Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг.

Монгольское нашествие на Русь 1223–1253 гг.
Денис Г. Хрусталев

История и наука Рунета
Эпохальный разлом, разделивший русскую историю на до и после – монгольское нашествие XIII в. На нем устанавливают отметку при церковном и политическом разделении Руси на Восток и Запад, при определении идеологических взаимовлияний и тектонических сдвигах в мировосприятии. И все это лишь отчасти, в определенной мере, о которой можно спорить.

Как встретила Русь монголов 800 лет назад? В чем было их превосходство? Как случилось, что эти «инопланетные» всадники побеждали почти любого противника? Казалось бы, что они могут против неприступных крепостей? Они же просто кочевники! Да и что им вообще надо? Откуда они и зачем? Но был бой, а потом разгром русских городов. И пришел новый мир.

Книга рассказывает о монгольском нашествии по всем доступным сейчас источникам. Материал изложен предельно открыто без традиционного этнокультурного или геополитического флера и предоставляет возможность самостоятельно всмотреться в произошедшее, сделать собственный вывод.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Денис Григорьевич Хрусталёв

Монгольское Нашествие на Русь 1223–1253 гг

© Хрусталёв Д. Г., текст, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

* * *

Введение

Эпохи выделяют смыслом вне хронологии. Возрождение ли это, или Просвещение, или просто эпоха немого кино. У них условные рубежи, их ограждают «удобными» датами как ориентирами. Совсем не часто они совпадают с разящими событиями, буквально рассекающими прошлое на две смысловые части, как открытие Америки для европейцев или разрушение Иерусалимского храма для иудеев. Эпохальный разлом. Для русской истории – это монгольское нашествие, которое тоже не было единомоментным, но развивалось на ограниченном отрезке времени, который отделяет «домонгольский» период и все, что было позднее. На нем устанавливают отметку при разделении русских княжеств на западную и восточную агломерации, при церковной и политической сепарации, при определении идеологических взаимовлияний и даже при поиске генных мутаций, но прежде всего – определяя тектонический сдвиг в мировосприятии. И все это лишь отчасти, в определенной мере, о которой можно долго спорить. Предлагаемый материал предоставляет возможность всмотреться в прошедшее и сделать собственный вывод.

* * *

Известный американский историк Ричард Пайпс (1923–2018), длительное время выступавший консультантом правительства США по вопросам отношений с СССР, подчеркивал: «Разрушительность этого [монгольского] нашествия не вызывает ни малейших сомнений, но вопрос о том, как именно оно повлияло на историческую судьбу России, по-прежнему остается открытым». Важность выяснения ситуации он понимал следующим образом: «Ведь если монголы вовсе не оказали на Русь никакого влияния или если подобное влияние было ничтожным, то нынешнюю Россию можно рассматривать в качестве европейской державы, которая, несмотря на все свои национальные особенности, все-таки принадлежит к Западу. Кроме того, из такого положения вещей следует вывод о том, что русская привязанность к автократии сложилась под влиянием каких-то генетических факторов и как таковая не подвержена изменениям. Но если Россия сформировалась непосредственно под монгольским влиянием, то это государство оказывается частью Азии или «евразийской» державой, инстинктивно отторгающей ценности западного мира». Более того: «Если монголы никак не повлияли на Россию или если это влияние не затронуло политической сферы, то российскую приверженность самодержавной власти, причем в самой крайней, патримониальной, форме придется объявить чем-то врожденным и вечным. В таком случае она должна корениться в русской душе, религии или каком-то другом источнике, не поддающемся изменениям. Но если Россия, напротив, заимствовала свою политическую систему от иноземных захватчиков, то шанс на внутренние перемены остается, ибо монгольское влияние может со временем смениться на западное»[1 - См.: Пайпс 2011.].

Крайнее заострение проблемы в таком апологетическом ключе, конечно, остается на совести этого недавно почившего знатока. Ясно, что он путал «иго» и «нашествие», а «монголов» с «Золотой Ордой» и вообще Востоком, но характерно, что для влиятельного американского эксперта нынешняя Россия – а он опубликовал свой текст в 2011 г. – определенно восходит в целом к Руси XIII в. И это наводит на размышление о том, что исторические события никогда не бывают только разрывающими – они также всегда служат «мостиком», связующим прошлое с грядущим.

