую выбросили за ненадобностью да отдали другим. За которой следили и берегли не просто так, а во имя спасения людского. Мне даже помереть нельзя, пока меня не используют. И как прикажете смериться с такой судьбой, где я даже себе не принадлежу?»
Я чувствовала себя ненужной и опустошенной. Во мне бушевали гнев, отчаяние и безысходность.
Так я стояла, упёршись лбом в частокол, пока не вспомнила, из чего он сделан.
Немного побродив по двору, я вернулась в избу и плюхнулась на кровать. Меня больше не смущало, что я спала там вместе с Саргоном. Не до того сейчас.
Рыжка с хлопцами о чём-то переговаривалась, но я не слышала ничего или просто не хотела больше слушать. От еды отказалась, хоть и чувствовала, что живот вот-вот к спине прилипнет. Я просто хотела полежать, ни о чём не думая. Ничем не обеспокоенная. Никем не тронутая.
Баламошка – полоумный, дурачок.
Божевольный – худоумный, дурной.
Королобый – крепкоголовый, тупой, глупый.
ГЛАВА 4
Не знаю, сколько прошло времени, когда ко мне подошла Рыжка. Она опустила руку на мою голову и нежно погладила по волосам.
– Весенька, просыпайся, – ласково прошептала подруга. – Поговорить надобно.
Я даже не заметила, как уснула. Глаза открываться совсем не хотели. Слишком желанно было то забвение, в котором я находилась. Никаких кошмаров, никакого сна. Просто пустота. Тёмная и густая. Вот что я видела. Тело просило об отдыхе да спокойствии. Нервы были на пределе после всех открытий. Хотелось, чтобы всё случившееся оказалось лишь ночным кошмаром. Поэтому я сначала села на кровати, не открывая глаз. Свесила ноги на пол и подождала, пока приду в себя. Мужская часть нашего сборища опять о чём-то спорила полушепотом.
«Как они мне уже надоели. Нет от них ни покоя, ни передышки.»
Со стороны стола доносилась ругань. На нём лежала Давед-книга, которую я кинула, когда выбегала с избы, а над ней нависли возмутители моего спокойствия. Я нехотя встала на обмякшие ноги. Они совсем не слушались. Хлопцы, завидев меня, сразу умолкли. Я подошла к столу, присела на неустойчивый табурет, да в один присест осушила кружку воды, которую так вовремя принесла подруга.
Книга была открыта на развороте с надписью Гамаюн-птица. Одна страница была полностью пуста. А на другой – описание этой самой птицы с её рисунком. То была красивая женщина с большой оголённой грудью, широкими пёстрыми крыльями за спиной и острыми когтями. Она смотрела на меня из книги с какой-то враждебностью.
«Да уж. Так себе птичка.»
– Мы тут кой-чего узнали, – сказала севшая подле меня рыжеволосая девушка. – Лель говорит, что Гамаюн-птица может поведать, где осколки разбитой Лунницы сыскать.
– Да, – подтвердил «защитничек». – Только никто не знает, где она обитает. Потому для начала надо найти Князя Змей и раздобыть у него камень из кольца, который нам покажет путь до Гамаюн.
– А с чего это он нам помогать станет? Ему выгода какая? – непонимающе спросила я, потирая внезапно заболевшую переносицу. – Сомневаюсь, что он просто так, по доброте душевной, помочь захочет.
– Ну, они с твоей бабкой вроде как полюбовниками были. Правда, разругались потом. Но, думаю, в память о прошлом не откажет, – неуверенно произнёс Лель.
– Моя… со Змеем? С этим гадом? – округлила я глаза от удивления. – Не может быть! Зачем ей с нечистью водиться?
– Твоя баба Ега вроде как тоже нечистью была. Так почему нет? – непонимающе ответил Саргон.
– Не называй её так! – разозлилась я. – Ты не знаешь мою бабушку. Она стольким помогла в селе и за пределами Вольных Земель. Стольких спасла и уберегла от несчастья. Пусть она и была во многом неправа передо мной, но я не могу злиться на неё. Она всё-таки подарила мне много тепла и заботы. За что я ей безгранично благодарна. Так что никто не смеет называть её нечистью! Нечисть портит людям жизнь и убивает, а моя бабка не такая!
«И вправду говорят, что лик обманчив. Этот напыщенный индюк с лисьими повадками! Сам он нечисть! Ведёт себя, как змей обольститель, да на других наговаривает. Смотрю на него и прям кровь закипает! Пусть лицом он и вышел, а вот характер у него прескверный.»
– Прости. Не хотел. – сквозь зубы процедил мужчина, сузив глаза до тонких щёлочек, чем вызвал моё недоумение. Ведь это мне стоило обижаться.
– Ладно, – перебил его Лель. – Давайте успокоимся. Нам надо придумать, как Князя сыскать.
– И как же нам этого гада найти? – прошипела я, ещё не отойдя от слов Саргона. – В книге никаких подсказок нет, кроме того, что он живёт в самом сердце Красного болота. А оно огромное. Он может быть где угодно. Может, простому смертному в его царство и вовсе путь заказан. Да и мало ли на болоте нечисти всякой. Ещё неизвестно, дойдём ли мы вообще к его землям. А может, если мы его и найдём, он из обиды на прошлое камень не отдаст?
