Про то, как враг народов войну выигрывал

В России звериный национализм в массах явно бы нисколько не прижился.

Однако допустим, что Советская Россия действительно могла, будучи поражена проказой осатанелого большевизма, по-братски обнять в медвежьих объятьях социализма весь тот необъятно широкий западный мир.

Подобный факт, будучи признан вполне официально, чем уж сегодня, он и впрямь еще действительно сумеет неистово взбаламутить мутную воду не столь далекого прошлого, а тем и впрямь испортить дипотношения России со всеми ее западноевропейскими соседями?

14

И разве можно то хоть сколько-то и далее скрывать?

Между буднично проявляемыми действиями истых приверженцев нацизма и коммунизма было чрезвычайно так много безрадостно общего, кроме разве что чего-то ведь одного.

А именно как раз того, что целый миллион советских солдат даже и под прямой угрозой расстрела никак нельзя было принудить сотворить все те зверства, к коим их чудовищной силой, в конце концов, принудил заклятый во всех грядущих веках Нацистский Рейх.

Это уж именно те вполне до самого конца продуманно созданные им условия содержания наших военнопленных, как нечто иное всецело еще поспособствовало развитию в них свирепых инстинктов сущей бесчеловечности.

А между тем все те подчас напрочь так обезвоживающие саму людскую душу обстоятельства пребывания советских военнопленных в суровом немецком плену могли быть и впрямь еще оказаться в корне иными, подпиши СССР все те более чем и впрямь надлежащие для их подписания международные соглашения…

Они бы тогда бесперебойно получали посылки Красного креста, и с ними никак нельзя было бы обращаться совсем, как с животными, поскольку существовал бы некоторый международный надзор над всем уж так или иначе происходящим в лагерях советских военнопленных.

И эти лагеря, кстати, еще с самого начала войны были нисколько не счетны, словно звезды на небе, и, главное, те пленные никак не считались охранявшими их оккупантами вообще, ведь хоть сколько-то за настоящих людей…

Ну, а если бы положение военнопленных советских солдат не было бы столь ужасающе плачевно, то как бы это тогда удалось нацистским агитаторам поставить солдатские массы под ружье под почти все тем же красным знаменем лютого нацизма?

Медленная и мучительная смерть или служба на благо врагу, уж кто это вообще был в том виноват, что советскому солдату попросту было жизненно необходимо принимать решение и, кстати, непременно отдавать самое определенное предпочтение сделанному им выбору?

А между тем тот вовсе недосужий выбор буквально-то для каждого человека, жизнь или верная смерть, частенько более чем невольно совершается именно в пользу продолжения жизни, и с этим ничего вовсе ведь никак не поделаешь.

15

Так что совершенно нечего столь откровенно поражаться всем тем исключительно немыслимо невероятным масштабам всего этого явления, как и всему тому, что немыслимо много людей действительно тогда оказалось где-то совсем невдалеке и впрямь-то в соседствующих с нашими окопах.

Причем наиболее заглавной тому первопричиной была именно та, что большевизм – это фактически тот еще вывернутый наизнанку нацизм, и с той же точностью это можно бы сказать и прямо наоборот.

Попросту говоря, нацизм и коммунизм – это именно ведь две полностью равные половинки одной и той красно-кровавой идеологии, совершенно не признающей за человеком никакого права на существование из-за каких-либо его чисто внешних признаков, не имеющих к его внутреннему естеству ровно никакого существенного отношения.

И главное, то еще вполне безоговорочно полностью ясно, что это именно люди, искренне близкие по своим фанатическим убеждениям к руководящей элите, и могли тогда за здорово живешь сколь безапелляционно занять нисколько не подобающие им места в управлении государством, а в частности, и в армейском корпусе.

Внутри политически злокачественных опухолей на теле мира, Третьем Рейхе и СССР, явно имелись чиновники, безыскусно державшиеся от линии фронта, как можно только подалее, зато до чего и впрямь навязчиво смевшие лезть с советами к тем, у кого над головой все время рвались и рвались снаряды.

16

В суровых реалиях СССР (учитывая лишь ему и свойственную государственную действительность) все это неизменно выглядело намного так значительно хуже, чем это было в Германии, и именно в связи с этим гитлеровцы и прошагали своим бравым, сколь неробким шагом от всех тех весьма неблизких окраин почти что до самой Белокаменной.

Однако то ничем неудержимо стремительное продвижение строго на восток немецких частей было и впрямь до чего неразрывно связано именно с тем обстоятельством, что крайне недалекая в деле насущного проявления элементарной житейской логики административная система попросту гнала и гнала свой народ строго на запад.