Выдающийся немецкий историк Райнхарт Козеллек (1923–2006) называл период монгольского вторжения на Русь «временем, связующим эпохи» (Sattelzeit). Это и смерть старого, и рождение нового – и то и другое происходило болезненно, с кровью, страданием, мукой, что, увы, обычно неизбежно. Можно ли подвести сюда шкалу измерений, выяснить степень боли и масштаб резонанса? Как всегда в гуманитарных науках, мы вряд ли сможем указать здесь точный процент или градус, не говоря о корреляции. Тем не менее оценка событий напрашивается. Произошел надлом, за которым последовали едва ли не революционные общественно-политические, экономические, культурные и даже этнические изменения. Не единовременные и не всеобщие, но приведшие в итоге к оформлению крупного и могущественного многонационального государства – России, а также других стран, возводящих свою историю к Древней Руси.

В научной литературе считается наиболее осязаемой и доступной периодизацией деление древнерусской истории на домонгольский период и время после нашествия. При этом одни нередко воспринимают «Батыев погром» в качестве тотального «обнуления» всего, что было прежде, а последующее отсчитывают уже от него, возводя к нему, разъясняя им. Другие, напротив, считают, что речь о налете кочевников, пронесшихся смерчем и нанесших урон населению, экономике Руси. Он отразился на некоторых социальных процессах, но не коснулся внутриполитической структуры, общественной системы, культуры и традиции. Тот самый путь к централизации, на который часто указывают авторы научно-популярных сочинений, не был непосредственным результатом нашествия: Батый расколол русские земли, а процессы централизации начались столетие спустя, причем в большей степени благодаря внутреннему социальному развитию, и охватили прежде всего северо-восток страны. Известно, что «иго», то есть система вассально-даннической зависимости, не было установлено сразу после нападения монголов, а стало результатом серии политических договоренностей русских князей, причем распространялось отнюдь не на все княжества.

Часто говорят о культурном и психологическом отставании от других стран, начавшемся на Руси после монгольского погрома. В отношении культуры заключения чаще всего строятся на основе археологического материала, который демонстрирует свертывание или сокращение масштабов ремесленной деятельности, бедность находок второй половины XIII – начала XIV вв., отсутствие большого числа каменных построек и архитектурных изысков. В социально-психологическом плане указывают (подобно Пайпсу) на то, что именно начиная с этого времени (середина XIII в.) наблюдается свертывание демократических институтов на «подконтрольных» монголам землях, а также формирование в народном сознании элементов мировосприятия, свойственных жителям восточных деспотий. Расплывчатость и низкое качество разработки понятийного аппарата отмеченных проблем не позволяет делать однозначные заключения о психологическом портрете русского человека XII, XIII или XV вв., а потому и привязывать к хронологической шкале те или иные сдвиги общественного (и личного) сознания. Не лишены противоречий и данные о состоянии культуры и ремесла. Затруднительно связывать сокращение производства и исчезновение ряда ремесленных центров исключительно с последствиями погрома 1237–1240 гг. Археологические находки зачастую не имеют точных дат и размещаются в широком диапазоне, ориентированном на относительные реперы. Русские князья в междоусобных войнах были не менее жестоки, чем степные гости. Поэтому любой слой пожарища примерно XIII века или массовое захоронение тех лет связывать именно с монголами никак нельзя. Также с элитарными искусствами – архитектурой и ювелирным мастерством. О перерыве в каменном зодчестве можно говорить уже с начала 1230-х гг. Эпизодические исключения практически во всех регионах Руси будут фиксироваться независимо от времени военных действий. Датировка ювелирных изделий тем более затруднительна.

В любом случае речь идет о процессе, последствиях крупного – самого крупного – военного вторжения на русские земли, но не с влиянием новой, установившейся внезапно и революционным путем системы социально-экономических отношений, которую иногда называют «иго». Система определенно возникла, но не сразу и далеко не только в связи с зависимостью от монголов. Прошли десятилетия, сменились поколения после вторжения, и современники вовсе не считали происходившее столь безвариантным, каковым его иногда числят историки.