– Так ты Веська у змеюки своей путь спроси. Это ж его Князь! Всю ночь бестия в углу шуршал. Глаз толком не сомкнула! – обратилась ко мне рыжеволосая девушка, снимая корчагу с печи. – Я слыхала, что каждый год в ночь на самую середину лета в лесу чаровный цветок распускается – Папараць-кветка. Говорят, кто его отыщет, тот, если пожелает, звериный язык понимать станет. А сегодня как раз середина лета. Только его найти трудно. Тебе надо одной идти, с чистыми помыслами. И перед тем обмыться и натереться травами, да нижнюю рубаху на голое тело накинуть. Так Милява сказывала, а она много разного знает. Уж поверь. – подытожила Рыжка, копошась у печи.
– А она у тебя, оказывается, умная. Ворчливая, правда, но дело говорит, – обратился ко мне черноволосый, удивлённо уставившись на подругу.
Из-за обиды я не стала ничего отвечать. Хоть он и извинился, но точно не искренне. А свои шутки пусть себе шутит, да сам над ними потешается. Я и так знала, что Рыжа сообразительная и вовсе не сварливая. Ну, может, чуть-чуть.
– Спасибо, – вздёрнула сестрица нос и, подойдя к столу, поставила три парящие чашки. Одну передо мной, вторую Лелю, а третью себе. – Но за «ворчливую» отвар себе сам делай.
Синеглазый наглец приподнял бровь, хмыкнул и забрал мою кружку с горячим напитком. Из которой я успела сделать лишь глоток и, ничего не подозревая, поставила перед собой. Рыжка вздохнула, пододвинула ко мне свою нетронутую чашу и пошла делать новый отвар, ворча при этом под нос ругательства. А Саргон, явно удовлетворённый такой реакцией, растянулся в широкой улыбке и потянулся, как довольный кот.
– Когда выдвигаемся? – спросил он, отпивая дымящий напиток. – Я думаю, Веснянке одной идти не стоит. Там опасно. Я возьму кольцо и буду держаться на расстоянии. Если что случится, то смогу быстро до неё добраться. Ты, Лель, как я понимаю, отличный стрелок. Но мечом я лучше владею. А значит, и в ближнем бою у меня шансов вывести нас живыми и невредимыми больше.
Лель хотел поспорить с такими словами, да и я, после нелестных выражений в сторону моей родственницы, не особо горела желанием оставаться с мужчиной наедине. Но синеглазый был прав. С его навыками надёжнее и безопаснее. Так и решили сделать.
Ближе к полуночи я была уже готова: вымыта, очищена, натёрта пахучими травами. Выйдя из бани, которая оказалась на заднем дворе, накинула на себя белую нижнюю рубаху – символ чистоты и невинности.
«Ха! Невинность.»
Такой я не была уже примерно около года. В конце прошлого лета я отдала её хлопцу из соседнего села. Любить я его не любила, но он был симпатичным и говорил красиво. Я сразу поняла, что приглянулась ему и решила попробовать, как это – ощущать себя в крепких объятиях.
Попробовала. Не понравилось. Я себе тогда столько шишек набила на голове об прикроватный шкафчик, а он и не заметил. После того раза я хлопца не видела и ни с кем не хотела таких отношений. Никому об этой связи не рассказала. Поэтому подруга и удивлялась тому, что я ни на кого не засматриваюсь.
«Но я никогда никому ничего плохого не делала. Никого не обидела и тем более не убила. Может, это посчитается за невинность?»
Тонковатая рубаха немного просвечивала, не скрывая мои изгибы. Я хоть и не могла ими сильно похвастаться, но Рыжка всегда говорила, что фигура у меня неплохая, хоть и мелковатая. Подруга заплела мои волосы и водрузила на голову венок из вербейника да ветреницы, что росли возле избы. И мы направились ко входу во двор, где нас уже ждали хлопцы.
Трава наполнилась ночной влагой и приятно холодила голые ступни при каждом шаге. А лёгкий прохладный ветерок освежал и бодрил разгорячённое после бани тело. Он обвивал да обдувал меня во всевозможных местах, легонько развивая подол рубахи. Я немного нервничала по поводу предстоящей «прогулки» ведь это цветок –единственный шанс найти Князя Змей. Если не он, то как отыскать верный путь, мы не знали. Нам во что бы то ни стало нужно было найти Папараць-кветку. От этого зависело слишком много. Руки мелко потряхивало от переживаний, что могу не справится, или по пути на меня нападёт какая-нибудь затаившаяся тварь. Но то, что рядом со мной будет Саргон, хоть немного да успокаивало. Пусть этот индюк показал себя не с лучшей стороны, но я видела, как он одним взмахом руки отрубил голову огромному Беролаку, а это о чём-то да говорило. В бою он точно знал, что делать.
– Готова? – повернулся ко мне темноволосый мужчина и окаменел.