Ну, а враг беспрестанно крошил все эти солдатские массы в труху, зачастую безо всяких больших своих потерь.

17

А между тем какая бы чудовищная силища на нас сколь внезапно бы не поперла, впрямь-таки сходу скомкав все наши войска, а все равно свои полуобескровленные части можно было бы и несколько рассеять, спешно создав в тылу у безудержно прущего вперед противника весьма чувствительным образом разящие врага сколь многочисленные партизанские отряды.

У всякой армии обоз – это и есть его наиболее слабое место.

Да и вообще, гнать вперед и только вперед современные войска в случае внезапного вражеского нападения могла лишь та пресловуто всенародная политическая система, что своих от чужих с большим трудом и разве что лишь только вблизи различала, поскольку ей-то все были полностью одинаково не свои…

Она сколь и впрямь всеобъемлюще безоглядно стремилась к одному беспримерному расширению всех своих и без того необъятно широких границ, как и самому беззастенчивому перерождению всего этого мира под флагом именно своей сколь старательно перемалывающей людские кости штампованно аляповатой идеологии.

Ну, а с умом и честью защищать свои собственные государственные границы она попросту и не умела, да и вообще, нисколько вовсе и не могла.

И было это как раз уж именно так, поскольку в ней слишком глубоко был заложен хищнический инстинкт, а потому и атаковать было единственно верным, с ее точки зрения, средством защиты от подлого агрессора, как есть посмевшего посягнуть на вотчину осатанело во всем верного идее марксизма.

18

А между тем вполне было достаточно всего-то навсего несколько ниточек магистралей сходу перерезать, мосты вовремя подорвать, и все – конец блицкригу, да только чего-либо подобное тому было бы явно совершенно никак не по-советски.

Тут, понимаешь ли, даешь незамедлительное контрнаступление – и баста!

А между тем любые выступления войск куда-то вперед и только вперед надо было осуществлять со вполне зрелым светлым умом и безо всякой той и впрямь остекленевшей в глазах панической истерии.

Ведь, и вправду, делать подобные вещи следовало вдумчиво, рассудительно, а не безумствующе безрассудно.

А еще и надо было при этом вовремя призадумываться о сколь злосчастной судьбе войск безо всякой пользы загубленных в результате чересчур далекого прорыва обороны отнюдь нисколько не глупого противника!

В 1942 году именно при подобных трагических обстоятельствах и попал в плен генерал Власов.

Причем несмотря на все то, что был он более чем верным долгу сталинским выдвиженцем, да только вот то было бы явно исключительно во всем несказанно лучше, кабы он так и продолжил службу своей родине на единственно верной ей стороне – его бесспорные полководческие таланты могли еще принести весьма значительную пользу.

Надо бы и то сколь исключительно весьма так непосредственно разом учесть, что довольно многие другие сталинские соколы были во всем своим задаткам явно еще значительно хуже его, и весь вред, причиненный ими своей стране, был несоизмеримо крупней и всецело весомей.

Их мысли черным дегтем мазали всякое подчас жизненно необходимое отступление, как и само создание четкой линии должной обороны, а это на современной войне и есть то самое наивысшее преступление супротив всех своих бравых защитников.

Полное незнание истинных батальных реалий, пребывание в своем собственном мире идеологически верно выверенного угара…

Все это и создавало крайне настороженно удушливую атмосферу более чем беспрестанного сивушно упоенного перегара всяческих отчаянных наступлений на пятки врага, который между тем улепетывать восвояси вовсе-то и близко нисколько ведь не собирался.

19

А между тем даже и перед тем, как одной отдельной дивизии этакий суровый приказ наспех рубя с плеча отдавать. Уж куда-либо спешно вперед на новые позиции выдвигаться, нужно было еще, вовсе совсем не скупясь на время, буквально так все до чего только и впрямь досконально обдумать.

Мысленно взвесить все препятствия и преимущества, сопоставить топографию местности с расстановкой сил, причем как своих, да так и противника, а иначе из всего этого выходило одно лишь пустое и совершенно бессмысленное разбазаривание как техники, да и, действительно, между тем храбрых людей.

И вот они, те разве что лишь недавно милостиво разрешенные к их опубликованию слова великого белорусского писателя Василя Быкова.

Его повесть «Карьер» более чем наглядно повествует о наиболее главной задаче всех тех безразмерно распухших до невозможности штабов, порождать сущие горы в дальнейшем (в стратегическом плане) совершенно же вовсе вот бесполезной бумаги.

Василь Быков, «Карьер».

– Да ну их, этих щелкоперов! – снова повысил голос Желудков.