В эти годы правители Руси были поставлены перед сложным выбором: что противопоставить подавляющей мощи монголов, силе их войск и администрации? Это мог быть компромисс, система договорных отношений, задабривания захватчиков и оттягивания времени. Это могла быть и другая сила: Западная империя, папа Римский или государства, не охваченные вторжением, как, например, Литва, Германия или Швеция. Это могли быть бегство, эмиграция или даже самоубийство, красивая поза и героическая гибель. Некоторые так и поступили. Каждый политический центр Руси решал эту задачу по-своему, комбинируя перечисленные варианты и руководствуясь остротой момента. Одним из результатов было размежевание, формально обозначаемое сейчас как «Восток – Запад». Можно сказать, что к середине XIII в. оно предстало со всей очевидностью. Ретроспективно создается впечатление, что земли Галицко-Волынской Руси после короткого периода консолидации при Данииле Романовиче окончательно сориентировались на путь сближения с западноевропейскими силами и Литвой, правители которой к 1323 г. сменили здесь Рюриковичей – встали на путь утраты титульной национальной и политической идентичности, растворения и смешения в инородной среде, результатом чего было создание новых национальных сообществ, белорусов и украинцев. А северо-восток и Новгород, казалось бы, предпочли замирение и долгосрочное сотрудничество с Ордой – путь рабской социально-политической зависимости, социально-психологической мутации под восточным влиянием, приведшей к формированию нации с «рабской психологией» и «имперским мышлением».

Такая общая картина, исключающая частные варианты и неожиданные рецидивы, нередко предстает наблюдателю в качестве непосредственного результата нашествия хана Бату, его естественного следствия. При этом часто из поля зрения выпадают или берутся в скобки те примечательные и сложные социальные и политические процессы, которые шли в русских землях в течение первого десятилетия после появления монгольских войск на границе Рязанского княжества. А ведь именно в эти годы для большинства жителей и властителей Руси наступил тот «момент истины», когда они оказались на перекрестке магистральных путей своей дальнейшей судьбы, судьбы своих детей и внуков. Их выбор тогда предопределил многое. Именно коллизии указанных лет подводят нас к действительному «результату Батыева нашествия». Позднейшее развитие уже не было столь непредсказуемым.

Но начать стоит с того, какой встретила Русь монголов 800 лет назад. Диковинные степняки изумили, они были другими – чужими – странными, инопланетными. Война была их спутником. Казалось, что они могут против неприступных русских крепостей? Да и что им вообще надо? Откуда они и зачем? И был бой, а потом разгром. Пал Киев, разрушен Владимир, сожжена Москва. Пришел новый мир. Потом скажут «иго», а другие прошепчут «империя». Когда всмотришься в произошедшее, путь покажется развитием, а развитие прогрессом. И за туманом веков проступят очертания современности.

Глава 1

Русские земли в начале XIII в.

В начале XIII в. на Руси выделяют до 13 крупных территориальных образований – земель, фактически представлявших собой независимые государства[2 - См. подробнее: Горский 2016.]. Девять из них закрепились за отдельными ветвями княжеского рода Рюриковичей – потомков князя Владимира Святославича, которых принято возводить к легендарному Рюрику. Старейший представитель династической линии держал главный город, а остальная «братия» наделялась волостями во внутренних областях. В четырех землях (Киев, Новгород, Псков, Переяславль Русский), где своей династии не сложилось, на главном столе чередовались князья различных ветвей Рюриковичей, отчего эти владения иногда обозначают как «общерусские» держания. В разряд общерусских могли попасть и земли, где династическая линия пресеклась (Галич); тогда претендовать на стол мог любой властитель – как русского, так и иноземного происхождения. Наследственное право и право старейшинства в этом случае практически никогда не соблюдались, а окончательное решение зависело как от военной мощи претендента, его харизмы, так и от воли жителей земли, то есть прежде всего главного города.