Он смотрел на меня как голодный зверь. Глаза его немного сузились. В них читалось тёмное и будоражащее нервы желание. Желание съесть меня целиком и полностью, не оставив ни единого кусочка другим. Кадык мужчины медленно поднялся и опустился, словно проталкивая слюну по пересохшему горлу. Я заметила, как жадно блеснули его глаза. Мне тут же на ум пришли его слова о прикушенном языке, и ровное доселе дыхание участилось.
«Вот ещё! Пусть любуется сколько влезет! Только это он теперь и может. Никогда больше не поведусь на него. Пусть теперь себе локти кусает! Нечего было на мою бабку наговаривать. Скверновец самовлюблённый.»
– А сорочка не тонковата? Холодно же! – возмутился Лель, который всё это время стоял с опущенной челюстью.
– Нормальная сорочка, – отмахнувшись, заверила его рыжеволосая девушка. – Лето на дворе.
Переживания Леля себя оправдывали. В Глухом лесу и правда похолодало к ночи. По моему телу бегали мурашки, но не только от ветра и пристального взгляда синеглазого. Предчувствие чего-то недоброго поселилось внутри. А оно обычно никогда не обманывало. Всё же снаружи кишила нечисть, да, возможно, по близости поджидали Волколаки с Беролаками, а я собиралась выйти без оружия. Оставалось надеяться только на то, что Саргон сумеет меня защитить.
– Пойдём, – охрипшим голосом сказал темноволосый мужчина и, прочистив горло, направился к калитке.
Я поторопилась за ним мелкими шагами. Хоть и боязно, но идти надо. Мы медленно отворили калитку и замерли, не выходя наружу. Сердито раздувая ноздри, сверху вниз на нас уставилась лошадиная морда. Я тут же отодвинула Саргона в сторону и прыгнула обнимать коня.
– Рысик! Миленький! Где ж ты был, баламошка? Я уж думала, что никогда больше тебя не увижу, – расплакалась я.
Слёзы сами лились и никак не хотели останавливаться. Я обнимала и гладила широкую шею коня, да всё приговаривала, как соскучилась. Тем временем хлопцы обошли Рысика и уверились, что с ним всё в порядке. Ни ран, ни царапин. Мы загнали его во двор и передали в руки Леля. Тот пообещал накормить и напоить коня, да ещё раз осмотреть. Доверившись светловолосому, я с чистой совестью и душой отправилась в лес.
Как оказалось, в Давед-книге можно было много чего найти, в том числе и про Папараць-кветку. На рисунке она выглядела как ярко-красный цветок и росла в глубине папоротникового леса на окраине Красного болота. Но эту дивную кветку охраняла какая-то неведомая нечисть. Поэтому, если у человека дурные помыслы, то живым он оттуда вряд ли уйти сможет. Я вроде бы ничего плохого никому не сделала, но и особо в своей «чистоте» уверенна не была. Потому втайне благодарила Саргона, что он вызвался меня сопровождать.
Шли мы по ночному лесу, который освещала лишь яркая луна. Тропинка виляла меж раскидистых деревьев. И чем дальше вглубь мы заходили, тем деревья становились более голыми и кривыми. Словно огромной силы великан взял их большой ладонью и скрутил под бараньи рог. Только что он их не сломал. В отличие от прошлой ночи, эту наполняли разные звуки: хлопанье крыльев ночных птиц, вой непонятных зверей и шуршание неведомых жучков в траве. Над нашими головами шелестели берёзовые и осиновые ветви, да скрипели их высокие могучие стволы. Было немного страшно и неспокойно. Весь лес волновался, будто предупреждая об опасности.
Справа от нас пробежало что-то маленькое, пушистое и тёмное. Оно двигалось быстро, не давая возможности себя разглядеть. От неожиданности я встрепенулась и поспешила поближе к черноволосому мужчине. По виду он шёл довольно спокойно и даже вальяжно, но я знала, что он внимательно следит за округой. Его уши, которые он оголил, завязав небольшой высокий хвост из волос на висках, немного двигались вверх и вниз, что давало понять, когда он прислушивается. Шагал синеглазый бесшумно, и очень ловко обходя везде раскиданные ветки. Практически не ступал на них. А вот я ломилась, как медведь по роще, то и дело наступая голыми ногами не только на ветки с иголками, но и на камни. Ступни жгло от боли, но я отказалась от предложенных Саргоном ботинок. Этот путь я должна пройти босиком и вступить в лес босыми ногами.
Строго глядя под ноги, я двигалась, стараясь ступать на мягкий мох, иногда замечая тех же маленьких существ, что напугали меня. Они кишели и шарились по ближним к нам кустам, издавая неприятное хихиканье, и мелькаля под ногами. Я так сосредоточилась, чтобы не наступить на них, что чуть не врезалась в впереди идущего мужчину.
Саргон внезапно остановился. Подняв на него немой взгляд, я заметила, что он стоит у огромного красного валуна. Меня тут же озарило, что это граница Вольных земель, а камень означал направление на Красное болото. Дальше мне придётся идти одной.