Основным стержнем политической жизни Руси второго-третьего десятилетий XIII в. была борьба за контроль над «общерусскими» столами между четырьмя сильнейшими ветвями рода: черниговскими Ольговичами, волынскими Изяславичами, смоленскими Ростиславичами и суздальскими Юрьевичами. Фактически к середине 1230-х гг. Русь распалась на четыре политических объединения, замыкающихся на четырех территориально-династических центрах. Подобные союзы возникали в истории Руси не раз, и их рыхлый внутренний характер, а также борьба с другими такими же объединениями неизменно приводили к развалу и дезинтеграции. Однако считается, что сложившиеся в начале XIII века группы земель могли стать прообразами трех-четырех отдельных стран, поделивших между собой всю территорию Руси. Монгольское нашествие существенно изменило намечавшиеся перспективы оформления новых государственных образований, статус земель и их политические возможности. Чтобы помочь разобраться в степени и характере этих изменений, далее предлагается краткий обзор политической истории русских земель накануне появления на их границах монголов, абрис «политического багажа», с которым каждая из земель-княжений пришла к отмеченному рубежу.

Полоцк

Полоцкое княжество в XII в. Границы указаны схематически.

В рассматриваемое время процесс обособления русских княжеств уже имел более чем двухвековую историю. Полоцк первым приобрел собственную династию из рода Рюриковичей. В начале XI в. Владимир Святой передал эту землю своему сыну Изяславу, за потомками которого утвердилось наследственное владение. Уже в начале XII в. ливы, курши, земгалы и латгалы были данниками Полоцка. Однако контроль над племенами Латгалии и Подвинья русские князья на рубеже XII–XIII вв. практически мирно уступили Ливонскому ордену и Рижскому архиепископу[3 - См. подробнее: Хрусталев 2009. Т. 1. С. 27–65.]. Давление Литвы периодически ставило Полоцкое княжество на грань выживания. К XIII в. княжество пришло сильно раздробленным и лишенным политического веса. В 1223 г. в результате короткого похода смоленские войска утвердили свой протекторат над полоцкими землями. Судя по всему, за местной династией сохранились лишь мелкие, зависимые от Смоленска (и Литвы) держания: Минское, Витебское, Друцкое, Изяславское, Городецкое и Логожское княжества[4 - См. подробнее: Алексеев 2006. Кн. 2. С. 4–22.].

Галич

Галицко-волынская земля в середине XII в. Границы указаны схематически.

В конце XI в. беспокойные внуки Владимира – старшего сына Ярослава Мудрого – Володарь и Василько Ростиславичи закрепили за своими потомками Перемышльское и Теребовльское княжения. Их объединил Владимир Володарьевич (1124–1153), который, кроме того, присоединил некоторые соседние земли. Эти области стали костяком обширного политического образования, столицей которого в начале 40-х гг. XII в. признали Галич. Пика могущества Галицкое княжество достигло при Ярославе Осмомысле (1153–1187), который «отворял Киеву врата» и фактически контролировал старейший русский стол. Красочный некролог этому правителю привел В. Н. Татищев: «Сей князь был честен и славен во всех землях… Со всеми князи жил в любви и совете, паче прилежал о устроении земли, и тако всем соседем был страшен. Никто не смел на него нападать, зане воеводы, непрестанно греком, венгром и чехом помогая, искусны в воинстве и храбры в битве были. Земля же его во всем изобиловала, процветала и множилася в людех, зане ученые хитрецы и ремесленники от всех стран к нему приходили и грады населяли, которыми обогасчалась земля Галицкая во всем…»[5 - Татищев 1994. С. 143.] Однако уже при сыне Ярослава, Владимире, стабильность в регионе была нарушена прежде всего в связи с ростом политической активности галицких горожан, а также претензиями соседней Венгрии. Борьба особенно обострилась после смерти Владимира (ум. ок. 1199 г.), с которой пресеклась династия, идущая от Ростислава Владимировича. Можно сказать, что Галич стал «общерусским» столом, и в борьбу за него включились все четыре сильнейшие ветви Рюриковичей, а также венгерские короли и польские князья. Практически два десятилетия были наполнены внутренними усобицами и вторжениями извне, истощавшими силы этой богатейшей страны. Период относительного спокойствия наступил, когда в 1221–1227 гг. галицкий стол захватил блистательный Мстислав Мстиславич Удатный (Удалой). Однако практически сразу после его смерти (1228) борьба разразилась снова и не прекращалась вплоть до монгольского нашествия. Сильному дроблению княжество подверглось только во второй половине XIII в., а в начале столетия можно говорить лишь о нескольких частично обособленных областях, как то: Звенигород, Перемышль, Теребовль, Белз, Понизье. В условиях непрекращающихся войн о монолитной государственной территории говорить сложно, но определенное единство земли сохранялось. Иногда даже удавалось достигать высокой степени централизации. К сожалению, эти периоды длились недолго.

Волынь

Волынскими князьями – после того как в 1156 г. сын Изяслава Мстиславича Мстислав изгнал из Владимира Волынского своего дядю Владимира – стали Изяславичи. В начале XIII в. волынский князь Роман Мстиславич подчинил своей власти Галич, а затем Киев. Лишь его внезапная смерть в 1205 г. во время похода на Польшу прервала стремительный процесс формирования нового могущественного государства. После 1205 г. Владимир Волынский несколько раз переходил из рук в руки, пока в нем в 1214 г. не закрепились сыновья Романа Даниил и Василько, приступившие вскоре к возрождению империи отца. Галич в это время захватили венгры, попытки выбить их продолжались вплоть до утверждения там в 1219 г. Мстислава Мстиславича Удалого, который, в свою очередь, вынужден был в 1221–1222 гг. заключить мир с венграми на условиях наследования галицкого стола после его смерти венгерским королевичем Андреем. Мстислав умер в 1228 г., и с этого года берет начало длившаяся вплоть до монгольского нашествия затяжная битва за Галицию, в которой неизменно участвовали, а потом и победили волынские князья[6 - См.: Майоров 2001; Майоров 2011.].

Владимиро-Суздальская земля

Владимиро-Суздальское княжество в XIII в. Границы указаны схематически.

Северо-восточные земли Руси после длительного правления Юрия Долгорукого (ум. 1157) сохранились за его детьми. Андрей Юрьевич Боголюбский бросил свои владения на юге Руси и ушел на «милый его сердцу» север уже в 1155 г. С этого времени можно говорить об окончательном выделении Ростово-Суздальского (позднее – Владимиро-Суздальского) княжества в отдельное государственное образование. Даже захватив в 1169 г. Киев, Андрей Боголюбский не захотел сесть в нем, а, оставив князем своего ставленника, вернулся во Владимир-Залесский. Позднее северо-восточные князья редко принимали участие в усобицах на юге страны, предпочитая роль стороннего наблюдателя, который, как известно, часто побеждает. Другой сын Юрия Долгорукого, Всеволод Большое Гнездо – в период своего княжения (1176–1212 гг.) не раз демонстрировал свои самодержавные претензии, диктовал условия соседним княжествам (Киев, Смоленск, Новгород, Рязань) и добивался их соблюдения. Восхищенный отзыв о могуществе Всеволода содержит «Слово о полку Игореве»: «Великий княже Всеволоде!.. Ты бо можеши Волгу веслы раскропити, а Дон шеломы выльяти». После смерти Всеволода монопольное господство Владимирского князя в северной части Руси было подорвано, а в самой Ростово-Суздальской земле разгорелась междоусобная война среди его наследников. В 1212 г. спор старшего Всеволодовича, Константина, с отцом привел к ссоре, в результате которой верховную власть в своих землях Всеволод завещал второму сыну – Юрию. Константин сохранил за собой Ростов, но сложившимся положением доволен не был. Ряд вооруженных столкновений, в которых на одной стороне выступал Константин, а затем и Мстислав Мстиславич Удалой с союзниками, а на другой – братья Юрий и Ярослав, завершился крупным поражением последних в Липицкой битве (апрель 1216 г.). Константин вступил во Владимир и был признан великим князем на северо-востоке. Юрий получил Городец-Радилов на Волге (в 1217 г. был переведен в Суздаль), а Ярослав вернулся в Переславль-Залесский, которым владел еще при жизни отца. После внезапной смерти Константина (2 февраля 1218 г.) Юрий занял великокняжеский стол и сохранял его последующие двадцать лет, вплоть до гибели в битве на Сити (1238). Дети Константина поделили между собой области на северо-западе и северо-востоке Владимирского княжества: Василько получил Ростов, Всеволод – Ярославль, а Владимир – Угличе Поле (Углич). Братья Юрия сохранили прежние владения: Ярослав – Переславль-Залесский, Святослав – Юрьев-Польский, а Владимир (ум. в 1227 г.) – Стародуб Суздальский. После 1216 г. и до монгольского нашествия Владимиро-Суздальское княжество практически избежало сколько-либо значительных междоусобных войн (единственное обострение в 1229 г. разрешилось мирным путем), подошло к 1237 г. сплоченным и сильным[7 - См. подробнее: Кучкин 1984; Лимонов 1987; Дубов, 1985; Кривошеев, 2003. С. 42–83; Кузнецов 2006.].

Чернигов

Киевская, Черниговская, Переяславская, Турово-Пинская и Берестейская земли в XIII в. Границы указаны схематически.

Этого нельзя сказать о Чернигове. Годом окончательного обособления этого стола считают 1127-й. В этом году потомки Святослава Ярославича поделили Черниговское княжество на владения сыновей Давыда и Олега Святославичей (с 1167 г. наследовали только Ольговичи, так как род Давыдовичей пресекся): собственно Черниговская земля и Муромо-Рязанское княжество, где закрепился Ярослав Святославич. Потомки последнего чуть позже разделили землю: наследникам Святослава Ярославича достался Муром, а его брата Ростислава – Рязань. Представители династии Ольговичей не раз утверждали свое старейшинство в Русской земле и длительное время владели Киевом. Это и Всеволод Ольгович (1139–1146), и Святослав Всеволодович (1176–1194). В начале XIII в. активно боролся за Киев Всеволод Святославич Чермный (черниговский князь примерно с 1204 г.). Он несколько раз овладевал древнерусской столицей, но так и не закрепился в ней. Всеволод Чермный умер в Чернигове ок. 1213 г., где ему наследовал брат Мстислав. Вскоре после битвы на Калке в Чернигове утвердился старший представитель следующего поколения Ольговичей – сын Всеволода Чермного Михаил, который и сохранял этот титул вплоть до своей смерти в Орде в 1245 г. Михаил оказался князем активным и амбициозным. В 1220-е гг. он вел ожесточенную борьбу с Ярославом Всеволодовичем (из Юрьевичей) за контроль над Новгородом, а после поражения переключился на географически более близкий регион – Южную Русь. В 1235 г. он захватил Галич, откуда накануне монгольского нашествия перешел в Киев, претендуя на старейшинство в стране. Непрерывные конфликты с претендентами на подконтрольные Михаилу столы истощили силы не только галичан и киевлян, вынужденных в той или иной мере участвовать в войнах, но также силы «отчинных» владений Михаила, Черниговской земли. Последняя встретила монгольские войска утомленной, лишенной лидера и неспособной сопротивляться.

В конце XII – начале XIII в. активно шел процесс дробления Черниговского княжества. Начинали отчетливо выделяться Сновское, Козельское, Трубчевское, Рыльское, Путивльское, Новгород-Северское, Курское, Стародубское, Елецкое и Вщижское княжения, признающие пока верховный сюзеренитет Чернигова, но уже способные на самостоятельные инициативы[8 - См. подробнее: Голубовский 1882; Dimnik 2007; Зайцев 2009.].

Муромо-Рязанская земля

Рязанское и Муромское княжества в XIII в. Границы указаны схематически.

Аналогичные процессы наблюдались и в Рязанской земле, которая уже в начале XIII в. подверглась значительному дроблению: простой подсчет показывает, что область была разделена более чем на десять (!) наделов, хотя достоверные сведения сохранились только о Пронске и Белгороде. Подобная чересполосица существенным образом сказалась на политической жизни региона. Более жесткой и кровопролитной междоусобной борьбы, чем среди рязанских князей, древнерусская история не знает. Так, в 1217 г. князья Глеб и Константин Владимировичи пригласили на пир в село Исады (6 км от Старой Рязани) пятерых своих двоюродных братьев и одного родного (Изяслава). Только братья начали «пити и веселитися», как были перебиты дружинниками Глеба и Константина, которые после этой резни бежали к половцам и еще не раз приводили степняков на родину. После событий в Исадах Рязанским великим князем стал Ингварь Игоревич, чудом уклонившийся от приглашения на пир, как отмечено летописью: «не бе бо приспело время его»[9 - НПЛ, 58.]. По сообщению В. Н. Татищева, умер Ингварь в 1235 г. Ему наследовал сын Роман, смененный вскоре (по непроясненным причинам) братом Юрием, который оставался верховным рязанским властителем вплоть до монгольского нашествия. В общерусском политическом поле рязанские князья в начале XIII в. склонялись то к Владимиро-Суздальскому, то к Черниговскому княжеству, но после походов Всеволода Большое Гнездо зависимость от северного соседа возобладала полностью.

О междоусобной борьбе и размежевании Муромской земли известий нет. Значение и территория этого окруженного лесами владения были невелики, и стабильность там, вероятно, удавалось поддерживать. Около 1205 г. князем в Муроме стал Давыд Юрьевич, а в 1228 г. ему наследовал сын Юрий, встретивший монгольские войска вместе с союзными рязанскими князьями. В этот период в летописи зафиксирована полная подчиненность муромских князей Суздальскому властелину, для которого они исполняли роль руководителей вспомогательного войска, то есть вассальную службу[10 - См. подробнее: Иловайский 1858; Монгайт 1961; Даркевич Борисевич 1995.].

Смоленск

Смоленское княжество в середине XII в. Границы указаны схематически.

Влияние Юрьевичей сказывалось и за западной границей их владений, в Смоленске. Эти земли после смерти Владимира Мономаха (1125) были переданы деятельному сыну Мстислава Великого Ростиславу, активность которого привела к закреплению стола за его потомками. В 1154 г. Ростислав после смерти брата Изяслава получил Киев, но был выбит оттуда черниговцами Изяслава Давыдовича. Вторично завладев древнерусской столицей в 1159 г., Ростислав сохранил ее до своей смерти в 1167 г. В Смоленске ему наследовали сыновья: Роман, а затем Давыд. Их брат Рюрик, имевший держания как в Киевской, так и в Смоленской землях, неоднократно владел Киевом в период с 1173 по 1211 г. После смерти в 1230 г. Мстислава Давыдовича, старшего из второго поколения Ростиславичей, смоленский стол более двух лет оставался вакантным. Вероятно, смоляне не хотели впускать в город естественного наследника – Святослава Мстиславича, владевшего после 1223 г. Полоцком. Несмотря на сопротивление горожан, в 1232 г. Святослав подошел с полочанами к Смоленску и взял город «на щитъ»[11 - НПЛ, 72, 281.]. Судя по всему, этот князь удерживал за собой землю вплоть до 1238–1239 гг., когда летопись представляет уже Ярослава Всеволодовича (переяславль-залесского) распоряжающимся смоленским столом.

В течение всей первой половины XIII в. политическое значение Смоленска неуклонно снижалось. Сначала его силы истощили сами Ростиславичи, разросшийся клан которых постоянно участвовал в той или иной междоусобной войне. Далее следовали участившиеся грабежи иноземцев, литовцев, которые вскоре перестали воспринимать Смоленскую область как препятствие в набегах на богатые новгородские города. Литовское влияние росло, не встречая какого-либо существенного противодействия. Позднее вслед за Полоцком эти земли окончательно подпадут под власть Литвы, усиление которой во второй половине XIII в. станет основным внешнеполитическим фактором как для Смоленска, так и для всех западнорусских земель[12 - См. подробнее: Голубовский 1891; Алексеев 1980.].